Остров-утопия

• Текст:Олег Явейн
  15 июля 2021
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Рождение замысла

3 декабря 1931 года в правительственном постановлении о реконструкции Ленинграда было решено создать на Елагином и Крестовском островах Парк культуры и отдыха с большим спортивным стадионом. В 1932 году в систему ЦПКиО был включён также и Каменный остров. Эти три острова, образующие северную часть архипелага Невской дельты, объединённые под названием «Кировские острова», занимают территорию, сопоставимую по площади с островами, входящими в историческое ядро города. Однако главную роль в дальнейшей судьбе «Кировских островов» сыграл личностный фактор — победа на архитектурном конкурсе проекта А. С. Никольского.

А.С. Никольский у макета галереи стадиона им. С.М. Кирова

Академик архитектуры Александр Сергеевич Никольский задумал грандиозный ансамбль, предполагавший распределение функции между отдельными островами и их частями. Каменный остров с его национализированными особняками и дачами позиционировался как место однодневного семейного отдыха. Елагин остров с английским парком и дворцом становился местом уединённого отдыха. Наконец, Крестовский остров программировался как парк активного отдыха и спорта, парк нового века и нового типа, парк новой жизни.

«Остров-утопия» А. С. Никольского

Когда мы говорим о Крестовском острове как об «Острове-утопии» А. С. Никольского, мы имеем в виду, что и план острова, и серия спроектированных для него парков, архитектурных объектов, больших и малых скульптурно-декоративных форм — это нечто большее, чем просто проект огромного архитектурного, садово-паркового ансамбля; это модель устройства жизни. А. С. Никольский создал множество рисунков стадиона, павильонов и сооружений, предложений по разбивке парка, а также пояснительных текстов. Сами рисунки пропитаны то ли духом раннего итальянского Ренессанса, то ли видениями Рая — Эдема, то ли чего-то ещё, чему не подберёшь названия. Никольский проектировал не просто галереи, башни, театры. Он конструировал какую-то весёлую, красивую, чувственную жизнь. Его архитектура говорит не только об архитектуре, но и об этой виртуальной жизни.

Крестовский остров проектировался как единый непрерывный парк, в котором выделялись ряд «ландшафтных акцентов»: «Стадион-холм», «Весёлые горы», «Гидропарк», «Театр массовых зрелищ» на 12 тысяч зрителей, «Канал водной физкультуры» с откосами-трибунами, остров с яхт-клубом и башней-маяком и ряд других объектов. Доминантой всего острова должен был стать расположенный на самом его окончании стадион-холм с высокой обзорной башней и галереей по верхней кромке.

Первые варианты бетонных консолей галереи стадиона относятся ещё к конструктивистскому периоду А. С. Никольского, но их трудно связать с чем-либо, что он делал в то время. Сам мастер говорил, что его колонны расширяются кверху и уподобляются раскрывающимся стеблям растений. Это относилось и к колонкам павильонов, и к консольным лепесткам галереи, и к высоким башням. Ещё в 1930-е годы архитектор начинает называть башни парка с верхними видовыми площадками «кампаниллами». Тогда же А. С. Никольский трактует их как «столбы, поддерживающие небо». Позднее образ «столпа» приобретает более конкретный адрес — коринфская колонна. На рисунках венчания башни он демонстративно пишет: «Выше Коринфа не пукнешь. А попробуем. Даёшь свой Коринф!».

А. С. Никольский, по существу, создал архитектурный «порядок-ордер», не имеющий аналогов, обладающий своими внутренними законами и логикой саморазвития.

Вторая очередь строительства

За первую очередь строительства стадиона А. С. Никольский и его соавторы К. И. Кашин-Линде и Н. И. Степанов были награждены Сталинской премией I степени. Далее шла работа над техническим проектом башни и галереи стадиона, предназначенных для второй очереди строительства.

От некоторых коллег и близких А. С. Никольского, искренне переживавших, что проект башни, галереи и паркового ансамбля на Крестовском острове так и не был реализован, позднее можно было слышать горькие слова о том, что Никольский во многом «сам виноват», что стройка так и не состоялась. Всё усовершенствовал, варьировал и рисовал, рисовал, рисовал... Звучали даже слова: «Боялся строить». На это И. Г. Явейн отвечал: «Он боялся, что испортят его сказку...»¹. На излёте сталинской эпохи повсеместно распространился социальный заказ на, как тогда говорили, «обогащение» архитектуры. Критика проектных предложений А. С. Никольского становилась всё более резкой, а требования — всё более настойчивыми. Появились альтернативные проекты. Было ли это поручение «сверху» или инициатива коллег «снизу», увидевших свой шанс выдвинуться, или и то, и другое вместе — сегодня это уже не так важно. Но альтернативные проекты появились и в нескольких вариантах². Никольского «обогащали» где и как могли. Любое из предлагаемых изменений, по существу, ставило прекрасную Утопию мастера в один ряд с ВДНХ и другими сооружениями, прославлявшими «величие сталинской эпохи»³. Этого ожидало начальство. От А. С. Никольского требовали «пойти навстречу». Кончилось всё тем, чем, видимо, должно было кончиться. В 1951 году сердечный приступ, тяжёлая болезнь — и меньше, чем через два года мастера не стало.

Утопия учителя: завершить и построить

Тяжёлая болезнь, однако, не сломила дух А. С. Никольского. Освобождённый от всех занимаемых должностей, он специально оговаривает в качестве исключения своё право руководить проектированием стадиона на Крестовском острове и приглашает И. Г. Явейна вести эту работу. В 1951 году официально утверждён новый авторский коллектив: А. С. Никольский, К. И. Кашин-Линде, И. Г. Явейн. До самых последних дней жизни Никольский продолжал руководить проектированием стадиона в целом, рисовать варианты архитектурных деталей, парковых строений. 17 июля 1953 года ему должны были привезти на подпись чертежи по стадиону, а 16 июля он ушёл из жизни.

К. И. Кашин-Линде помогал А. С. Никольскому с самого начала работы над стадионом. После смерти мастера он работал с И. Г. Явейном. Рассматривались варианты башен и галерей, выполненные Никольским в разные времена, варианты их частей, узлов, архитектурных деталей. Отбирались и синтезировались решения, в наибольшей степени соответствующие первоначальному замыслу и наиболее сильным вариантам, импровизациям, находкам автора. И. Г. Явейн синтезировал всё это в рисунках и большеформатных чертежах. Готовился выпуск документации технического проекта.

В марте 1953 года умер Сталин. Идеологическое давление на архитектуру, предназначенную прославлять величие эпохи «вождя народов», быстро ослабело. Зато имя А. С. Никольского после его смерти, хоть и в узком кругу, но всё же приобрело некий магический смысл, так что препятствовать завершению строительства стадиона на Крестовском острове, дела всей его жизни, не смел никто.

В 1954 году в апрельском номере журнала «Архитектура Ленинграда» публикуются последние варианты стадиона, башни и галереи. Под ними информационное сообщение:

«ПРОЕКТ ВЕНЧАЮЩЕЙ ГАЛЛЕРЕИ И БАШНИ СТАДИОНА ИМЕНИ КИРОВА утверждён с некоторыми коррективами на заседании Архитектурно-строительного совета.

Технический проект галереи и башни разработан архитекторами К. И. Кашиным и И. Г. Явейном на основе вариантов, в своё время предложенных автором проекта стадиона, действительным членом Академии архитектуры СССР А. С. Никольским, и максимально приближен к его первоначальному замыслу.

Башня, как это предусматривалось и ранее, будет возведена на верхней площадке холма стадиона против главной лестницы в разрыве венчающей галереи.

Башня спроектирована высотой в 54 м. И будет завершена своеобразной капителью с площадкой и балконами для обозрения. Внутри башни, кроме служебных помещений, будут построены лестница и лифт для подъёма на верхнюю площадку, откуда открывается прекрасный вид на весь комплекс стадиона, парк и залив.

Архитектурно-строительный совет признал необходимым до начала строительных работ, которые предположено начать в 1954 году, выполнить макет нескольких звеньев галереи в натуральную величину».

Вскоре были выпущены рабочие чертежи, должно было начаться строительство. Но тут началась новая «творческая перестройка советской архитектуры». Вышел ряд постановлений, в результате которых возведение объектов по индивидуальным проектам по всей стране (за исключением объектов, разрешённых «в виде исключения») было прекращено. Добиться осуществления замысла А. С. Никольского в этих условиях было невозможно. 

ПО МОТИВАМ НИКОЛЬСКОГО

В 1950-х годах появились новые требования к освещению. На крупных стадионах стали возводить высокие металлические мачты с панелями мощных прожекторов. Подобные типовые мачты были предложены и для стадиона на Крестовском острове. Их возведение, по существу, поставило бы крест на замысле А. С. Никольского. Проект этих мачт был отклонён Архитектурно-строительным советом города. На какое-то время от железных мачт отказались.В поисках приемлемой альтернативы И. Г. Явейн врисовывал в развёртки стадиона А. С. Никольского над венчающей галереей ряды тонких осветительных мачт, продолжающих оси нижних опор. Конструктивные оси галереи как бы прорастали вверх в отдельных точках. Затем К. И. Кашин-Линде и И. Г. Явейн разработали свой проект выдвижных телескопических опор, которые не разрушали замысел А. С. Никольского, а дополняли его. Тонкие сквозные металлические мачты и лёгкие конструкции для прожекторов соответствовали стилю стадиона и, главное, располагались с внешней стороны венчающей галереи в сложенном виде и выдвигались вверх только перед началом футбольного матча или спортивного праздника. 

Позднее И. Г. Явейн одновременно с удовольствием и сожалением описывал этот не состоявшийся спектакль «кинетической архитектуры». Проект был официально выпущен мастерской № 13 Ленпроекта (бывшая мастерская А. С. Никольского), вызвал одобрение Архитектурно-строительного совета Ленинграда, но не был реализован из-за организационных проблем с размещением заказов на телескопические выдвижные устройства. 
Было очевидно, что рано или поздно придётся решать проблему укрытия стадиона от дождя. Поэтому параллельно рисовались и чертились варианты устройства над стадионом лёгкого вантового покрытия на металлических опорных стержнях, расположенных на кровле венчающей галереи по осям её нижних опор. Получалось, что тонкие металлические стержни и растяжки образовывали верхний ажурный слой конструкций, как бы вырастающий из распускающихся кверху лепестков галереи Никольского(1). Сложная ткань большепролётных конструкций здесь не внедрялась в сложившийся организм, а вырастала из него.

Несколько позднее И. Г. Явейн начинает свою серию проектов осветительных башен «По мотивам Никольского». Первоначально это были переработки тех же «кампанилл» мастера, только их венчающая часть (капитель — «коринф»), служащая смотровой площадкой, со стороны футбольного поля заполнялась вертикальной сквозной панелью мощных прожекторов. В новых осветительных башнях он использует, по преимуществу, трёхъярусный вариант венчания и несколько упрощённые, но всё же канонические варианты ствола. 

И. Г. Явейн, конечно, отдавал себе отчёт в том, что осветительные мачты — это нечто совершенно иное, чем «кампаниллы» Учителя. Да и новая эпоха требовала уже не «обогащать», а упрощать проект А. С. Никольского. И требования эти были не менее безапелляционны и безальтернативны, чем в сталинскую эпоху. В каждом следующем проекте серии «По мотивам Никольского» И. Г. Явейн всё более отходит от прототипа. Венчающие элементы становятся одноярусными и упрощаются; стволы становятся всё тоньше и тоньше, а их стенки всё сильнее прогибаются внутрь. Появляется треугольное сечение ствола, в одном из вариантов которого стебель начинает распадаться на три угловых стержня, с центральной щелью между ними, так что центральная винтовая лестница раскрывается во вне. Всё упрощается, геометризируется, но при этом утрируется, обостряется. Утрируется, например, приём расширения ствола и капители кверху, подобно стеблям растений — это сквозная тема Учителя. Такое осовременивание невольно возвращает нас к образам А. С. Никольского конструктивистского периода, к начальным проектам его башен и галерей. 
Проекты серии «По мотивам Никольского» вызвали горячие дискуссии, многие тогда видели в них единственный реальный путь выживания замысла мастера. Однако в эпоху тотального типового строительства этот проект реализовать не удалось. И в конце концов всё пошло, как пошло…

^{1. А бояться было чего. Хотя бы одна маленькая деталь. Артистически «ренессансно» нарисованные скульптуры футболистов, спортсменов, прекрасные обнажённые женские фигуры при реализации наверняка превратились бы в те самые безвкусные скульптуры «женщин с веслом» и «футболистов с мячом», во множестве стоявшие тогда в парках страны и вызывавшие позднее столько насмешек. Это в той или иной степени коснулось бы и всего остального.}

^{2. В одном из таких проектных предложений над башней возникла ещё и надстройка с несоразмерно высоким шпилем (больше половины высоты самой башни); над шпилем — большая эмблема. В другом варианте вместо шпиля на верх башни водружалась скульптура на высоком постаменте. Тело башни частично покрывалось богатым рельефом. В лёгкую ажурную галерею на всю её высоту включались большие, богато украшенные пилоны, которые служили постаментами огромных помпезных скульптурных групп с протянутыми вперёд руками, развевающимися знамёнами и т. д.}

^{3. Известно, с какой нетерпимостью А. С. Никольский относился к различного рода подражательной, украшательской, ретроспективной архитектуре, в которой, по его словам, «пытаются выдать ситро за шампанское». «Стыдно за то, что ты архитектор. Какое творческое убожество! Какая попросту дрянь... Одно мелкое подражание, эклектизм низкой пробы».}