Великий мастер композиции

• Текст:Елена Овсянникова
  28 апреля 2022
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Илья Александрович Голосов (1883–1945) родился в Москве в семье священника, окончил Строгановское училище технического рисования и архитектурное отделение Московского училища живописи, ваяния и зодчества (1912) на год позднее своего старшего брата-архитектора Пантелеймона Александровича (1882–1945). Во время учебы Илья Голосов работал у крупных мастеров – Сергея Соловьева, Алексея Щусева, обмерял памятники древнерусской архитектуры для многотомного издания «История русского зодчества» под редакцией Игоря Грабаря. В годы Первой мировой войны был призван в армию, где занимался строительством инженерных сооружений. Несмотря на то, что Илья был младше своего брата, он не подпал под его влияние и имел ярко выраженную индивидуальность. Если в 1920-е годы Пантелеймон стал конструктивистом, членом Объединения современных архитекторов (ОСА), то Илья был намного ближе по своим профессиональным убеждениям к членам Ассоциации новых архитекторов (АСНОВА). Это было прямым следствием различия их характеров. Илья был темпераментнее, чем старший брат, и его проекты первых послереволюционных лет, которые Селим Омарович Хан-Магомедов назвал «романтическими», сходны с произведениями европейских экспрессионистов.

Городская хлебопекарня (проект), 1920

Ранние произведения Голосова (начала 1910-х годов) были, как и проекты всех его соучеников и старшего брата, выполнены в исторических стилях. Это особняки, храмы и прочие постройки для частных заказчиков. Крупнейшей работой, в которой в этот период принимал участие архитектор, стал комплекс зданий Северного страхового общества (совместно с Иваном Рербергом, Вячеславом Олтаржевским и Марианом Перетятковичем) в Москве. После революции он, как и Иван Фомин, пытался переосмыслить античный дорический ордер, придавая утрированно монументальный вид колоннам, делая их более приземистыми, чем в знаменитых древнегреческих храмах Пестума.

Братья Голосовы работали в архитектурной мастерской Моссовета под руководством Щусева и Ивана Жолтовского. Илья, занимаясь проектом перепланировки Советской площади, предполагал выстроить на ней, со стороны Большой Дмитровки, драматический театр (это место отвели для Института Ленина). С 1918 он стал преподавать в Свободных художественных мастерских вместе с только закончившим тот же вуз Константином Мельниковым. Там сложилась его профессиональная оппозиция с Николаем Ладовским. Творчество Голосова, Мельникова, Ладовского, братьев Весниных развивалось в условиях взаимной конкуренции, что было ярко выражено на конкурсах на проекты Дворца труда, зданий московской редакции газеты «Ленинградская правда» (1924), парижского павильона СССР (1925), клуба Союза коммунальников на Лесной улице (1927) и др.

Дворец труда (конкурс), Москва, 1922–1923

Работая в ВУЗе, Илья Голосов выдвинул свою теорию «архитектурного организма» (1920–1924), как метод, «основанный на изучении с первых шагов сущности художественного построения». Речь шла об отказе от копирования исторических оригиналов в пользу самостоятельной компоновки объекта, начиная с самых простых форм, о внестилевых, структурных качествах архитектуры, но в отличие от Ладовского Илья Голосов не возражал против ознакомления студентов с историческими примерами. В его учебную программу входил и анализ произведений прошлого. В ходе реорганизации трех учебных мастерских (академической и двух новаторских, одну из которых возглавлял Ладовский, а другую — Голосов с Мельниковым) Голосов отстоял свою отдельную мастерскую («Новую академию»), а Мельников покинул ВУЗ (1922).

Четкая систематизация композиционных элементов отличает даже ранние проекты Голосова от весьма иррациональных форм в проектах Ладовского того времени. 

Это хорошо видно на примере голосовского проекта конюшен в Останкино. Уже по одним их планам Голосова можно назвать мастером практически осуществимой архитектурной композиции. Дворец труда стал самым первым известным произведением архитектора в «бумажном» конкурсе конца 1922 – начала 1923 года. Это очень динамичная асимметричная композиция, каждый элемент которой был поставлен со сдвижкой относительно следующего, а все вместе они образуют сложный силуэт. Необычность ему придали концентрические арки-перекрытия большого зала, напоминающие часть вращающегося механизма. Этот проект был отмечен коллегами (он занял пятое место), как и самый выдающийся проект конкурса, выполненный братьями Весниными, занявший третье место. Оба проекта выделялись своей новизной на общем фоне, хотя первую премию тогда дали Ною Троцкому за ретроспективный проект в духе сооружений Древнего Рима. Если братья Веснины предвосхитили дальнейшее развитие архитектурной стилистики и их творение стало символом конструктивизма, то Илья Голосов показал возможности экспрессионистического метода формообразования, хотя этому его произведению недоставало органичности, свойственной проекту Весниных.

Московское отделение редакции газеты «Ленинградская правда» (конкурс), Москва, 1924

Не меньше экспрессии было и в проекте выставочного павильона Дальнего Востока, представленного зодчим для Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки 1923 года. Как и проект Дворца труда, он с трудом поддается описанию и производит впечатление сумбурной композиции с наслоением разных образов, вызвавших у автора ассоциации с Дальним Востоком: джонка, пагода, японский сад... Проект этого павильона сохранился, главный и боковой его фасады раскрашены — в духе буддийских храмов — очень яркими спектральными колерами. Голосов стал желанным участником заказных конкурсов, и его проекты были всегда отмечены как очень талантливо выполненные. Например, динамичная композиция конторского здания-башни для московского отделения редакции газеты «Ленинградская правда» (1924). Он участвовал в конкурсе и на комплекс прагматичных промышленных зданий Института минерального сырья (1925). Не исключено, что его строгий по стилю проект оказал влияние на выстроенные по проекту Виктора Веснина здания этого института. 

Особенно Голосову повезло в заказном конкурсе на клуб Союза коммунальников на Лесной улице (им. С. Зуева). Здесь он смог реализовать свой проект, тогда как приглашенный на конкурс Мельников предложил столь сложное архитектурное решение, что заказчик исполнять его отказался (здание из пяти вертикально поставленных и сочлененных цилиндров). Этот клуб — самое известное произведение архитектора. Оно имеет свою предысторию — его же конкурсный проект здания акционерного общества «Аркос» (1924) с угловым цилиндром, а также проект Электробанка (1926), в композиции которого тоже есть угловой остекленный цилиндр как главный пластический элемент. В клубе до сих пор самая привлекательная часть интерьеров — широкая остекленная винтовая лестница. Клуб занимает небольшой участок на пересечении Лесной улицы и переулка, и мощный цилиндр с этой лестницей виден с разных сторон. 

Примечательно, что он увенчан плотной полосой стены типа «антаблемента», мерно прорезанного окнами. Такова очень условная и чисто авторская трактовка ордера.

В остальных прямоугольных помещениях клуба на четырех этажах расположены кружковые, репетиционные и административные помещения. Зрительный зал здесь самой простой формы и расположен на втором этаже. Перед ним красивое, закругленное со стороны винтовой лестницы фойе. В конструкции этой части здания примечательны сходящиеся в центр железобетонные балки, несущие круглые перекрытия. Как и в двух других лестницах обычной формы, здесь сохранились подлинные деревянные перила на металлических опорах. Двойное остекление цилиндра выполнено с изящными металлическими каркасными элементами. Ажурные опоры из металла поддерживают и кровлю лестничного объема. К сожалению, балкон, украшавший боковой фасад клуба, срублен, плоская кровля здания заменена на скатную из-за сложности эксплуатации в зимнее время, а многие окна и лоджия над входом заделаны. Однако этот клуб — единственный в Москве, до сих пор не изменивший своего первоначального назначения.

Клуб им. С. Зуева, Москва, 1927–1929

Этот шедевр напрашивается на сравнение с известным произведением мастера итальянского рационализма Джузеппе Терраньи — жилым домом «Новокомум» в Комо, который примерно того же времени и имеет сходные остекленные цилиндрические лестницы, фиксирующие два угла застроенного квартала. Это говорит о параллельном мышлении двух выдающихся мастеров разных стран. Примечательно, что Электробанк (1926) в конкурсном проекте Голосова показан с ярко-синим цветом фасадов, а в конкурсном проекте Народного дома в Иваново–Вознесенске — яркое сочетание серо-синего и красного цветов (1924). Не менее ослепительной была предложена окраска фасадов в проекте клуба на Лесной улице, подлинники которого не сохранились. Сегодня только черно-белая фотография говорит о решительном применении здесь цвета.

Электробанк (конкурс), Москва, 1926

Можно ли назвать творения Ильи Голосова 1920-х годов конструктивизмом? Вопрос не принципиальный, хоть он и оказал влияние на членов группировки ОСА, и как мастер композиции, и как непревзойденный график, создавший самую выразительную манеру подачи проектов. Масштаб его дарования не требовал соизмерения с установками какого-либо коллектива, пусть и стоявшего на самых передовых позициях. В проектах архитектора безупречные, четко организованные планы, логично прорисованные фасады, но главное — чертежи–перспективы. Только в них раскрывается во всей полноте динамика его композиций.

Среди жилья 1920-х годов в творчестве мастера выделяется построенный в Иваново-Вознесенске 400-квартирный «Дом-коллектив», в котором архитектор не только остроумно решил социальные задачи, разработав экономичные двухкомнатные жилые ячейки, попарно объединенные вокруг общей кухни, но и создал сверхвыразительную динамичную структуру, состоящую из четырех корпусов, врезанных в низкий стилобат общественного блока. Как и в проектах братьев Весниных, Ивана Леонидова, Моисея Гинзбурга и других крупных мастеров авангарда, в произведениях Голосова заметна эволюция архитектурных приемов в 1930-е годы. Например, в выстроенных в Москве здании гостиницы «Смоленск» и жилом доме в Спиридоньевском переулке.

Синтетический театр (конкурс), Свердловск, 1932

В конкурсных проектах Массового театра в Иваново-Вознесенске (1931), Синтетического театра в Свердловске (1932), Дворца Советов (1932), театра Московского областного совета профсоюзов — МОСПС (1933–1934) появилась осевая симметрия, характерная для всей архитектуры тех лет. Однако мастер нашел свое собственное решение наружного декора — мерно повторяемые рамочки типа сплошной орнаментальной солнцезащиты, вызывающие ассоциации с южно-европейскими аналогами (административными зданиями Италии тех лет). Это впечатление усиливают и глубокие ниши, перед которыми поставлены статуи.  Дворец Советов был трактован Голосовым как сочетание большого цилиндра с трапецевидным в плане стилобатом. Цилиндр здесь с решетчатой поверхностью, подчеркивающей гигантский масштаб такой формы, и напоминает упражнения, разработанные им еще во ВХУТЕМАСе, — применение простых крупных масс, формирующих хорошо читаемую структуру.

В 1933 году Илья Голосов получил мастерскую №4 при Моссовете, которая выполняла заказы солидных ведомств. 

Таков жилой дом Военно-инженерной академии им. Куйбышева на Яузском бульваре (1933–1935) — в его угловой части сделан гигантский портал с аркой, обрамленной статуями (скульптор Алексей Зеленский). Такой фасад призван поразить воображение, хотя парадокс в том, что через арку виден всего лишь скромный дворик. Между тем, это здание дает представление о типично голосовских приемах — здесь имеется ряд упрощенных ордерных элементов, больше напоминающих детали механизмов, чем правильные классические аналоги. Поиски своеобразной эстетики 1930-х годов характерны и в здании гостиницы Общества пролетарского туризма и экскурсий на Арбате (совместно с Дмитрием Булгаковым, 1934). Примечателен и жилой комплекс Автозавода в Нижнем Новгороде (1936–1939) с многочисленными арками, прорезающими идентичные корпуса-ризалиты, превращая в анфиладу организованный через них проезд. Такая структура — отнюдь не фасадная композиция. В этот период архитектор опять по-своему интерпретирует античность в конкурсном проекте на перронный зал станции метро «Красные ворота», — предложив гипертрофированный дорический ордер в качестве основных несущих конструкций.

Жилой дом Автозавода, Горький (Нижний Новгород), 1936

Несомненно, ряд конкурсных проектов мастерской №4 говорит о «размытости» авторской манеры в архитектуре мастерских Моссовета вообще, проявившейся ко второй половине 1930-х (Дворец техники, Дом книги, дом ТАСС и др.), но тогда сотрудниками Голосова были созданы и более своеобразные работы, показывающие руку мастера. Как пример можно привести жилой дом наркоматов внешней торговли и иностранных дел на углу улицы Каляевской и Оружейного переулка. Он достался мастерской №4 фактически для реконструкции фасадов. Это здание отличается элегантной декоративной пластикой, оно украшено лоджиями с тонкими колоннами без энтазиса и изящными панно с барельефами, которые выигрышно смотрятся даже с большого расстояния (дом стал выходить на Садовое кольцо после сноса перед ним квартала). Здесь не были выполнены еще один корпус и такие монументальные элементы, как огромные арки, акцентировавшие предусмотренные генланом 1935 года новые проспекты. Подобные динамичные градостроительные решения не всегда были под силу «разработчикам» фасадных проектов, характерных для эпигонов тоталитарного стиля. Надо отдать должное хорошему знанию зодчим классики и универсальных принципов композиции.