Животные и птицы в русской игрушке

• Текст:Николай Михайлович Церетелли
  17 декабря 2021
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

В русском крестьянском искусстве животные и птицы всегда были излюбленными персонажами. То полные символизма и условности, то полные реализма и жизни, они украшают крестьянскую вышивку, набойку, резьбу по дереву, роспись, керамику.

В игрушке мы встречаемся с теми же старыми знакомыми: лошадь, корова, петух, собака, кошка занимают главное место, за ними идут баран, козел, гусь, утка и другие. Из «врагов» игрушечник отводит первенствующее положение волку, зайцу и лисе.

Как бы связывающим звеном между этими группами стоит медведь. В трактовке его крестьянин-игрушечник забывает все зло, принесенное ему этим зверем, и наделяет его массой положительных свойств, абсолютно медвежьей натуре не соответствующих. Например, игрушечник Севера иногда изображает медведя в виде няньки. Во многих вятских игрушках медведь изображен укачивающим в своих лапах спеленутого грудного ребенка. У меня есть вятская игрушка, на которой медведь нянчит мальчика лет трех-четырех, одетого в красную рубашечку и картузик. На Сергиевской игрушке мальчик лет десяти сидит верхом на медведе; в руках мальчика барабан, при приведении игрушки в движение мальчик барабанит.

Часто в игрушке медведь представлен танцующим. На прекрасной большой группе «Свадьба медведей», работы резчика А. А. Рыжева, мы видим штук пятнадцать медведей, объятых весельем. Эта группа должна быть отнесена к вещам, в которых исключительно метко и занятно сказалось чувство юмора. Медведи наделены всеми внутренними чертами, присущими человеку. Фигуры танцующих «новобрачных», важного повара, подвыпивших гостей, маленьких медвежат, старающихся стащить со стола что-либо из угощения, передают с большим правдоподобием быт самого крестьянства и могут быть истолкованы как юмористическое изображение свадьбы богатого крестьянина или мещанина.

Нельзя без улыбки видеть игрушку «Качели», находящуюся в том же музее. Через толстое бревно положена доска; на взлетевшем вверх конце доски уцепились три перепуганных зайчонка. Самый крайний еле держится передними лапами за доску, готовый упасть вниз на землю. На нижнем конце доски сидит довольный «мишка». Запрокинув голову и придерживая передними лапами живот, он заразительно хохочет.

Качели. Дерево резное. Деревня Богородская, Загорского района, Московской области (Кустарный музей ВСНХ Москва)

В Государственном историческом музее в Москве хранится «болванка» медведя, по которой делались игрушки из бумаги. В этой «болванке» прекрасно передано движение зверя: с опущенной вниз мордой, с приподнятой передней лапой, медведь как будто пробирается к своей берлоге.

В игрушках средних губерний медведь наделен чертами явного, хотя и незлобивого юмора, в игрушках Севера — вятских, олонецких, череповецких и других — юмористическое впечатление достигается тем, что медведь, выполняя несвойственные ему функции, сохраняет степенность, солидность и важность. Но несомненно всюду ему принадлежат симпатии игрушечника, пользующегося образом медведя как маской для карикатуры на людей.

Говоря о бытовых игрушках, нам пришлось упомянуть об изображениях животных, наиболее важных в крестьянском хозяйстве, — лошади и коровы. Вслед за ними самое большое место уделено собаке.

Кони. Дерево окрашенное. Вологда, Северный край (Государственный исторический музей, Москва)

Собака почти всегда изображается при человеке (например, охотничья собака на игрушке Государственного исторического музея, собачка у ног барина-помещика на игрушке Государственного музея игрушки, северная собака, бегущая рядом с санями своих хозяев, на игрушке из Архангельска, находящейся в собрании В. Образцова).

Несколько лет назад я предпринял поездку в село Абашево, Наровчатского района, Средне-Волжского края. Поехал я туда, чтобы поискать у тамошних гончаров глиняных игрушек. Я обошел всех мастеров, купил ряд вещей, но все меня посылали к Лариону Зоткину, с некоторой гордостью отзываясь о его работе. О существовании его я знал и раньше. В Абашево я попал летом. Гончары обычно работают осенью и зимой, в свободное от крестьянских работ время, теперь же все запасы были распроданы на ярмарках и базарах в ближайших городах (Наровчат, Керенск, Беднодемьяновск и другие) и выбирать игрушки приходилось из остатков.

У Лариона Зоткина я приобрел несколько свистулек и «барынь». Его работа действительно отличалась от работ его односельчан. Одна из зоткинских свистулек необычна по своему сюжету. Она изображает собаку, перед которой, встав на задние лапы и упершись ей в грудь передними, стоит щенок. Собака, очевидно, лижет щенка. Уже по этой игрушке можно было судить о непосредственности и даровании мастера.

Зоткин оказался занятным человеком, искренне любящим свои игрушки. Он был очень доволен, что встретил во мне человека, заинтересовавшегося его работами, приглашал приходить еще, обещал приготовить игрушек специально для меня.

На следующее лето я опять был в Абашеве. С Зоткиным мы встретились как старые друзья. Решив сделать для меня обещанные игрушки, он в разгаре полевых работ сел за глину, разжег горн и принялся за любимые им игрушки. Через некоторое время Зоткин, одетый по-праздничному, в сопровождении так же одетых жены и младшей дочери, привез мне корзину игрушек. Надо было видеть, с какой любовью и нежностью он доставал из корзины каждую вещь, ласково поглаживал ее рукою и в то же время смотрел мне в глаза, ища одобрения своему мастерству. Вынимая из корзины глиняных собак, совершенно одинаковых по форме, но разных по раскраске, Зоткин долго держал в руках одну из них, коричневую с темно-зеленой головой, всю покрытую серебряными горошинами.

«А вот это замечательная собака», — с какой-то особенной нежностью в голосе сказал он, как бы пытаясь передать мне, что эта собака — не просто собака, а особенная, какая-то замечательная». Убедительный тон гончара и прекрасная игрушка в его руках заставили меня поверить, что передо мной «замечательная собака».

Среди игрушек работы Лариона Зоткина лучшие — изображающие животных и зверей. Из домашних животных его работы у меня есть баран, козел, корова, утка, индюк и петухи. Козел выкрашен темно-красной эмалевой краской, шея его-зеленой, голова и рога серебряные. В глазах козла, длинной бороде и больших рогах чувствуется какое-то непонятное бесстыдство и удаль. Удивительно, что он больше всего напоминает подвыпившего сельского попа. Баран окрашен бледно-зеленой эмалевой краской. На маленькой голове красуются огромные, чрезвычайно красивые рога, прокрашенные по краю серебром. Что-то необыкновенно горделивое, чванное придают они всей фигуре барана.

Ларион Зоткин был большой художник, работы которого можно поставить рядом с вещами богородских резчиков и работами вятской игрушечницы Мезриной — в первые ряды русской игрушки. С его смертью село Абашево лишилось крупного мастера-игрушечника.

Для нашего севера олень является домашним животным, и часто в северных игрушках мы встречаем его изображение. В Государственном историческом музее есть глиняный олень (близ Олонецкой губернии), окрашенный в темные цвета; прекрасные, ветвистые рога, гордо поднятая голова придают всей фигуре игрушки благородство и силу. Декоративность этого животного не прошла мимо игрушечников средних губерний, которым непосредственно видеть оленя, может быть, и не приходилось. Они нередко воспроизводят в своих игрушках оленя, пользуясь обычно как образцом какой-нибудь картинкой из книги или журнала. Ларион Зоткин, о котором мы говорили выше, видел оленя в Московском зоопарке. У себя на родине он воплотил увиденное в игрушку. Очевидно, к тому, что удержала зрительная память, немало было добавлено фантазией мастера, и надо лбом сделанного мастером оленя вместо рогов возвышается какая-то золотая пятиярусная тиара индусского божества.

Козел, олень и баран. Глина. Работа гончара Лариона Зоткина. Село Абашево, Наровчатского района, Средне-Волжского края (Собрание автора)

Изображение зверей крестьянином-игрушечником, так же как и изображение домашних животных, всегда носит яркий отпечаток отношения мастера к их прототипам. Всю свою нелюбовь вложил крестьянин-игрушечник в фигуру волка с поджатым хвостом, с ощетинившейся шерстью. Заяц в игрушке барабанит в барабан, грызет морковку или сидит притаившись, с прижатыми ушами, и какая-то снисходительность, какое-то пренебрежение всегда чувствуется в трактовке этого зверька.

Сравнительно реже попадаются лиса и белка. В Кустарном музее ВСНХ есть глиняные белочки из Тамбовской губернии. Года два назад я приобрел очаровательную фигурку белки, сделанную из  глины на Украине; зверек изображен грызущим орешек, зажатый в его передних лапах; расцветка — коричнево-красной краской по белому фону.

Помимо зверей нашей полосы — медведя, волка и других, — в русской игрушке давно и часто попадается далекий и экзотический для наших стран лев. Очевидно, во льве, как и в олене, художника привлекают его яркость и декоративность. В игрушке фигура льва чаще всего попадается заимствованная с какого-нибудь герба, украшавшего фасад барского дома; в таких игрушках лев сохраняет пышный геральдический рисунок, обычно спина зверя выгнута, хвост вычурно завернут вдоль бока, пасть раскрыта, и из нее высунут язык и торчат острые клыки. А иногда фигуру льва заимствуют с ворот провинциального особняка, — тогда это бывает лев мирный, грустный, дремлющий, положив морду между лап. Таких львов мы встречаем в игрушках различных местностей, даже таких отдаленных, как Вологда и Вятка. В Сергиевских игрушках лев более реален, что можно объяснить близостью Москвы, бывая в которой, кустари могли видеть львов в зверинце, и большей возможностью достать лубки и литографии, которыми так часто игрушечники этого района пользовались для своих работ.

Среди глиняных игрушек Касимовского района Московской области встречаются свистульки, изображающие лося. М. Д. Малинина в вышеупомянутой своей работе, останавливаясь на этом интересном явлении среди игрушек, изображающих животных, относит его к архаическим символам верований лесных народов.

Среди птиц, получивших воплощение в русской крестьянской игрушке, первое место занимает петух. Он встречается всюду: и в скромной глиняной свистульке, и в прекрасной резной богородской игрушке — всюду встречается фигура этого любимца. Иногда попадаются игрушки, изображающие наседку с цыплятами, часто — гусей и уток. В вятских свистульках утки бывают двух сортов — «утка простая» и «утка нарядная»; в последнем случае утку одевают не то в какую-то юбку, не то покрывают какой-то попоной, отделанной по краю оборками. В Сергиевской игрушке из папье-маше часто встречаются утки с утятами. Гуси всегда степенны и важны, иногда изображаются мирно пасущимися на лугу, иногда плывущими в сопровождении целого выводка. Реже встречаются индюк и голубь.

Индюки. Глина окрашенная. Воронежский район Центрально-Черноземной области (Государственный центральный музей народоведения, Москва)

Птицы, не водящиеся у нас, но издавна знакомые, — лебедь, павлин, попугай, — очень часто встречаются в игрушке, особенно в Сергиевской из папье-маше. В Кустарном музее ВСНХ есть лебедь на воде, держащий в клюве рыбу; у груди лебедя, в ожидании пищи, приютились два птенца. Очевидно, игрушка создавалась под влиянием каких-нибудь сентиментальных иллюстраций. Любопытно, что в 1921 году я на одной из московских улиц встретил крестьянина-игрушечника, продававшего два экземпляра этой игрушки. На купленных мной экземплярах игрушки птенцы, в отличие от образца из Кустарного музея, еще ближе прижаты к матери, а их шеи вытянуты вдоль ее груди.

Животные и птицы работы богородских кустарей (в группах на сюжеты крыловских басен «Квартет» и «Лебедь, щука и рак», находящиеся в Кустарном музее ВСНХ) исключительны по своей жизненности, по острой наблюдательности, проявленной мастерами, и по едва уловимому тонкому юмору в их трактовке.

Необходимо отметить, что часто юмор, присущий русской крестьянской игрушке, сказывается именно в передаче фигур животных и зверей.

Попутно, в других разделах работы я отмечал мотивы сатиры и юмора, которыми изобилуют бытовые русские игрушки. Осмеяние высшего класса, служителей культа, военщины, увлечения иноземщиной, дамских мод было всегда им присуще. Остроумные положения, глубокое понимание и острая социальная сатира или тонкий налет незлобивого мягкого юмора, проявленные игрушечниками в трактовке фигур зверей и птиц, служат нам показателем меткой наблюдательности, присущей творчеству крестьянских масс, в своих недрах сохранивших таким же, как получили его от своих отцов, чудесное ответвление русского крестьянского искусства — изумительную русскую игрушку.