Я делаю небо

• Текст:Вера Дажина
  21 января 2024
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Татьяна Баданина принадлежит к тому поколению художников, которые пришли в искусство на волне постсоветского увлечения концептуализмом, вернее тем, что под этим подразумевалось в среде столичных кураторов и их подопечных. Среди всеобщего нигилизма по отношению к прошлому опыту это поколение выбрало свой путь, не порывающий, а, напротив, продолжающий развивать язык пластический, основанный на владении материалом не как концептуальным объектом, а как единственно возможным способом образно-пластического осмысления мира. Негромкое и политически не ангажированное искусство Баданиной медитативно по своей природе, о чем не раз писала сама художница, сравнивая акт творчества с молитвой. Не случайно она оперирует образными кодами, которые рождают бесконечный ряд «культурных воспоминаний» — от примитивных архаических ритуальных знаков до буддистских и астрологических символов.

Начав с абстрактных полотен, осененных знаком Танит, Татьяна Баданина приходит к преодолению плотности и косности материала, вернее, материи, утратившей в ее пронизанных светом инсталляциях форму как некую границу (в смысле — ограничения), отделяющую объект от пространства. Она приходит к бесплотности материальной формы (парадоксально, но факт!), постигаемой не глазом, а «внутренним взором» души. Лаконичные, структурно ясные и простые, пронизанные светом объекты Татьяны Баданиной подобны «следам» иных культур, проявляющихся на свету, как водяные знаки на бумаге. Выступая антитезой избыточности, броскости и агрессивности, они стали результатом сознательного самоограничения во имя концентрации созидательной энергии. Образ–знак–символ — эти важнейшие составляющие ее художественной лексики, являясь первоначалом любого артистического жеста, легли в основание ее собственной космологии, вытекающей из сакрализации творчества как демиургического акта.

Искусство Татьяны Баданиной просто и сложно одновременно: просто по способу выражения художественных идей; сложно по метафизике образа, вневербальности текста, подразумевающего включенность в культурный диалог. Для художницы творчество — это трудное странствие, ведущее из мира телесного, бренного и суетного к миру бестелесному и вечному. Даже восхождение на Тибет, отмеченное тайными знаками судьбы, не прервало намеченной линии, а, напротив, укрепило веру в истинность избранного пути.

Включенное в круговорот времени, ее творчество возвращается к истокам «символических форм» языка культуры, к архетипическим образам и темам, среди которых время, свет, пространство и вера всегда были наипервейшими. Лишенное нарративности, искусство Татьяны Баданиной невербально по своей природе, его трудно, а часто невозможно «пересказать». Вместе с тем оно знаково, то есть обладает смыслом, а лучше — значением (в смысле — meaning), лежащим в основе языка «символических форм», понятного лишь в контексте культуры, его породившей.

Творчество Татьяны Баданиной линейно, то есть его побудительная энергия имеет поступательное движение от крыльев к Покрову, от осмысления полета как попытки оторваться от земли и достичь неба — к постижению сущности божественного присутствия. Во всех произведениях художницы — будь то «белая» живопись, офорты со «скелетами» крыльев, инсталляции или акции — есть только ей присущая интонация, легко угадываемый язык и неизменный внутренний диалог со зрителем, побуждающий к размышлению. К знаку Танит относится и особое чувство «прозрачности» материала — будь то лист бумаги, пластик или блестящая поверхность металла — его внематериальной, световой природы, восходящей к сакрализации света как первичной субстанции духовной природы божественного. Семантика света вытекает из антитезы жизни и смерти, земного и небесного: свет как преодоление тьмы, белое как противостояние черному и его растворение, свет как разрушение плотности материи, как нисхождение и исход, как восхождение и обретение свободы через преодоление смерти. Крылья, отбрасывающие тени на землю, белые одежды, священные ризы, покровы, плащаница — эти призрачнее следы телесности, повторяющие очертания бренного тела, напоминания о его былом присутствии.

Актуальная художественная практика чурается серьезности и прямой философичности, она иронична по своей природе. Боязнь чрезмерного глубокомыслия как признака архаического культурного дискурса приводит к самоиронии, гламурной игре с «вечными» темами, ерничанью и попытке спрятаться за привнесенный контекст. В этом смысле искусство Татьяны Баданиной неактуально, вернее, способ ее пластической реализации более чем современен, а образная составляющая ее объектов и артефактов вполне традиционна, она не разрывает, а скрепляет связи культур (если использовать принятую постмодернистскую лексику — находится в пространственно-временном культурном дискурсе). Творческие приоритеты художницы лежат в пространстве культурного диалога, позволяющего уравновесить собственный духовный опыт с опытом прошлого.

В ранних абстрактных полотнах Татьяны Баданиной, как в плавильном тигле алхимика или в сгустке энергии, уже присутствуют практически все важные для нее образы и темы: семантика белого («Белый сад», 1993), внутреннее напряжение живописной поверхности, готовой прорваться потоком световой энергии (серия «Эдем», 1990–1994), символическая природа структурной «геометрии», выраженная через соотношение ее простейших величин (триптих «Архитектура», 1993). Существующие здесь мотивы и пластические идеи, освободившись от власти живописной поверхности, обрели самостоятельность и были реализованы в последующих проектах и пространственных инсталляциях. Цветок-храм живописной серии «Покров» (1993), где храм напоминает то ли древний зиккурат, то ли поднимающийся к небу цветок лотоса, символизирующие исход из земного мира телесности и прорыв к божественному миру духовности, неожиданным образом «проявятся» в более поздней акции «Покров» и в серии рисунков «Проекты. Крылья, время, свет, небо», замкнувших «круг времени».

Творчество для Татьяны Баданиной подобно «странствию души», стремящейся к небу и свету, словно бабочка-Психея, летящая на огонь, не боясь обжечься. Небо, время, свет — вот главные темы ее живописных и графических работ, кинетических объектов и пространственных инсталляций. Двойственная природа человека, его «привязанность» к земле и устремленность в небо, переживание «вчера» и постоянная мечта о «завтра» порождают извечный конфликт между реальностью и иллюзией, ведущей к освобождению от ее пут, между краткостью жизни и вечностью небытия, между тяжестью тела и стремлением преодолеть его оковы. Мечта полета, возможность сравняться с ангелами и звездами, этими «малыми мирами», или просто оторваться от земли, подобно птице, издавна была присуща «человеку играющему», ведь наши мечты так естественны и открыты в детстве, но с годами они становятся все менее проявленными, пока не истлеют совсем. Неслучайно крылатые объекты на офортах Татьяны Баданиной подобны следам, оставленным на песке и готовым исчезнуть; при всем лаконичном техницизме их исполнения они не воспринимаются порождением технической мысли, а напоминают архаические следы или древние пиктограммы, едва различимые сквозь покров времени окаменелости — эти единственные свидетельства о временах птеродактилей.

Заложенные в графической серии пластические идеи — лаконичная простота геометрии ясной формы, «прозрачность» поверхности крыльев, как бы вобравших в себя небо и отражающих землю и стихии космоса, их «скелеты», подобные динозаврам технического прогресса, этим руинам новейшей цивилизации — найдут продолжение в светокинетических объектах и инсталляциях последующего времени, прежде всего в акции «Тень пролетевшей птицы» (1999) и проекте «Крылья», показанном в галерее «Сэм Брук» (2003). Как всегда световые и пространственные объекты художницы в проекте «Крылья» выполнены чисто и лаконично; оставаясь в контексте современного чувства формы, материала и пространства, они не утратили глубины смысла, а выявили его подчеркнуто строго и ясно. Легкие конструкции крыльев, преобразившие галерейное пространство, определив его основные смысловые «натяжения» (верх — низ, светлое — темное, белое — черное), прочитывались как черно-белая графика, ритмически выявленная светом. Видимая простота конструкции крыльев с включенными в их поверхность солярными знаками, простыми геометрическими фигурами и сеткой пересекающихся линий переплетов, наконец, сочетание прозрачного пластика и металла подчеркивались точно рассчитанным освещением, контрасты которого порождали неожиданный эффект легкой обозримости небольшого пространства галереи, его наполненности светом и воздухом. Пространственная инсталляция и графическая серия «Крылатых объектов» обладали структурным и смысловым единством, создавая образ полета как пересечения границ — от земли к небу, от темного к светлому. Объемно-пространственные объекты и графика дополнялись видеороликом из истории авиации, его кадры были составлены из архивных кинодокументов, что вносило странный диссонанс в почти стерильное пространство инсталляции. Попытки взлететь дались нелегко: путь к небу пролегал через человеческие драмы и человеческие жизни, положенные на алтарь мечты.

Проект в галерее «Сэм Брук» подтолкнул к созданию целой серии светокинетических объектов, в которых в той или иной степени развивались заложенные в нем идеи: это и динамический объект «Психея. Север-Юг» (2001), и «Белый свет» (2002), и «Генератор времени» (2003), и «Север. Путешествие души» (2004), и инсталляция «Взлетная полоса» (2006), и световой объект «Небо» (2005), и, наконец, «Лестница», напоминающая зажженные свечи в День Всех Святых или посадочные огни на взлетной полосе.

Знаковый контекст становится все более важным для художницы, у нее появляется потребность разъяснить суть волнующих ее идей, скрепить общим узлом цепь смысловых ассоциаций: так появляются серии взаимосвязанных работ, пространственные инсталляции дополняются текстом, чертежами, поясняющими символами, словами или цифрами, т. е. «текстами» иной языковой природы. Наиболее показательны в этом смысле свето-кинетические объекты «Психея. Север–Юг», «Генератор времени», «Небо», «Белый свет» и «Буддийская месса». Практически все они проявляют грани одной и той же темы, не случайно художница как-то написала: «Я делаю небо», что абсолютно точно отражает суть ее творчества. Она выстраивает собственные пространственные координаты: между Севером и Югом льются световые потоки, как в объекте «Психея. Север–Юг», ставшем отражением мучительной невозможности стянуть разорванные нити жизни. В «Белом свете» и «Буддийской мессе», а также в «Генераторе времени» художница обращается к космологическим идеям древности, используя знаки, определяющие границы миров и сфер, и идее времени — как светового, подвижного потока, перетекающего из прошлого в будущее, из будущего в настоящее. Здесь опять возрождается столь важная для нее идея полета, ведь время «крылато», оно летит и имеет два крыла — белое и черное: одно уносит в вечность, другое — в небытие. Для реализации своих идей Татьяна Баданина использует определенный набор любимых материалов, среди которых пластик, бумага, прозрачная ткань, блестящий металл, легкая металлическая или деревянная конструкции, наконец, свет всегда остаются предпочтительными.

Особое место в творческой эволюции художницы занимают ее работы последнего времени. Они открывают новые перспективы и одновременно являются эпилогом уже пройденного: от крыльев к Покрову — через преодоление власти времени к обретению свободы, размыкающей земные пределы и открывающей путь к свету и небу, как храму души. Акция «Покров» в Серафимо-Знаменском скиту и инсталляция «Белые одежды», показанная там же в июле 2007, а затем в расширенном варианте в галерее Materia Prima в Москве (в январе 2008), стали еще одной попыткой материализовать, а вернее, создать, используя современный художественный язык и его технологические возможности (движение, освещение, видео), знак-образ молитвы как акт творческого постижения глубинного, сакрального по своей природе, духовного опыта и как его актуализация, основанная на цитатности зримого иконного образа и на внутреннем смирении души перед лицом испытаний.

Неожиданно соединенные монашеский скит и современное искусство нашли возможность взаимного диалога благодаря акту творческого преображения, когда религиозность не есть дань новорусской моде, а искренняя и трепетная вера. Религия как «терапия души» и ее врачеватель редко когда становится реальным опытом современного искусства. Мы не имеем в виду искусство сугубо церковное, у которого свои специфические задачи и свой язык. Так же, как мы не склонны обсуждать искусство абсолютно внецерковное, атеистическое по своей природе, которое отвергает церковный опыт как ограничение свободы и обращается к религии как к объекту концептуального исследования.

Поиски возможного диалога современного искусства с сакральным опытом прошлого шли в различных направлениях — по пути обновления языка религиозного искусства (достаточно вспомнить Михаила Врубеля, Джакомо Манцу или Сальвадора Дали) и освоения духовного опыта через обращение к философии дзен-буддизма, языческим ритуалам и культам, через интерес к шаманизму и многому другому. В каждом конкретном случае это был сознательный выбор художника, откликающийся или на состояние его души, или на модные интеллектуальные увлечения.

Религиозная составляющая искусства Татьяны Баданиной более чем органична для нее как человека глубоко верующего. Симптоматично другое: она не вступает в следы чужих ног, а идет своим путем, путем чувственного соприкосновения к вере как к таинству, доступному пониманию посвященных. Акция «Покров», на первый взгляд, очень проста, как и все, что делает художница, но при этом многозначительна и символична. На фоне белой церковной архитектуры монастыря красным всполохом взвивается к небу дуга Покрова, напоминая аналогичные образы на древнерусских иконах. Красный шелк с едва заметными вкраплениями маленьких крестиков осеняет землю, преображение унылой обыденности нашей повседневной жизни дарует странное чувство сопричастности к «другому», к вечному присутствию божественной благодати.

Еще более необычным, по крайней мере для православия (здесь нельзя не отдать должное смелости настоятельницы Серафимо-Знаменского скита, монахини Иннокентии), выглядит инсталляция «Белые одежды» в нижней части храма, с его небольшими окнами, едва пропускающими свет, настенными иконами и вздрагивающим мерцанием свечей. Атмосфера церковного интерьера напоминает древние крипты, в которых обычно размещались реликвии и мощи христианских святых. Храмовое пространство и слабо освещенные одежды взаимно дополняют друг друга, напоминая о почитаемой реликвии — Ризе Богоматери — свято хранимом следе ее земного присутствия. В простейших силуэтах выполненных из бумаги риз, напоминающих древние хитоны, вырезанные из единого куска материи, есть что-то архаическое, восходящее к истокам христианской веры. Исходной точкой проекта стала риза из белой бумаги ручной выработки — элементарная в своих очертаниях, она создает ощущение подлинности благодаря терракотовым полосам и поясу, шероховатой поверхности кажущейся истлевшей бумаги. Неровный свет пронизывает почти лишенную телесности прозрачную плоть одежд с едва различимыми вкраплениями нежно-голубого, терракотового и красного цветов, бледными знаками бумажного тиснения, маленькими крылышками, что создает странное ощущение «иного» присутствия, словно ангелы и святые девы забыли здесь свои ризы, прежде чем покинули земные пределы.

«Хор утренних звезд», 2005

Перенесенные в пространство галереи, «Белые одежды» Татьяны Баданиной не утратили своей сакральной сущности, более того, дополненные серией коллажей «Хор утренних звезд» и архитектурными чертежами утопического храма (серия рисунков «Проекты. Крылья, время, свет, небо»), осененного, как Покровом, дугой радуги, они преобразили современное пространство, подчинив его своей ауре. Создается впечатление, что художница возвращается к исходной точке — повторяя, вернее, суммируя, весь свой пройденный путь в наслоении пластических мотивов и смешении образов и тем своих ранних работ, начиная с живописи и заканчивая свето-кинетическими объектами. Серия коллажей «Хор утренних звезд» построена на соотношении знаков-символов космического движения «небес», прозрачных и легких схем и тонких прорисовок, напоминающих то ли планы археологических зон, то ли архитектурные чертежи, и более плотной массы того, что должно быть «низом» — водой, землей, плавильным котлом жизни. Двенадцать рисунков, объединенных общим названием «Проекты. Крылья, время, свет, небо», вобрали в себя и как бы «уплотнили» весь пройденный путь художницы, став его эпилогом и прологом чего-то другого, что только проясняется как возможное прорастание новыми темами и новыми образами. Очевидно одно: художница возвращается к рукотворности и пластической выразительности материала, к плоскости листа бумаги, к темам ранней живописи, понятым и «прочитанным» сейчас иначе, благодаря жизненной мудрости и опыту. Соединение, вернее, наслоение образов храма-Покрова, радуги, крыльев и цветов Эдема привносит в прочтение темы концептуальный контекст, подразумевая созвучие смыслов, их ризоматическую природу.

Обложка статьи: Татьяна Баданина и «Белые одежды». Галерея «Культпроект», 2012

• Фото и иллюстрации:Открытые источники