Вечно витающий в облаках

• Текст:Елена Овсянникова
  29 марта 2022
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Дипломный проект Леонидова «Институт библиотековедения им. Ленина» стал символом советского конструктивизма и был показан на первой «Выставке современной архитектуры» в Москве (1927) вместе с его же конкурсными проектами клубов на 500 и 1000 мест. 

Иван Ильич Леонидов (1902–1959)

К. Афанасьев так объяснял леонидовскую логику формообразования: «Ваня делает диплом — там нет ни одного кирпича. Он делает что? Он делает башню металлическую, высокую очень. Делает он ее почему? Чтобы конвейер, доставляющий книги к столу, был беспересадочен. Маленькое пространство, лифт, и прямо на лифте вниз, а не то, что по коридору, здесь перегрузка вниз и так дальше. (...) Слишком высоко здание, металл, он погнется как-то, он делает шпренгель, зигзаг такой. Усиливает очень тянутую вертикаль против деформации изгиба открытым шпренгелем. (...) Дальше корпус, эти залы там, лаборатории какие-то, — он идет на Ленинских горах, на рельефе, он этот весь корпус сажает на ферму. Причем ферма — это опора высоко, а тут опора низко. Значит, он как бы частично повисает в воздухе. (...) Шар-аудитория тоже функциональная вещь, то есть, чаша-аудитория покрыта куполом, она рождается функционально, это большая вещь. Чаша стоит на одной точке неустойчиво, он делает на растяжках, растяжки работают на растяжение. Всюду металл, стекло. То есть он всю свою композицию строит на прогрессивных конструкциях».

Однако леонидовский проект поражает не технологичностью образа, а единственным в своем роде сочетанием простых геометрических форм. На страницах журнала «Современная архитектура» Леонидов, вошедший в редколлегию, сопровождал свои проекты яркими концептуальными текстами, сопоставимыми по значимости с теоретическими статьями Гинзбурга.

Обложка журнала «Современная архитектура»

Известна леонидовская концепция административного здания Центросоюза (он не успел доделать свой проект с детальными планами). По мнению Хан-Магомедова, идея Леонидова (максимально простой по форме, полностью остекленный объем со свободными планами нерасчлененных внутренних пространств) повлияла на окончательный вариант проекта Ле Корбюзье. В проекте Дома промышленности Леонидов предвосхитил стилистику послевоенного интернационального стиля 1950–1960-х годов, то есть характерную брутальную форму офисных зданий в виде вертикально поставленных параллелепипедов, как у Л. Миса ван дер Роэ. Конкурсный проект планировки Серпуховской заставы в Москве был для Леонидова (и его соавторов из бригады ОСА И. Ермилова, И. Кузьмина, Н. Павлова) лишь поводом для вольной трактовки концепции крупного общественного центра. Лаконичные формы (параллелепипед, пирамида, куб, цилиндр, усеченная пирамида) стали предвосхищением будущих шедевров послевоенного интернационального стиля (творений Кендзо Танге, например). 

Здание Центросоюза (конкурс), Москва, 1929

Свою концепцию «Клуба нового социального типа» (1928) Леонидов разъяснял как функционально новаторскую, но именно стилистика самих его чертежей стала символом советской бумажной архитектуры. Два варианта клуба вместимостью 2500 человек архитектор описал в своем докладе на Первом съезде ОСА (1929), противопоставив их массовому строительству небольших клубов.

Речь шла об огромном зимнем саде (2500 кв. м) с бассейном, спортивными и пионерскими площадками, «киногазетой», отделами краеведения, зоологии и пр., а также со зрительным залом на 700 мест, вписанным в сооружение в виде большого купола параболической формы. 

Как считал Хан-Магомедов, это решение повлияло на окончательный вариант московского Планетария (М. Барщ, М. Синявский). Значительную часть проекта Леонидова занимает гигантское круглое поле для автомобильных состязаний, военных игр и даже для летательных аппаратов. Спортивный зал расположен в небольшом здании, также перекрытом параболическим куполом. Эти формы сочетаются с квадратным в плане («А») или прямоугольным («Б») одноэтажным основанием и с кубическими кружковыми помещениями-лабораториями, детским павильоном и пр. Далее архитектор принял участие в закрытом конкурсе (где также участвовали бригады ведущих вузов и архитектурных группировок — ОСА, АСНОВА, ВОПРА, АРУ, ЛОА, ЛОАХ) на Дворец культуры Пролетарского района в Москве (1930). На первом туре Леонидов выдвинул крупномасштабную композицию со зрительным залом на 1000 мест, развитой клубной частью для кружковой работы — с библиотекой, столовой, детским сектором. Большой прямоугольный, сильно вытянутый участок разделен автором на четыре квадрата, каждый из которых имеет свою планировку.

Самым примечательным, вошедшим во все книги, посвященным архитектуре русского авангарда, стал изображенный здесь в виде планов и фасадной проекции физкультурный сектор: огромная пирамида, около которой в ночном небе парит дирижабль. На втором туре этого конкурса Леонидов ориентировался на конкретный участок (на месте разрушенного Симонова монастыря) и предложил большой зрительный зал под куполом полусферической формы разместить на берегу Москвы-реки, а детский сектор (в виде двух шестигранников) расположить ближе к Восточной улице. В задуманный им архитектурный ансамбль входили также 10-этажный корпус для научных кружков, низкое здание с камерным залом и протяженный клубный корпус. 

Помимо общей выразительности этой композиции, состоящей из очень простых форм, современники отмечали развитие Леонидовым новаторской идеи театрального зала без традиционной рампы, к реализации которой призывали в Германии театральный режиссер Э. Пискатор, а в СССР В. Мейерхольд.

В том же году знаменитые леонидовские чертежи появились в журнале «Современная архитектура» как предложения молодежной бригады ОСА для Магнитогорья. Это была абстрактно осмысленная линейная система из квадратных в плане функциональных зон, составленных в широкую ленту, — композиция, характерная для планировочного подхода к градостроительству в рамках послевоенного интернационального стиля. Здесь также появилась пирамида спорткомплекса из леонидовского проекта Дворца культуры Пролетарского района (физкультурный сектор) и отдельностоящие пластины жилых корпусов. Фрагменты этих чертежей были незамедлительно перепечатаны Н. Милютиным в книге «Соцгород» (1930) как безусловный образец воплощения его собственной идеи линейного города.

Первая конференция ОСА. В среднем ряду (сидят): второй справа — И. Леонидов, третий — В. Веснин, пятый — А. Веснин, шестой — М. Гинзбург, седьмой — А. Ган. Фото 1928 года 

Признание Леонидова лидером конструктивистов, входивших в группировку «Объединение современных архитекторов» (ОСА), стало поводом для его травли. Термин «леонидовщина» трактовался как «принципиальное витание в облаках», а его творческой фантазии один из вульгарных идеологов дословно призывал «отрубить крылья». Но Гинзбург, фактически выдвинувший на эту роль Леонидова-студента, опять сыграл в его судьбе важнейшую роль, сделав своим ближайшим сотрудником в персональной архитектурно-планировочной мастерской № 3 при Моссовете, а затем — при Наркомтяжпроме. Теперь в его проектах был разработан ряд конкретных форм зданий (круглых и многогранных), возникших ранее в его проектах Дворца культуры. После трех лет публичного осмеяния, не позволившего Леонидову участвовать в самых престижных конкурсах, таких как Дворец Советов, театры в Харькове, Ростове-на-Дону, Иваново-Вознесенске, Свердловске, Москве, он нашел в себе силы сделать проект для конкурса на административное здание Наркомтяжпрома (1934). Декоративность и увеличение размеров построек до гипермасштаба, типичные для тех лет, приняли в проекте Леонидова совершенно оригинальный характер. Он предложил композицию из трех разных по форме и высоте многоэтажных башен, вырастающих из низкого стилобата, имеющего ступенчатую форму со стороны Красной площади. 

Здание Наркомптяжпрома (конкурс), Москва, 1934

Леонидов представил свое произведение как часть исторического ансамбля, тогда как многие участники конкурса игнорировали или визуально разрушали градостроительный контекст вокруг Красной площади. Леонидов писал: «Архитектура Кремля и Василия Блаженного — это тонкая и величественная музыка. Введение в эту симфонию нового громадного по масштабу и сильного по звучанию инструмента допустимо только при условии, что этот инструмент будет ведущим и по своему архитектурному качеству будет превосходить все остальные здания ансамбля». 

Его проект сегодня выглядит как прозорливое предвидение — наши дни высотные сооружения с подобными необычными силуэтами вошли в число самых востребованных. В 1930-е годы Леонидов талантливо интерпретировал античные мотивы в планировке огромных ансамблей, а в 1950-е годы смог предвосхитить тенденции позднего модернизма (интернационального стиля). Архитектор нашел особый метод освоения наследия как новой интерпретации древнейших пространственных архетипов амфитеатра и классического ордера — вписавшись в эстетику ар-деко (Хан-Магомедов называл ранние примеры этой стилистики — «постконструктивизм»). Таковы были предложенные реконструкция сада «Эрмитаж» Леонидова (с учениками П. Александровым и Г. Пьянковым) и реконструкция Тверского бульвара в Москве, а также — поселок Ключики близ Нижнего Тагила и планировка Южного берега Крыма. В бригаду Леонидова тогда входили Л. Богданов, М. Чалый, Василий и Виктор Калинины и др. 

Реконструкция сада «Эрмитаж» (проект), Москва, 1932

Леонидов нарисовал развертку всего Южного берега Крыма (от Феодосии до Севастополя). Это была графика и живопись на досках по левкасу. Он искал параллели между крымскими и античными ландшафтами, включив в свои картины амфитеатры, подпорные стенки, лестницы, многогранные и круглые сооружения, беседки и фонтаны. Наиболее подробны его изображения окрестностей Ялты и «Большой Артек» (с пятью функциональными зонами и Дворцом пионеров). Лестница в Кисловодске — заслуженно самая известная из его немногих реализованных произведений. Она вписана в природный ландшафт Ребровой балки не меньше, чем памятники Древней Греции в Дельфах. В структуру этого произведения входят не только прямоугольные марши и амфитеатр, но и полукруглая форма — амфитеатр, «вывернутый наизнанку», и два боковых портика с расширяющимися кверху колоннами-дудочками. Все элементы здесь нанизаны на одну центральную ось. Далее подобную осевую композицию с амфитеатром Леонидов развивал в эскизах для киевского Труханова острова («Остров цветов»). Леонидов работал в Крыму как представитель мастерской Гинзбурга при Наркомтяжпроме, тогда как сам Гинзбург был в Кисловодске, где проектировал «Домик наркома» и наблюдал за постройкой санатория Наркомтяжпрома. В Кисловодск он вызвал для завершения строительства всего ансамбля Леонидова с бригадой, несмотря на самый разгар их работы по «Артеку». Ряд черт позднего интернационального стиля можно видеть в конкурсных проектах Леонидова — комбинат газеты «Известия» (1939–1940), цирк в Москве (1955).

Лестница санатория Наркомтяжпрома, Кисловодск, 1936

В годы войны, будучи на фронте, Леонидов был ранен и психологически травмирован. «Город солнца» Т. Кампанеллы стал поводом для многочисленных архитектурных фантазий, явно утешавших его, компенсировав конкретику ряда эскизов монументально-декоративных работ, заказы на которые Леонидову удавалось получить (фасады Дворца пионеров, магазин в Москве, интерьеры Дворца пионеров и школьников в Калинине — Твери). В период «хрущевской оттепели» Леонидов, как и отверженный Мельников, сделал попытку включиться в конкурсную деятельность (проекты Всемирной выставки, здания ООН в Нью-Йорке), хотел собрать для этого бригаду учеников. Последним местом его работы была макетная мастерская Московского архитектурного института.