«Я абсолютно убежден, что каждый раз опережаю время»

• Текст:Александр Петровичев
  28 февраля 2019
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

— Алексей, ты один из немногих современных авторов, органично присутствующих в пространстве «нового эпоса». Оговорюсь, «нового» не в смысле современного, скорее последнего в плане очередности. Речь идет об эпосе сталинской эпохи. То, что делаешь ты, запитано именно на интонациях, тематике и пафосе именно того времени, корреспондирует именно к нему. Твой проект «Боевые страницы» вписывается в эту, давно тобою осваиваемую проблематику и стилистику?

— Так и есть. Само название «Боевые страницы» заимствовано из цикла мультфильмов конца двадцатых годов, посвященных первым пятилеткам. Это развернутый агитпроект, рассказывающий на понятном языке о достижениях этого времени, первых индустриальных и военных победах. В сегодняшнем хаосе все труднее вспомнить, что у нас действительно была великая эпоха, были победы. Советская иконография, представленная в этой анимации, — живое тому напоминание, напоминание о том, что было. Именно это и легло в основание этой выставки. 

Алексей Беляев-Гинтовт. Звезда. 2017 Холст, золочение (поталь), лак, офсетная краска. 100 × 100

— Все работы этой выставки выполнены на войлоке. Материал, с одной стороны, редкий в практике современных художников, с другой же, это уже не первый твой опыт соприкосновения со столь необычной поверхностью, но главное, именно этот материал имел важное смысловое наполнение в творчестве Йозефа Бойса. В чем смысл нынешнего обращения?

— Да, на войлок перенесены кадры из этих мультфильмов, смысловые модули. Почему именно войлок? Войлок абсолютно наш, родной, автохтонный материал, в каком-то смысле образ укрощенного хаоса, когда последняя аморфность – овечья шерсть — превращается в нечто совершенно ей противоположное, системное. Проблема укрощения хаоса так или иначе стояла перед художником во все времена. Однако я не мистифицирую войлок, по крайней мере, в той степени, в какой это было свойственно Бойсу. Скорее, в своем взаимодействии с этим материалом я решаю задачи сугубо формальные, созидательные, а не рефлекторные. Для Бойса войлок — как феномен иной культуры, для меня это естественный строительный и знаковый материал.

— Войлок – атрибут этнокультуры, атрибут жизни кочевых народов, обживающих просторы Евразии, людей во многих своих устремлениях пассионарных, применяя терминологию Гумилева. Твое искусство, твой жест апеллируют к этой ценностной системе. Пассионарность в искусстве — мода, игра или очередная, подхваченная и развиваемая тобой тема современного дискурса?

— Искусство пассионарно по определению. Только избыток энергии, только жертвенное начало способно к созиданию. Нынешнее хаотическое время, потерявшее всяческое представление об иерархии, верхе, низе, севере, юге, сиюминутном и вечном, нуждается в обращении к неизбежному.

— В одном из своих манифестов ты заявил о том, что «в моде канон». Не входят ли два ключевых понятия твоего положения в некоторое достаточно сложное соотношение, соотношение изменчивости моды и фундаментальности канона?

— Я ничего не могу сказать о моде в нашей стране, после того как побывал в эпицентрах моды западной. Примерно как день и ночь. Лучше забыть о русской моде. В нашем случае речь, скорее, не о моде. Сейчас наглядно прочитывается, ощущается живое стремление миллионов к некоему канону, норме, основательности. Возвращение к традиции есть пожелание миллионов.

Алексей Беляев-Гинтовт. Братья и Сестры. 2008. Сусальное золото, черная типографская краска, холст, ручная печать. 270 × 450

— В твоих манифестах ты резко обособляешь себя от современной, так называемой контркультуры. В чем актуальность твоей апелляции и исповедания принципов фундаментальной традиции в контексте современного искусства?

— Меня всегда интересовала эпоха великих свершений, люди проекта, эстетика большого стиля. Если в настоящее время мы уверенно можем сказать, что никакой большой проект себя не проявляет, то, несомненно, возникнет интерес оглянуться назад. Ясно, что большой проект совершается волевым усилием. Волевое утверждение истины. Даже для того, чтобы сохранить существующее положение вещей, status quo, необходимо прилагать эти усилия. В этом смысле советская эстетика – результат большого проекта – резко противоречит органическому существованию искусства Запада, навязанному нам сегодня. Отсюда конфликт и неснимаемое противоречие. Советская иконография – свидетельство этого большого проекта, свидетельство этого усилия. Как ни парадоксально, но я для себя обнаружил визуальный образ, некий архетип советской иконографии отнюдь не только в тогдашней анимации, но, скажем, у мастеров советского Палеха, когда Советская Русь еще была крепко связана с иконой. Красные знамена в руках конников, каждый из которых есть тираж Святого Георгия Победоносца, сражающийся с осклизлым змеем мирового капитала. Я, безусловно, не абсолютизирую эту связь, эту образную транспарантность, но в этом единичном случае я наблюдаю нечто естественное, вполне конкретную живую традицию. 

— Не чувствуешь ли ты себя одиноким игроком на московской арт-сцене? «Иных уж нет, а кто далече», Тимура уже нет, Молодкин, Косоруков в Париже…

— Трудно ответить однозначно. Как и всякий художник, наверноe, одинок. Мои единомышленники не всегда художники, да и Новая академия изящных искусств не утратила своего потенциала.

Алексей Беляев-Гинтовт. Родина-дочь. 2007 Сусальное золото, красная типографская краска, ручная печать на холсте. 300 × 450

— Тебя не смущает, что вопреки твоим достаточно жестким высказываниям в адрес «либеральных ценностей», превалирующих в современном искусстве, тебя воспринимают в той самой среде как модного актуального художника?

— Я абсолютно убежден, что каждый раз опережаю время. Быть модным и актуальным для меня это не принципиально.