Случайное открытие

• Текст:Михаил Волокитин
  1 июля 2021
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Окна с наличниками и четырехскатная крыша — обычные элементы типового строительства в царской России

Никто точно не знает, когда именно был построен дом на Окружной, 27. Таких зданий раньше было много во всем Ростове Великом: четырехскатная крыша, один этаж, пять окон по фасаду с наличниками и площадь десять на пятнадцать метров. Иными словами, это — образцовый типовой проект без каких-либо архитектурных особенностей. Другое дело, что сейчас таких домов очень мало: их часто переделывали в коммунальные квартиры, а потом сносили, так что сегодня подобных зданий с изначальной планировкой и исторически достоверным обликом почти нет.

Светлана и Сергей Бушмариновы

Главным источником знаний о нашем доме была книга о жизни двух ростовских семей, одна из которых как раз владела домом на Окружной на протяжении восьмидесяти с лишним лет. Эту семейную хронику под названием «Божья коровка, улети на небко» написала ярославская писательница Ирина Алексеевна Грицук-Галицкая — потомок купца Галицкого, купившего дом у мещанки в 1897 году. Исходя из документов, опубликованных в книжке, известно, что уже во время покупки здание было в плохом состоянии: в нем, например, даже не было окон. Из чего можно сделать вывод, что дом построили где-то во второй половине XIX века. Мы также знаем, что к нему прилагались хозяйственные постройки, место для брички и конюшня.

Интересно, что сами Галицкие в начале XIX века были крестьянами, пока в 1814 году один из них, занимавшийся ремонтом музыкальных инструментов, не выкупил себя из крепостничества. Впоследствии он был записан в купцы второй гильдии и открыл галантерейную лавку недалеко от ростовского кремля.

Одно внимание художников уже делает из простого здания культурный центр

У нас есть представление, что этот дом так и оставался в руках одной семьи до конца 1970-х годов. Это была не усадьба, а просто жилое здание, а они были не помещиками, а купцами. К тому же внутри ― всего шесть комнат, а у них шестеро детей. Возможно, именно поэтому Галицкие и остались в доме. 

Одним из самых известных жителей здания в советское время был потомок того первого в роду купца — художник Ростислав Николаевич Галицкий. В возрасте двадцати одного года он ушел на войну, попал в плен и оказался в Освенциме, где каким-то образом сотрудничал с подпольным сопротивлением. А уже после войны, будучи в зрелом возрасте, окончил художественную академию и начал писать в стилистике соцреализма, изображать целину, природу и портреты рабочих. Потом, спустя некоторое время, он перебрался в Москву. В доме тогда остались его мать со своей сестрой, и именно к ним он впоследствии приезжал со своими друзьями — московской творческой интеллигенцией. Таким образом, в 1950-1960 годах этот дом стал культурным центром Ростова Великого и даже локацией для съемки художественного фильма «Анна на шее» Исидора Анненского. Получается, что в доме тогда работали Александр Вертинский, Алла Ларионова, Михаил Жаров и другие известные артисты. 

Местные жители всегда тепло относились к зданию. У нас есть несколько портретов дома и в акварели, и в масле. Его любили рисовать ростовские художники, потому что уважали тот мир, который здесь расцветал. В 1979 году сам Ростислав Николаевич умер, и дом стал коммунальным. Нам известно, что в его стенах сначала жили три семьи, потом осталась только одна с пятью детьми, и когда все они выросли и разъехались, здание решили продать. Купил его антиквар из Ярославля, который хотел восстановить исторический облик, но, живя на два города, осознал, что не сможет, и в итоге тоже выставил дом на продажу. 

Восстановительные работы, которых со временем становится только больше 

Перед покупкой мы видели здание всего дважды: в первый раз, когда приехали на ноябрьские праздники в Ростов Великий — и из окна гостиницы заметили надпись на заборе «Продается»; и во второй раз в марте 2010-го, когда вернулись, чтобы уже принять окончательное решение о покупке. Тогда мы зашли внутрь и обнаружили, что здешние стены, словно хрустальные, покрыты льдом, что в каких-то местах они или обшиты оргалитом, или окрашены масляной краской, что сами двери не открываются, а полы и даже потолок в одной из комнат провалились. Но мы, уже имевшие опыт восстановления старинной квартиры в Москве и строившие дом на садовом участке, не испугались. К тому же, несмотря на плачевное состояние, двери и ручки были историческими, сохранились элементы протяжек потолков и изразцовые печи. 

Правда, потом, когда восстановительные работы уже начались, и мы вскрыли обшивку, стало ясно, что проблем гораздо больше. Нижние венцы сруба сгнили до полов, а кое-где и выше, фундамент почти целиком разрушился, а участок и подполье дома по весне затапливаются водой. Последнее ― следствие разрушения исторической системы водоотведения и повышения уровня проезжей части улицы: из-за неоднократной укладки новых слоев асфальта поверх старых ― дорога была одной высоты с полом. В общем, стало очевидно, что фундамент нужно укреплять, нижние венцы менять,строить дренажную систему, а сам дом поднимать для восстановления пропорций.  

Ко всем работам мы подходили по бытовому, а задачи решали по мере их появления. Так дом стал расти сам по себе: подняли уровень пола ―  возник цокольный этаж; сконструировали лестницы ― появились террасы; образовался мансардный этаж и мезонины ― нужно решать как это вписывать в общую кровлю. Возможно, если бы мы сразу же понимали, как все это будет развиваться, то не решились бы и отказались, но во время процесса ― отступать было некуда.

Если поднять дом на метр шестьдесят и построить мансарду, то жилая площадь увеличивается вчетверо 

Дом мы начали поднимать с того, что предварительно обвязали сруб, потом приподняли его на домкратах в подготовленных опорных точках, а после сняли старые венцы, подвесили новые и вместе с этим залили фундамент. В итоге получился цокольный этаж с потолками в два шестьдесят. Там мы установили камин, санузлы и организовали кухню. 

В процессе работы нам пришлось разобрать все четыре печи: одну парадную угловую из белого изразца — красивой частью она выходила в большую гостиную, той, откуда топят, в коридор, а третьей ― в гостиную малую. Три других печи стояли в спальнях: с бело-синим изразцом с ромбиками и вазочками. Парадную печь потом мы восстановили в исторических пропорциях и дизайне, а на месте других разместили ванные комнаты и душевую, облицевав их оригинальными изразцами.

Крыша тоже требовала капитального ремонта. К тому времени мы уже разобрали тяжелые печные трубы и борова на чердаке ― такие наклонные, почти горизонтальные дымовые каналы, отводящие дым от печей в общую трубу, вынесли оттуда с десяток кубометров традиционной утепляющей засыпки и пару тысяч кирпичей. Тогда же стало понятно, что уклоны четырехскатной крыши в тридцать градусов не позволяют устроить там достойное светлое помещение. Прикинув геометрию, осознали, что, подняв стены венцов на восемь, что около ста шестидесяти сантиметров, можно получить достаточный объем и высоту потолков, а нарастив вверх террасы, создать веранды на третьем этаже с восточного фасада дома. В итоге вместе с цокольным уровнем и мезонином жилая площадь увеличилась почти в четыре раза в сравнении с первоначальной ― такого объема было слишком много для нас двоих, вот и возникла идея сделать гостевой дом.

Снаружи — изразцовая печь XIX века, а внутри современная отопительная система

Всеми работами, которые велись в доме, мы руководили сами. Не стала исключением и кладка печей. На нашу удачу мы познакомились с хорошим мастером, имевшим большой опыт в работе в том числе и с такими печками, как у нас. Однако для нашего здания было важно, чтобы печь стала не только красивой и соответствующей историческим традициям, но и максимально функциональной. Нам тогда еще не согласовали подключение к газопроводу, и нужно было обогревать весь строительный объем самим. 

Изучая разные варианты, мы обнаружили чертежи печей необычной конструкции, разработанные нашим отечественным специалистом и ученым Игорем Кузнецовым. Он с пятидесятых годов занимался оптимизацией печного отопления и еще с тех пор разрабатывал проекты на основе принципа свободного движения газов. Печи таких конструкций прогреваются равномерно по всему периметру, не требуют высоких труб и обеспечивают максимальный коэффициент полезного действия при сжигании дров. Для сравнения, в обычных канальных печах прогрев неровен, топливник охлаждается входящим воздухом, да и строят их чаще для декорации. Но сложность была в том, что нашего печника нужно было убедить в том, что такая конструкция, которую мы хотим и которой он ни разу не занимался, будет работать. Это удалось, у нас все получилось и более того ― и камин, и печь были объединены в одну трубу.  

Интерьер, французская мебель и, наконец, долгожданное вознаграждение за терпение

Во время работ мы старались сохранять все исторические элементы интерьера, хотя порой это и было трудно. Дом два года простоял без отопления, им никто не занимался и, например, в гостиной еще до нас были обои, прибитые гвоздями к дереву, что, конечно, никак не связано с аутентичным вариантом отделки. В итоге в гостиной на первом этаже одну сторону мы сохранили в дереве, а другую заштукатурили. Всего там появилось две гостиных, центральный коридор и по две спальни на каждой его стороне. На чердаке мы сделали шесть спален, три из которых с верандами, а на большом цокольном этаже — камин и кухню.  

Понятно, что пространство по типу русской усадьбы — это не только планировка и фасад, но также мебель и прочее убранство. Все это мы собирали на протяжении шести лет и большую часть привезли из Франции, что, кстати, вполне в духе XIX века. В России с антиквариатом сложнее. Многие старинные вещи у нас уничтожены или во времена революции, или во время Великой Отечественной войны.  

Что бы мы посоветовали людям, которые берутся за восстановление старого дома? Прежде всего — ничего не бояться, верить, что все получится, и набраться терпения. Конечно, будет непросто. У нас даже маляры сейчас ругаются, что очень трудно красить дерево снаружи, потому что оно слишком волокнистое, шершавое и иссушенное временем. Но они все равно красят и у них хорошо получается. Сохранять подлинные вещи и не заменять их подделками — очень важно. Это того стоит. У нас за три месяца после открытия уже побывали примерно триста человек, а дальше все выходные забронированы до конца сентября.

• Фото:Nathalie Gertz