Туристские центры в Узбекистане

• Текст:Владимир Белоголовский
  15 июля 2020
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

— В начале 1980 года я вторично получил приглашение Марка Орлова. И ни колеблясь ни минуты, тотчас же его принял. На сей раз это, несомненно, был перст судьбы.

— Что содержал в себе этот «перст судьбы»?

— Мало сказать, что второе предложение директора ЦНИИЭПа было куда более привлекательным, чем первое. О нем вообще можно было только мечтать. Мне предлагалось создать новую мастерскую и распечатать новую работу уникального содержания. Дело в том, что исполненная институтом генеральная схема развития туризма в Узбекистане была принята руководством республики. Тем проектом было определено положение главных туристских центров Самарканда и Бухары. И не где-­нибудь, а в самом центре их исторической застройки где, в каждом случае по-своему, эта среда была разрушена. В Самарканде напротив ансамбля Регистан расположились типовые жилые дома, а в Бухаре на месте старой крытой улицы, среди образовавшихся пустырей, стояли типовой детский сад и одноэтажный типовой магазинчик. Строить в соседстве с памятниками мирового класса! Задача, конечно, высшей сложности, но и интереса чрезвычайного.

Началась мастерская с вывески, на которой значилось мое имя. Но вскоре собралась на редкость цельная команда, где у меня было две «правых руки». Самаркандский проект вел Саевич, а бухарский Виктор Шер, построивший до того московский Дом кино и олимпийский отель «Солнечный», на который я был зван Орловым тремя годами раньше. Юрий Ионов тоже был с нами. Я пригласил к сотрудничеству юных зодчих, успешно защитивших дипломы под моим патронажем, а они — с моего «повеления» — друзей, с которыми хотели бы работать вместе. Замечательных ребят привел со своей бригадой Шер. Мы прекрасно устроились в двухэтажном особнячке близ библиотеки, носившей тогда имя Ленина, развесив по стенам эскизы будущих проектов.

Справа – Григорий Саевич, слева – Виктор Шер 

Марк Орлов — подлинный рыцарь туризма, завершивший незадолго до того туристский комплекс в Суздале, был идеологом всей узбекской затеи, а вдохновителем сей созидательной акции стал глава республики Шараф Рашидов, поднявший к тому времени центр Ташкента из руин землетрясения. Понятно, что узбекские коллеги не могли не испытывать профессиональной ревности. Но повинуясь воле чтимого ими партийного вождя Узбекистана, отдавшего предпочтение москвичам, содействовали нашей работе добрым советом.

— Как вы вели проектирование?

— На первом этапе мы делали множество вариантов, из которых сами выбрали те, которые сочли предпочтительными. И для Бухары, и для Самарканда. Они и были приняты за основу. На втором этапе каждый проект был разработан во всех проекциях, однако мы сознавали необходимость дальнейшей работы над композицией и деталями зданий. Стилевая характеристика тоже нуждалась в уточнении. Скажу, что мы ощущали это острей, чем наши критики и доброжелатели. И, наконец, на третьей стадии, когда фасады были представлены в масштабе 1:50, все определилось должным образом и проекты, принятые практически без замечаний, были утверждены.

Мы возили чертежи и макеты в Ташкент, Самарканд, Бухару, обсуждали все это с местной властью и коллегами и трижды с самим Рашидовым, который всякий раз напутствовал нас немногословным одобрением. А постоянным нашим покровителем был Председатель Президиума Верховного Совета Узбекской ССР Усманходжаев — архитектор по образованию, достигший высшего среди своих коллег государственного поста. Таким образом, в республике нам был обеспечен полный комфорт. Пожалуй, я впервые работал в подобных условиях. Я почувствовал и то, что в союзных проектных структурах (институт Орлова пребывал в системе Госгражданстроя) атмосфера вообще была более благоприятной, нежели в московских. Ведь в первом случае архитектор не подчинялся заказчику. У него было свое профессиональное руководство. Мало того, республиканское начальство с нескрываемой благодарностью принимало предложения столичных мастеров. Словом, все благоприятствовало успешной работе. Главное заключалось в том, как к ней подойти. И как создать «национальную» форму.

Фрагмент фасада 

— Как вы нашли подход к этой задаче? Чем определялись формы в историческом контексте?

— Давно был известен метод «социалистического реализма», согласно которому любая композиция, украшенная национальным декором, обретала должный образ. Но наши объекты расположились в соседстве с подлинными памятниками, подражание здесь было абсолютно неприемлемо. Оно было бы просто смешно. Но в древнем узбекском зодчестве есть и другая традиция — градостроительная. Мы ее сочли главной. Она очевидна в самой структуре городов, где крупный масштаб открытых небу дворов культовых зданий — медресе и мечетей — сочетается с масштабом двориков плотной жилой застройки. Это и было положено в основу наших решений. А формы могут быть и современными. Но и они не были чужды традиции. Обращенные наружу глухие стены, перголы крытых галерей, открытые во дворы лоджии, многоярусные покрытия общественных пространств — все это так или иначе ассоциировалось с прошлым.

Два с половиной года мы вели эту работу, постепенно приближаясь к искомому результату. Мы готовились к стройке, когда тяжелая болезнь, ставшая следствием военной контузии, свела в могилу Марка Орлова. И он так не узнал о случившейся вскоре смерти Рашидова и, последовавшей за ней кончине всей нашей затеи. А нам довелось еще раз вернуться к той же теме в конкурсном проекте гостиницы «Рухабад» в Самарканде, заказанном «Интуристом» в 1988-­м. Но и он, удостоившись первой премии, был «построен» только в макете.

— Ваши узбекские проекты не были реализованы. Однако этот интересный опыт должен был быть замечен. Была ли какая­нибудь пресса о них? И как эту работу оценили узбекские коллеги?

— Самыми строгими критиками считались тогда Андрей Иконников и Александр Рябушин. Оба они отозвались весьма лестными рецензиями. Были добрые отзывы и в республиканском профессиональном журнале. Но это не все. В 1988­ году СА выбирал из своей среды десять народных депутатов СССР. Неожиданно и я оказался в числе кандидатов, а выдвинули меня узбекские коллеги. Тоже своеобразная «рецензия». Хорошо, что я не был избран, иначе мог бы увлечься политикой.

ГЛАВНЫЙ ТУРИСТСКИЙ ЦЕНТР В САМАРКАНДЕ

1980–1983 гг. Руководители проекта – архитекторы: Ф. Новиков, М. Орлов; инженер: В. Лепский. Авторский коллектив – архитекторы: Г. Саевич, П. Андреев, А. Игнатов, Е. и И. Росляковы, О. Таллер, Т. Чистова, А. Шампаров, В. Шер; инженер Ю. Ионов. Проект был принят к строительству. Реализации не последовало.

Комплекс, рассчитанный на 620 мест, расположен напротив ансамбля Регистан, на южной стороне вновь созданной перед ним площади, и подчинен оси композиции трех противолежащих медресе. Здания центра опущены на уровень древних сооружений и, тем самым, скрывают свою массу за субструкциями тоннеля, обеспечивающего скрытое движение транспорта в месте расположения памятников и непосредственные пешеходные связи с ними обитателей гостиницы. На оси композиции центра размещены его общественные элементы — приёмный холл, концертный зал, бассейн, ресторан, скомпонованные «крестом» относительно главного рекреационного пространства, распространяющегося и на нижний уровень зданий. Диагональные оси определяют систему связей с жилыми номерами, обращенными к трем сторонам двух жилых дворов комплекса. 

Генеральный план площади Регистан 

Макет комплекса. На переднем плане ансамбль Регистан

Двухэтажные номера высшей категории имеют айваны, ориентированные в сторону Регистана. Объемное построение сооружений характеризует террасный профиль, понижающийся по мере приближения к древним постройкам. Обращение жилых помещений во внутренние дворы дает возможность ограничить число и размеры проемов во внешних стенах зданий, что позволяет им масштабно соотноситься с мощными стенами медресе. Общественные пространства центра имеют телескопические покрытия с внешними солнцезащитными перголами, создающими своеобразный силуэт. Материал стен — кирпич — способствует единству с исторической средой города.

ГЛАВНЫЙ ТУРИСТСКИЙ ЦЕНТР В БУХАРЕ

1980–1983 гг. Руководители проекта – архитекторы: Ф. Новиков, М. Орлов; инженер: В. Лепский. Авторский коллектив – архитекторы: В. Шер, Е. Бубнова, Ю. Волков, А. Иванов, Г. Саевич, М. Ципина; инженер: Ю. Ионов. Проект был принят к строительству. Реализации не последовало.

Комплекс, рассчитанный на 420 мест, расположен в исторической среде города, вблизи древних памятников медресе и мечети — и в непосредственном соседстве с торговыми куполами, между которыми в прошлом простиралась крытая улица с примыкающими к ней караван-­сараями. Вся композиция воспроизводит в новом качестве утраченную городскую структуру. Вдоль улицы, по обеим ее сторонам, расположены четыре жилых корпуса, организованных вокруг внутренних дворов. Эти блоки, опущенные на этаж ниже ее уровня, скрывают, тем самым, свою массу и в каждом случае обращены к примыкающим памятникам одноэтажной торговой или жилой пристройкой.

План комплекса

Макет комплекса. На переднем плане торговый купол и караван-сарай 

На крытую улицу ориентированы входы в общественные элементы комплекса: концертный зал, бассейн, ресторан и другие помещения, содержащие в себе обслуживающие функции. Приём туристов организован в сохранившемся перекрываемом караван­-сарае. Общественные пространства имеют телескопическое покрытие с внешними солнцезащитными перголами. Подобные системы характеризуют разработку покрытия улицы, другие детали зданий. Масштаб жилых дворов центра соотносится с масштабом расположенных вблизи медресе, в то время как масштаб двориков угловых номеров верхних этажей жилых блоков соответствует масштабу дворов исторической жилой среды. Материал стен — кирпич — способствует единству комплекса с древними строениями.

Площадь перед входом в комплекс / Крытая улица