«России нужен вдумчивый дизайн»

• Текст:
  10 мая 2017
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Александр Осадчий (А.О.) — Карим, начнем с самого важного. Как правильно отдыхать от выступлений и работы над проектами по всему миру?

Карим Рашид (К.Р.) — Это жизнь, которую я выбрал. Верю, что мы сами решаем свою судьбу. Может, завтра я все брошу, если захочу, отменю лекции, откажусь от работы. Но знаете, что? Порядка двенадцати лет я проработал доцентом разных университетов и понял, что мне нравится учить и у меня это хорошо получается. Так что я не устаю рассказывать, выступать по всему миру и делиться идеями.

А.О. — И все-таки — отдых?

К.Р. — Мой досуг очень полезный. Вообще есть три вещи, которые важны для здоровья. Знаете самую первую?

А.О. — Еда?

К.Р. — Нет, еда на втором месте.

А.О. — Сон?

К.Р. — Да, именно. Совсем недавно ученые доказали, что сон — это самое важное для поддержания здоровья. На втором месте идет еда, на третьем — тренировки наших извилин. Мне почти 57, я уже не молод, поэтому стараюсь, чтобы все эти вещи находились в гармонии.

А.О. — Предположим, наступит момент, когда вы спроектируете все на свете. Чем будете заниматься дальше? У вас есть хобби?

К.Р. — Моя проблема заключается как раз в том, что у меня нет никакого постоянного увлечения. Помню один важный момент, когда тридцать лет назад я сказал: «Сделайте хобби вашей работой» (помимо манифеста дизайнера, именно эта фраза является одной из самых известных у Карима — прим. ред.) Ведь если каждый превратит увлечение в работу, он будет любить свое дело. Но! Если я все брошу, то и не знаю, чем займусь (Смеется). Скорее всего, начну что-то создавать, может, задумаюсь о съемке фильма. Впрочем, все мои мысли касаются визуальных форм искусства.

А.О. — У вас есть опыт создания фильмов?

К.Р. — Благодаря моему отцу, художнику-постановщику, в детстве я дни напролет смотрел в камеру и очень... да, очень комфортно себя чувствовал. У меня было много идей для фильмов, но все это стоит на паузе. Я понимаю, что такими темпами никогда ничего не сниму. Поэтому часто повторяю себе, что надо просто остановиться и взять год на создание фильма — например, я давно мечтаю о том, чтобы снять научную фантастику.

А.О. — Почему вы стали заниматься именно промышленным дизайном?

К.Р. — Долгое время мне приходилось стоять перед выбором между карьерой архитектора, промышленного дизайнера и художника, но в итоге я остановился на дизайне. Но промышленный дизайн — это ведь индустрия со своими особенностями. Когда вы делаете чехол для телефона, приходится постоянно осознавать ограниченность в размере, в производстве, в стоимости материалов. 

Sancal Float Sofa, 2012

Помню, когда я учился в университете, мне с трудом удавалось это понимание. Но я хотел быть в сфере дизайна, хотя тогда это был безумно консервативный мир! Проекты тех времен не имеют ничего общего с моими сегодняшними работами. Все казалось предельно традиционным, и мой университет никак нельзя было назвать местом свободы самовыражения.

А.О. — Давайте попробуем вывести пропорцию. Какой процент креативности и технологичности в промышленном дизайне? В дизайне в целом?

К.Р. — Я думаю... Хмм, творчества в дизайне процентов на 15-20%. Может быть... если вы счастливчик. (Смеется). Вот в дизайне интерьера гораздо больше креатива. Очень много пространства для самовыражения, для создания чего угодно. Возможно, даже процентов 50%. Предположим, вы создаете винный бокал или вазу — здесь можно проявить себя в качестве виртуозного скульптора, показать свой взгляд на мир. Но дизайн вазы не то же самое, как если бы вы разрабатывали больничную кровать. 

Понимаете, наше личное видение очень ограничено. Поэтому в своей работе я всегда стараюсь выходить за собственные границы, отрицать привычные нормы, поэтому мой продуктовый дизайн такой необычный. Именно неизвестность позволяет мне проявлять себя, придумывать. В этом весь я.

А.О. — К каким проектам вы стремитесь? Что еще не пробовали делать?

К.Р. — Вообще, я хотел бы работать над более социально-ответственными проектами, например, для людей с ограниченными физическими возможностями, для пожилых людей. По данным на 2016 год в Америке живет 70 миллионов людей пенсионного возраста, в Восточной Европе — 80 миллионов. Знаете, ведь никто не создает дизайн для всех этих людей.

Zero Space Time Lamp, 2011

Я все еще надеюсь на интерес коллег, но, кажется, нет таких компаний, которые бы много думали о старшем поколении. Мне бы очень хотелось, чтобы пожилой человек в 90 лет мог с легкостью пользоваться красивыми вещами, адаптированными под его нужды. Но я не знаю, кто производит и делает подобное. Одна из моих задач на данный момент — найти такого заказчика, для которого я бы разработал гуманитарный проект. Однако проблема в том, что когда ты Карим Рашид, к тебе обращаются в основном за пиаром, в то время как заказчики выбирают другие бренды.

А.О. — Где чаще заказывают ваш дизайн? И как вы считаете, чем это обусловлено?

К.Р. — Большинство моих клиентов из Италии, Кореи и Китая — это топ стран-заказчиков. В России у меня всего четыре проекта. А вообще сейчас я работаю на 43 страны.

А.О. — Как вы объясняете такой интерес Италии, Кореи, Китая?

К.Р. — На этот счет у меня есть теория: чем ближе страна к Экватору, тем больше ее жители воспринимают мир визуально. Соответственно, чем климат холоднее, чем дальше страна от Экватора, тем больше ее жители размышляют, думают, слушают. Хороший пример — российские философы и поэты. Поэтому России нужен вдумчивый дизайн, направленный от точного интеллекта и рефлексии к визуальному восприятию и чувственности.

А.О. — Вам нравится скандинавский дизайн?

К.Р. — Да, скандинавы тоже визуальны, но их дизайн холоден, минималистичен, задумчив, без излишеств.

А.О. — Карим, не могу не задать вопрос, касающийся клише. Что вы думаете о следующем стереотипе: голубой для мальчиков — розовый для девочек?

К.Р. — Знаете, откуда это пошло? Загуглите компанию Benjamin Moore Paints & Exterior Stains. Это компания-поставщик краски. В начале века розовым красили палаты родильных домов, потому что он успокаивал младенцев, — этот цвет не ассоциировался с конкретной гендерной принадлежностью. Затем Benjamin Moore решил создать дополнительный спрос на краску и придумал, что «голубой цвет — для мальчиков».

Это все мифы: также как Санта-Клаус, который никогда не был одет в красно-белое. Как ни крути, именно Coca Cola придумала Санту и его гардероб.

Есть история, а есть придуманный рассказ о прошлом. История —‘Histoire’— французское слово, которое буквально означает «рассказ», а не правду. Может, мы и на Луне не были? Кто знает, это также может быть обманом и фантастикой. Понимаете, о чем я?

А.О. — Расскажите подробнее о своем отношении к истории.

К.Р. — Меня очень волнует история, и я злюсь, когда встречаю провинциальный подход к ней. Вот пример: в Нью-Йорке есть один не самый выдающийся район, застроенный домами 1910-1920 годов. И одновременно с тем, как я начинаю проектировать здания именно для этой территории, появляются споры относительно современного характера этой постройки. В итоге, 1100 соседей (!) голосуют за то, чтобы проект не был реализован, потому что «здание будет странно смотреться».

Понимаете, есть история, а есть то, что должно уйти, — например, устаревшие технологии. Старые здания из моего примера построены в XX веке, их конструкции, материалы уже отжили свое. При проектировании нового дома следует выбирать подходящие современные материалы, ориентироваться на современный образ жизни. Поэтому я все время сражаюсь за инновационность моих проектов.

OTTAWA modular sofa специально для BoConcept Nederland, 2017 (Salone del Mobile)

Когда я иду по улице, то вижу город контрастов. Это прекрасная коллекция периодов времени, «городская ткань». Можно видеть, как само время общается с тобой. Однако не бойтесь работать с настоящим, ведь когда вы пытаетесь что-то строить своими руками, при этом ориентируясь на опыты прошлого, на выходе вы всегда получите копию оригинала. Можете поспорить со мной, но после индустриальной революции мир наполнился китчем. Посмотрите внимательнее, сколько фейков вокруг. Поэтому мы должны хранить память о настоящем, неподдельном прошлом.

А.О. — Что для вас означает «работа с настоящим»?

К.Р. — Я создаю настоящее, здесь и сейчас. Меня вдохновляет чувство, что я живу моментом, и всеми силами стараюсь не застрять в прошлом. Например, в моем окружении нет вещей старше десяти лет — нет распечатанных документов, нет CD. Почувствуйте, что вы живете, медитируйте, сидите и слушайте каждый современный звук вокруг вас! Когда я сажусь за работу, то осознаю, что рисую не на бумаге, а на графическом планшете. Стараюсь не повторять то, что отжило свой век. Это очень сложно, на самом деле.

А.О. — Над какими проектами вы работаете сейчас?

К.Р. — В настоящее время я работаю над несколькими отелями. Одно из последних зданий, которым я был очень доволен — это отель в Мексике на 500 комнат. И я восхищен, потому что мне удалось спроектировать архитектуру здания, интерьеры ресторана, бассейн. Это самый большой проект в моей жизни. Temptation Resort & Spa Cancun — очень яркий, позитивный отель. 

Temptation Resort & Spa Cancun

Он полон жизни, пропитан чувствами. Компания, которая его строит, специализируется на нудистских пляжах. Вышло очень привлекательное, но элегантное место. Я сознательно оставил несколько сексуальных символов — например, в каждую комнату поместил скульптуры с эрекцией. Но мне изначально хотелось сделать отель на более тонком уровне, без пошлости, чтобы людям казалось, будто они находятся на «планете любви».

А.О. — Вы сказали, что одно из ваших кредо — работа с настоящим. Какие современные технологии вы используете сейчас и в каких проектах?

К.Р. — Сейчас я работаю над еще одним отелем, но не могу поделиться с вами его названием. Когда вы зайдете в него, вам вручат небольшой функциональный сувенир-чип. Благодаря ему вы получите всю информацию о заселении на телефон, сможете открыть двери, зайти в лифт, который поднимет вас на нужный этаж. Каждый момент проживания в отеле зависит от использования гаджета, который придумал я. 

Мы с моей командой готовы применять все самое современное, но чаще всего эти материалы неоправданно дорогие. Поэтому иногда на замену я использую традиционную классику.

А.О. — Вы учились в Англии, затем в Канаде, а сейчас живете в Нью-Йорке. Какие качества нужно продемонстрировать Сибири, чтобы вы стали ее жителем?

К.Р. — (Смеется) Ох, правда, не знаю. Единственная возможность жить в Сибири — это работать здесь над большим проектом. Затем я мог бы рассказать всему миру, что сделал классный сибирский проект.

А.О. — Насколько я знаю, вы были в нескольких российских городах. Что бы вы хотели изменить в их дизайне?

К.Р. — Кажется, все российские города, может, кроме Санкт-Петербурга, страдают от одной большой проблемы — мало концептуальной архитектуры. 

Первая вещь, которую я бы сделал у вас — разработал дизайн современного, вдохновляющего отеля. 

В городах мира, похожих по масштабу на Москву, — по 60-70 интересных, концептуальных отелей. Я не говорю, что у вас нет выбора, просто отели в России либо низкого качества, либо 5-ти звездочные, пропитанные роскошью, фейком, китчем.

А.О. — То есть проблема именно в туризме?

К.Р. — Да, он должен быть более захватывающим. Нужна причина, чтобы приехать в Россию. Может, это будут достопримечательности, концептуальная архитектура или что-то еще. Вам надо сфокусироваться на своих жителях, вам нужен глобальный брендинг. Я уверен, что крупные российские города могут повторить успех современного Дубая, фишка которого в бренде, сложившемся благодаря своей архитектуре.

А.О. — Спасибо, это важное замечание.

• Фото:Семен Алексеев
• При поддержке:Татьяны Михеевой и Вячеслава Обухова — организаторов Сибирской Недели дизайна, руководителей студии архитектуры и дизайна DM