От концепции до дверной ручки

• Текст:Ася Белоусова
  28 ноября 2017
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

— Как вы оцениваете состояние современной отечественной архитектуры? Вам не кажется, что роль архитекторов несколько недооценена обществом? Почему архитектуру так мало обсуждают в медийном пространстве?

Амир Идиатулин (A.И.) — Я думаю, это оттого, что в нашей стране это не явление поп-культуры. Способность тонко воспринимать архитектуру напрямую зависит от уровня образования, от уровня «созревания» личности.

В России сложно говорить о чувстве прекрасного, потому что люди в основном находятся в агрессивной среде. Мы с вами живем в типовом жилье, учимся в типовых школах, а на улице сидим на типовых скамейках. У наших жилых районов нет ни классного дизайн-кода, ни истории места. И какое отношение к архитектуре должно быть у российского городского жителя? Хорошей архитектуры удручающе мало, и люди просто не понимают, для чего архитекторы нужны.

Проект медиа-центра на территории ВДНХ

Но я надеюсь, современная российская архитектура сможет совершить рывок на качественно новый уровень. Не так давно я вернулся с I Российской молодежной архитектурной биеннале, которая проходила в Казани. Я увидел, что в стране появилось новое поколение архитекторов. У них хорошее образование, они широко смотрят на мир. Так что, все впереди.

— Как же молодому архитектору добиться внимания к себе и уважения девелоперов?

А.И. — Российские архитекторы в отличие от иностранцев мало занимаются пиаром. Немногие архитекторы в России умеют подать себя девелоперу, считая, что «продавать» проект рынку — не их задача. Поэтому и девелопер не считает нужным приглашать архитектора на презентацию проекта.

К счастью, современное архитектурное образование, как зарубежное, так и российское обращает внимание на эту сторону профессии. Появились сугубо прикладные предметы, в том числе устная презентация проекта. Это, безусловно, пригодится в жизни.

Понятно, что, не имея внутреннего стержня, уважения заказчика не добьешься. Архитектор должен уметь отстаивать свою точку зрения, потому что интересантов, которые постоянно пытаются внести лепту в проект, очень много.

Но в то же время следует чутко реагировать на требования рынка. Увязать одно с другим — большое умение. Бывает, архитектор отказывается ставить под проектом свою фамилию. Это значит, что он в какой-то момент сдался. Это для нас недопустимо.

Архитектура — очень дорогое удовольствие, и я считаю, что небрежность и легковесность в ней непростительны. Архитектура требует огромных затрат времени: от начала проектирования до завершения стройки проходят годы. Неправильно понятая задача приводит к ненужным ошибкам, и заказчик опять же потеряет время.

Архитектор должен на разных этапах напрямую разговаривать с заказчиком, и только тогда может появиться что-то интересное — проект рождается в диалоге, важно уметь коммуницировать.

Интерьер «Альфа-Лаборатории»

— Были ли в вашей практике примеры абсолютно удавшегося объекта?

Андрей Сидоров (А.С.) — Если брать интерьерные проекты, то один из первых, «Альфа-Лаборатория», получился благодаря тому, что у нас установился хороший контакт с управляющими в «Альфе». Мы провели с ними несколько встреч, на которых выработали не только основную идею, но и планировочное решение, и концепцию взаимодействия сотрудников между собой. Это привело к тому, что офис полностью соответствует духу компании, все помещения и зоны, которые мы предусмотрели, востребованы сотрудниками. Там не было бессмысленных итераций, как иногда бывает, когда у архитектора нет доступа к конечным пользователям и руководству. Я был в «Альфа-Лаборатории» спустя три года, и увидел, что клиент действительно доволен. Нас даже узнавали сотрудники и благодарили.

А.И. — И еще к вопросу о доверии заказчика к архитектору. Почему-то российские заказчики дают архитекторам очень мало времени на работу. Сначала они долго размышляют над тем, чего хотят, потом объявляют тендер или конкурс, а времени на проектирование — в обрез. 

Девелоперы как будто не понимают, что любой проект должен созреть, а, получив незрелый плод, возмущаются — невкусно!

Придумывая концепцию, я должен прочувствовать тему, порисовать, хорошенько подумать. Но я просто вынужден идти на участие в подобных конкурсах и быстро проектировать, потому что, если буду отказываться, то стану ненужным.

— Как же быть?

А.И. — Я думаю, профессиональные объединения, своего рода профсоюзы, должны лоббировать интересы архитекторов, и это в том числе их задача — просвещать заказчиков на конференциях, «круглых столах». Необходимо объяснять девелоперам, что качественная архитектура требует времени. Но на самом деле недальновидных девелоперов всему научит экономика. На рынке усиливается конкуренция, и качество проектов необходимо повышать. Банкротства застройщиков, не обращающих внимание на этот тренд, мы уже видели.

— Какова на ваш взгляд миссия архитектора в обществе?

А.И. — Открывая свое бюро, мы мечтали выбирать клиентов, чтобы создавать действительно интересные и качественные объекты. На мой взгляд, классическому бюро лучше быть компактным. Следует быть разборчивым в выборе объектов и прикладывать максимум усилий для создания качественной архитектуры. В этом и состоит наша миссия — создавать предельно кастомизированный, хорошо проработанный продукт. Общественная польза от этого, на мой взгляд, очевидна.

Собственный офис архитектурной студии IND architects

— Вы основали бюро в 2008 году, когда цифровые технологии проектирования становились все более совершенными и доступными для широкого круга архитектурных бюро. Как это отразилось на вашем рабочем методе — на скорости, качестве проектирования?

А.И. — Когда я еще учился в университете, один итальянский архитектор позвал меня помогать ему в архитектурном конкурсе. Я был приятно удивлен качеству проектной документации, которую выпускало его бюро. Это был AutoCAD, как у всех, но уровень детализации был очень высоким, инженерная графика потрясающая. Итальянцы вообще в этом плане молодцы, у них очень красивые чертежи. Школа очень мощная. Я всегда хотел делать так: чтобы узлы, графика, подача были качественно отрисованы.

При проектировании комплекса апартаментов «Большевик» были использованы технологии BIM

Открыв свою компанию, мы нашли выход — внедрять технологии информационного моделирования зданий (BIM). Revit позволяет проектировать быстрее, систематизирует типовые решения и позволяет создавать базы данных. Переход на это программное обеспечение потребовал не только вложения денег, но и «перенастройки» мозгов.

— Что это значит?

Равиль Мураков (Р.М.) — До этого сотрудники всегда работали в 2D, и после внедрения технологии BIM всем пришлось полностью переосмыслить этапность и принципы работы. Основной принцип проектирования в среде BIM — как будешь строить, так и проектируешь. По сути, это моделирование процесса строительства. Многие так и не смогли перестроиться. К сожалению, пришлось с ними расстаться, так как мы не хотели устанавливать двойных стандартов проектирования.

В тот момент бюро столкнулось с проблемой кадров: ни одно учебное заведение на тот момент не обучало своих студентов основам Revit, да и программа была не особо популярна. 

Поэтому мы сами взялись за обучение, создав у себя в бюро школу BIM. Один из главных плюсов такого подхода — сотрудники сразу учатся работать под наши стандарты и методы.

Это легче, чем переучить сложившегося специалиста. Школа работает благодаря тому, что в компании есть дух наставничества и товарищества, каждый готов уделить часть своего рабочего, а иногда и личного времени, чтобы помочь коллеге разобраться в том или ином вопросе, идет постоянный обмен опытом.

А.И. — К слову, мы делимся частью своих знаний и наработок, к примеру, публикуем видео-уроки. Мне кажется, это правильно, ведь современный мир — это мир открытой информации. Наше интеллектуальное преимущество заключается не в наличии какой-то информации внутри бюро, а в нашей способности делиться ею. У IND architects образ технологичной компании, и это позволяет нам привлечь сильные кадры.

Проект Музея современного искусства в Буэнос-Айресе

— Амир, вы возглавляете бюро и отвечаете за стратегическое развитие. Как вам удается совмещать проектирование с ведением бизнеса?

А.И. — Когда мы только открыли компанию, мне было 26 лет, я и чертил сам, и активно участвовал в творческом процессе. Мы никогда не расслаблялись, потому что постоянно приходилось перестраивать бизнес, чтобы работать в новых направлениях. Постепенно вместо архитектурных книг я начал читать книги по экономике, тайм-менеджменту, а вместо черчения мне пришлось заниматься финансами, бухгалтерией, маркетингом.

Когда стали появляться первые деньги, я вкладывал их в бизнес, а не тратил на себя. В какой-то момент передо мной встал выбор — купить квартиру или построить для компании классный офис. Я рисковал деньгами, но выбрал второе, потому что верил в то, что бизнес будет развиваться. И офис, по моему мнению, это тоже отношение к бизнесу, к профессии.

— Как вы организовали работу в бюро, чтобы ваши архитекторы не потеряли вкуса к творчеству?

А.И. — Мы постоянно в поиске оптимальной системы. Кроме работы в штате, есть вариант сотрудничества с архитектором на отдельном проекте. В этом случае я не переживаю, что он не явился в офис к десяти утра. Он может работать в любое время суток и в любом месте, главное — результат. Мы наняли графического дизайнера и специалиста-визуализатора, чтобы освободить архитекторов от рутины. Кроме того, у нас стажируются студенты, которые стали активно присылать нам заявки на практику после того, как мы засветились в больших конкурсах.

Я хочу, чтобы наше бюро стало чем-то вроде школы. Ориентир для меня — OMA Рема Колхаса. Кто только у него ни работал: и Бьярке Ингельс, и Оле Шеерен… Они давным-давно открыли собственные бюро и конкурируют со своим бывшим патроном, но при этом у Колхаса по-прежнему много заказов, и качество проектов на высоте. С уходом сотрудников Колхас ничего не теряет, потому что создал у себя в бюро хорошую школу. Отличная модель.

Интерьер офисного пространства Сбербанка РФ

— Вы начинали с частных домов, потом много работали с офисными интерьерами. Сегодня среди ваших заказов — крупные жилые комплексы, реконструкция промышленных объектов в жилье, детский хоспис. Насколько сложно было менять масштаб?

А.С. — Я всем сотрудникам говорю: чтобы у вас получилась хорошая архитектура, нужно сначала знать, как сделать хороший интерьер. Мне попадается огромное количество проектов жилых домов или бизнес-центров, по которым видно, что архитектор не работал с внутренними пространствами. Там множество мертвых зон, каких-то коридоров, которые он запроектировал на стадии концепции и которые непонятно, как использовать в дальнейшем. Это огромный минус. Так что наш опыт нам помогает. Мы понимаем, как человек использует пространства, как он себя в них чувствует. Из этого знания рождается большая форма.

— Интерьеры — пройденный этап для IND architects?

А.И. — Мы продолжаем проектировать интерьеры, потому что вообще любим делать все от начала и до конца — от архитектурной концепции до мелкой детали вроде дверной ручки. Для некоторых из наших проектов даже делали брендинг. Нам нравится комплексная работа, а заказчику удобно контактировать с одними и теми же людьми для решения разных задач.

— Что для вас город? Вы сторонник так называемого средового подхода или, скорее, считаете, что город сможет «переварить» любое архитектурное высказывание?

А.И. — Конечно, в исторической застройке необходимо соблюдать регламенты высотности и плотности застройки, в противном случае неизбежен хаос. Это эстетическая сторона вопроса. Но не менее важны и такие аспекты, как уместность проекта с точки зрения интересов горожан.

Жилой комплекс Tweed

Есть такое понятие — партиципаторное (соучаствующее — прим. ред.) проектирование, в основе которого лежит формирование технического задания проекта исходя, в том числе, из интересов конечных пользователей. При этом важно учесть мнение всех интересантов — и активно выражающих свое мнение, и не имеющих возможности этого сделать по каким-то причинам. К примеру, есть автомобилисты, для которых важна парковка поближе к дому, и есть мамы с маленькими детьми с понятным запросом на безопасную детскую площадку. Есть пожилые люди. Есть жители соседних домов, потребности которых тоже было бы полезно выяснить.

Мы стараемся идти по этому пути. В нашей концепции жилого комплекса Tweed в Крылатском учтены пожелания жителей района. Мы предложили заказчику включить в программу объекта функции, которых не хватает в окрестностях — детский развивающий центр, шахматный клуб, приличный ресторан. Он нас услышал. А в конкурсе на развитие набережных озер Кабан мы сотрудничали с компанией, которая выполнила для нас целый отчет по различным группам интересантов. Там были, казалось бы, мелкие детали, которые, однако, позволили нам глубоко проработать проект. К примеру, бегуны просили, чтобы на беговых дорожках были специальные площадки, где можно продуть грязную обувь. Это мелочь, но благодаря таким мелочам проект получился социально активным, наполненным жизнью.

Генеральный план развития набережных озера Кабан (конкурсный проект в консорциуме с компанией Base)

— В каких еще типологиях вам хотелось бы поработать?

А.И. — Наше бюро постоянно ищет возможность сделать что-то новое. Этим мне и нравится архитектура — я все время что-то для себя открываю: неординарных людей, свежие идеи. Проектируя винодельню, мы полностью погрузились в эту тему и встретили виноделов-энтузиастов. А проектируя школу, познакомились со сторонниками финской модели образования, говорили о проблемах современных школ и том, как они решаются за рубежом, как архитектура школы должна развиваться, чтобы отвечать новым задачам. Мне нравится, когда заказчик болеет за какую-то идею и хочет создать что-то новое.

Недавно мы выиграли конкурсы на благоустройство и на проектирование фасадов двух жилых комплексов в Москве. В том числе, нам предстоит переосмыслить фасад комплекса площадью 100 тыс. м², в котором есть спортивный клуб, магазин и встроенный детский садик. Придумать заново лицо комплекса — увлекательная задача.

Жилой комплекс «Аврора»

Я бы с удовольствием спроектировал приют для альпиниста на высоте выше 4000 метров над уровнем моря, высоко в горах, модульную конструкцию, чтобы ее части привезли на вертолете и там собрали, и музей — это сложный и интересный объект со множеством функций. Наши горизонты постоянно расширяются.

• Фото и иллюстрации:IND architects