От авангарда до метамодерна

• Текст:Михаил Волокитин
  11 января 2022
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Как устроена выставка и почему экспонаты идут не в хронологическом порядке 

Алена Сокольникова, куратор выставки 

Первоначально я планировала сделать выставку на два этажа, где каждому историческому периоду был бы посвящен свой собственный зал. Но потом поняла, что проект по хронологии всегда рискует стать музеем быта, в котором посетители высматривают, каких моделей не хватает. Поэтому вместо строгого следования исторической канве, я решила сконцентрироваться на раскрытии самих идей российских и советских дизайнеров и на том, как менялось их отношение к созданию предметного мира. 

Выставка стала моим авторским проектом с нелинейным взглядом на историю. Вместе с дизайнером экспозиции Катей Бочавар мы вытащили предметы из привычного контекста и расположили на огромном подиуме-столе как лучшие произведения дизайнерского искусства и характерные образцы своего времени. 

Такой метод способен рассказать историю более наглядно, чем хронологический. Ввиду специфики развития российского дизайна, особую ценность представляют концептуальные разработки, не внедренные в массовое производство. Поэтому за счет президентского гранта вместе с командой музея декоративного искусства мы создали более 25 уникальных реконструкций не сохранившихся до наших дней дизайн-проектов 1920―1980-х годов. Они войдут в фонд предметного дизайна, что станет важным прецедентом для наших музеев, так как раньше подобные коллекции собирались только по материалам. 

Также пробелы в истории заполняют работы современных дизайнеров, которые идейно сходятся с определенными периодами и направлениями. Так, во всех разделах рядом с историческими экспонатами и реконструкциями у нас стоят предметы, сделанные в прошлом или даже в нынешнем году. В итоге, вещи ХХ и ХХI веков показаны в диалоге, подчеркивающем преемственную связь проектных идей различных поколений. Мне хотелось, чтобы зрители угадывали, какие предметы были сделаны, например, в 1920-e, а какие в 1960-е годы, обращаясь за ответами к этикеткам или аудио-гиду. 

Александр Семенов, эксперт-консультант

В будущем эта выставка станет основой для постоянной экспозиции по истории российского дизайна XIX―XXI веков. Сейчас на ней можно увидеть около ста  различных предметов, сделанных людьми, мыслящими на русском языке, но живущими в разных странах. Представлены работы авангардистов и модернистов, показаны предметы из постмодерна и метамодерна, а также вещи, сделанные в рамках экодизайна, протодизайна и футуродизайна.  

Утраченные исторические экспонаты мы реконструировали вместе с профессиональными мастерскими. Большая проблема заключалась в том, что, например, с конструктивистского периода практически ничего не сохранилось, разве что какая-нибудь ткань или редкие эскизы. Поэтому иногда нам приходилось делать предметы по изображениям, не имея на руках даже чертежей. За поиск экспонатов, описание и создание реконструкций также отвечали Азат Романов, коллекционер и искусствовед, и специалист по истории дизайна Сергей Петров.

Модернизм и советское государство, развивающее дизайн вместе со шпионажем 

Алена Сокольникова, куратор выставки

Начинается экспозиция с зала, посвященного советскому модернизму, поскольку во время расцвета этого периода в 1960-х была создана государственная система специализированных институтов и организаций, появилась собственная теория дизайна «техническая эстетика» и эргономика получила широкое распространение как наука. Иными словами, стал формироваться дизайн в современном понимании этого слова. 

При этом приоритет советского государства все равно оставался за развитием тяжелой промышленности, военных и космических технологий, а не на создании разнообразных товаров для массового потребителя. Поэтому, кстати, многие модели советских часов, радиотехники и фотоаппаратов были такими актуальными во всем мире: они делались качественно на специализированных предприятиях, работавших для оборонной промышленности. 

Примером того, как амбиции властей играли положительную роль на потребительские товары, служит малоформатный панорамный фотоаппарат «Горизонт» 1967―1973 годов. Это первый советский аппарат, который позволял снимать панораму в 180 градусов. Та же технология использовалась для шпионских камер, и Владислав Шаблевич, один из создателей фотоаппарата, работавший вместе с Владимиром Рунге, уговорил людей на Лубянке ввести уникальную конструкцию камеры в массовое производство, чтобы сократить расходы. Потом изобретение получило золотую медаль на Ленинской ярмарке 1967 года, а одну из моделей даже подарили президенту США Джимми Картеру.   

Александр Семенов, куратор выставки

Так повелось, что в России модернизмом называют идеи формообразования, пришедшие после смерти Сталина во время прихода Хрущева. До этого, в 1920-е, ему как бы предшествуют авангардизм, конструктивизм и многие другие направления. На самом деле, и конструктивизм, и рационализм, и функционализм ― составляющие общей модернистской парадигмы. Вещи, которые мы показываем в разделах модернизма и конструктивизма, словно демонстрируют свой обнаженный скелет и не пытаются использовать нефункциональный декор. Мы собрали предметы, в основе которых лежат идеи унификации, промышленного производства, честности перед потребителем ― они понятны и доступны. 

Показательным в первом разделе можно назвать стеллаж «Ракета» 1961 года, реконструированный нами по проекту Юрия Мусарова. Модернизм в чистом виде с намеком на космическую эпоху, так как формы боковин напоминают летательный аппарат, если смотреть на них сбоку. В остальном ― все детали здесь исключительно рациональны и необходимы для выполнения различных функций. Например, сам стеллаж ставится перпендикулярно к стене, и благодаря этому зонирует пространство помещения, а его полки регулируются по высоте, чтобы предмет мог подстраиваться под индивидуальные потребности человека.  

Раздел авангарда, где полотна пытаются стать мебелью и одеждой  

Александр Семенов, эксперт-консультант

Следующий зал экспозиции посвящен авангарду. Он показывает трансформацию идей искусства и переход к так называемому производственному искусству ― дизайну. От зрелого модернизмма авангардизм отличается более формальным, декоративным подходом к созданию предметов быта. Некоторые из них напоминают объемные картины супрематистов и весьма далеки от принципов рационализации. 

Одни из самых показательных экспонатов ― два стула и стол по эскизам ученика Малевича Николая Суетина. Набор играет цветом, формой и проводит параллели с популярными в 1910-е годы художественными течениями. Круглая спинка, квадратная столешница, архитектон в основе стола, контрастные цвета: такое ощущение, что картину Казимира Малевича порезали на кусочки и составили из них гарнитур. Выглядит очень по-конструктивистски, но в философском плане он еще далек от идей модернизма: в основе гораздо больше эксперимента с формами, чем конструктивных взаимосвязей. Проект, хотя и не был реализован во время своего создания в 1927 году, все равно стал очень популярным ― воспроизвести его пытаются художники и дизайнеры самого разного времени.  

Алена Сокольникова, куратор выставки

Если модернизм стремится к выхолощенному функционализму, то авангард отличается экспериментальным духом. Именно это демонстрирует, например, и стул Евгения Богданова 1969 года ― исторический пласт про переосмысление экспериментального наследия 1920-х художниками 1960―1980-х годов. Он сделал красную табуретку с четырьмя ножками, и одну из них поднял и превратили в спинку. Очень ироничная идея, где комфорт и функция отходят на второй план в угоду характерности предмета. 

И в модернизме, и в авангарде для мастеров важна техника, вера в точные расчеты, математика, с помощью которой планировалось достичь больших высот. Авангардисты же ко всему прочему вдохновлялись и народными мотивами. Так, например, платье модельеров Нины Неретиной и Дониса Пуписа из коллекции 2017 года прекрасно соответствует авангардным стремлениям. Оно сделано с использованием традиционной техники лоскутного шитья, благодаря которой материал максимально экономится, ни единый кусочек ткани не остается без использования и появляются необычные узоры. Если бы я надела это платье, то почувствовала бы себя женщиной из картины Малевича. 

Протодизайн, обращающий внимание на материалы древности, и экодизайн, почти не изменившийся с советского времени 

Алена Сокольникова, куратор выставки

Отдельный зал выставки довольно неожиданно совмещает протодизайн с экодизайном. В этих разделах многие вещи отвечают принципу «сделай сам», в чем заключается одна из крупных точек пересечения советской и народной культур. И там, и там дизайнеры старались использовать предметы до последнего: если что-то теряло свою первичную функцию, то придумывали новую, и так практически до полного износа.   

В разделе протодизайна я не показываю советских вещей: самый старый экспонат здесь ― табуретки 1999 года. Для меня было важным продемонстрировать, как современные предметы используют технологии, материалы и образы прошлого.

Показательным экспонатом можно назвать набор из пяти контейнеров Анастасии Кощеевой “TUESA”. Она модернизировала традиционные туесы из бересты и придала им граненую форму. За счет смол с антигрибковым и антимикробным эффектом береста продлевает срок хранения сухих продуктов и хлеба в два-три раза. Используя ее, Анастасия доказывает, что, несмотря на достижения в химии, старинные материалы могут быть полезными и сегодня. 

Александр Семенов, эксперт-консультант 

В разделе экодизайна мы показываем, как с конца 1960-х поднимаются вопросы социальной и экологической ответственности перед авторами работ. Демонстрируют это, например, письменный стол и кресло из комплекта, разработанного советскими дизайнерами для международного конгресса ИКСИД в 1975 году. Тогда сотрудники Всесоюзного научно-исследовательского института технической эстетики, главный художник Виктор Зенков, руководитель группы архитектурного проектирования Александр Ермолаев и автор проекта Евгений Богданов, доказали актуальность и прогрессивность советского дизайна, разработав недорогую, прочную и довольно симпатичную мебель из картона. Она собиралась без использования клея и держалась на пазах, поэтому после конгресса ее предполагалось разобрать и отдать на переработку. 

Я участвовал в реконструкции стола и кресла, которые там использовались. Мы искали не только оригинальные эскизы, но и фотографии с самого мероприятия, а также консультировались с авторами и теми, кто пытался реконструировать эту мебель до нас. Результат объединяет опыт нескольких десятилетий. 

Также с точки зрения экологии интересен проект МЕБАР или мебель-архитектура ― советский вариант апсайклинга, представленный на III Всесоюзном конкурсе бытовой мебели в 1975 году дизайнерами Александром Сикачевым и Ириной Лучковой. С помощью подвижных плит из ДСП и реек они предлагали трансформировать жилое пространство: создавать места для хранения самых разных вещей, антресоли, небольшие подиумы и даже детские горки. Это была простая по исполнению концепция, дающая возможность почти из чего угодно максимально индивидуально переделывать помещение. Даже в ходе консультации по реконструкции проекта его автор настаивал, чтобы мы не повторяли то, что он сделал в 1975 году, а адаптировали идею под современные потребности и технологии. 

Постмодернизм: вместо функциональных предметов ― поэзия о мебели 

Александр Семенов, эксперт-консультант  

В 1970-1980-е годы вместо модернистского поиска функционального решения в форме пришло стремление дизайнеров к изучению всего многообразия культурных, индивидуальных и психологических потребностей человека. В это время проектировщики меняют основной идейный фокус: вместо рационализации теперь больше внимания уделяется игре со смыслами. В остроумных метафорах, символах, заигрывающих с различными культурами, и вещах-персонажах как раз и выражается суть постмодернизма.    

В модернизме художник мог позволить себе только небольшую шалость со смыслами. Например, стеллаж «Ракета» напоминает летательный аппарат лишь сбоку. А в постмодерне лампа может быть сделана реально в форме зеленого варана или какого-то другого зверька.

При этом советский постмодерн не поддерживался на государственном уровне, поэтому был робким, часто существовал только на бумаге, так как реализовывалось малое количество проектов. На выставке мы показываем эскиз «душевной» мебели Ирины Преснецовой. Она хотела заложить в вещь способность взаимодействовать не только с телом человека, но и с его внутренними чувствами, для чего предложила добавлять в современные предметы неожиданные фрагменты старой мебели: например, вмонтировала дверцы старого шкафа в стул. Получилось некое стихотворение о мебели, предмет интересный своей концепцией. 

Алена Сокольникова, куратор выставки

В эпоху постмодернизма дизайнеры понимают, что не могут производить универсальные вещи, которые гарантированно будут эмоционально откликаться у всех людей. Поэтому они начинают фантазировать, придумывать новые методологии и подходы. Интересный пример у Преснецовой ― ее напольная лампа 1989 года. Когда новый директор ВНИИТЭ увидел эту работу, то спросил, почему лампа для пола выглядит, как потолочная, упавшая на пол, ― Ирина как раз добивалась такой реакции.

Также в свое время меня поразило изображение стола в виде красного флага на ножках из пионерских горнов, которое я увидела в книге Александра Лаврентьева и Юрия Назарова. Позже автор проекта Надежда Аверьянова рассказала мне, как ей приснился этот стол после одной из лекций о современном западном дизайне, которую провели в институте мебели (ВПКТИМ), где она работала. В проекте дизайнер выразила предчувствие краха советской системы и волнение от идущей перестройки. Поэтому стол в виде флага создаёт ощущение неустойчивости: с трех углов опирается на музыкальные инструменты, а с одной сам на себя.  

Проект прошел отбор на парижскую выставку дизайна и декоративного искусства SAD, но перед выездом начальник Аверьяновой разбил его ногой и сказал, что ее участие отменяется. В итоге она все равно поехала в Париж при поддержке союза дизайнеров, и хотя стол был разрушен, его изображение напечатали в каталоге. Потом у Аверьяновой сгорел дом, оригинальные эскизы не сохранились, но мы восстановили работу с помощью найденных публикаций в Сеульском журнале и консультаций с самим автором.

Уставший метамодерн и вещи, которые хотят служить людям  

Александр Семенов, эксперт-консультант  

Есть много дискуссий о метамодерне, но для меня этот период совершенно очевиден, особенно в рамках нашей экспозиции. В России он начался довольно поздно, в начале 2010-х, когда от множественного цитирования эпохи постмодерна устали, и маятник качнулся назад в сторону модернизма. В этот период чувствуется успокоение, упрощение форм, отход от провокативности, даже некоторая осторожность. Чтобы понять разницу с постмодерном, нужно представлять весь разгул, который был раньше, и тогда станет ясно, что метамодернизм ― тот же модернизм, но прошедший через сито постмодернизма.

Типичный для периода предмет ― стул Вадима Кибардина "Black Paper". Он сделан из картона и 37 положенных друг на друга листов черной бумаги.  Благодаря особой технологии объект получается прочным и может служить десятилетия. При этом внешне он не кричит о себе, а буквально подстраивается под владельца: старые изношенные слои можно подрезать, модифицировать форму, ориентируясь на меняющееся со временем тело человека.  

Алена Сокольникова, куратор выставки

Метамодерн часто возвращается к ручному труду, потому что предлагает посмотреть на миллионы одинаковых вещей в современном мире и подумать, зачем они нам нужны. Метамодернистские предметы словно устали от визуального шума, они не стремятся заявлять о себе, а хотят стать фоном для комфортного человеческого существования.

Выразительным примером метамодернистской мебели можно назвать стул "Nobody" Бориса Берлина. Он учился в Ленинграде, а сейчас живет в Дании в окружении прекрасной мебели и поэтому в отличие от многих дизайнеров скептически относится к идее создания новых стульев. Но для разработки "Nobody" у него была веская причина: задание от директора тюрьмы разработать стул, который нельзя сломать и которым не нанести увечья. Также было нужно, чтобы он не вызывал шума и был такой формы, внутрь которой ничего не спрятать. Задача сложная, но Борис Берлин справился и сделал предмет без каркаса из искусственного войлока из переработанных пластиковых бутылок. Его специфическая форма напоминает абстрактные очертания стула с наброшенным сверху чехлом. По рассказам автора, в его детстве так накрывали дачную мебель, когда уезжали осенью и оставляли дом без присмотра до весны.

Предсказывание будущего в новом и старом: футуродизайн 

Алена Сокольникова, куратор выставки

В последнем седьмом разделе собраны предметы, которые так или иначе связаны с образами умных «вещей-помощников», известных с древних времен из сказок и легенд. Мы показываем не только современные цифровые устройства, как, например, умную колонку «Яндекс.Станция» с голосовым помощником «Алиса», но и советские разработки, авторы которых пытались предвидеть жизнь в будущем. В заглядывании вперед, в предсказывании интересов потомков и есть главная задача футуродизайна. С ней справлялись хорошо и советские, и российские специалисты. 

Яркий пример ― проект «Домашней информационной машины», также известной как ДИМ, разработанный в конце 1960-х ― первой половине 1970-х годов. Компьютеры тех времен были очень большими, и дизайнеры придумали способ их перемещения без особого труда. Сами блоки они прятали в расставленные шкафы, а системы трансляции звука и видео устанавливали на подвижные штанги. Всю эту конструкцию можно было легко перемещать по комнатам, также она регулировалась по высоте, и поэтому могла быть полезной для всех членов семьи. 

Мы реконструировали проект в масштабе 1:2. Судя по эскизам и черно-белым снимкам, установка виделась мне серебристого или бежевого цвета, но после консультации с авторами выяснилось: она была желтой. Когда один из создателей информационной машины Владимир Паперный приходил на выставку, он сказал, что результат вышел очень похожим на исторический.  

Следующая модель умного дома, реконструированная нами, была создана во ВНИИТЭ в 1987 году группой дизайнеров под руководством Дмитрия Азрикана. Они хотели представить, как будет выглядеть дом 2000-х и во многом предсказали современные тренды: плоские жидкокристаллические экраны, тач-клавиатуру, развитый интернет и электронику, которую можно носить на теле.