«Нам нужно вдохновение, чтобы развивать будущее самостоятельно»

• Текст:Ульяна Яковлева
  27 февраля 2023
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

— Пожалуй, начнем с очевидного вопроса. До того, как стать арт-директором фестиваля Ars Electronica в 1995 году, вы презентовали себя в качестве медиа-художника. В классическом понимании позиции художника и организатора разительно отличаются друг от друга. Насколько сложно было совершить этот переход? И как вам удается не терять интерес к делу — ведь вы возглавляете пост арт-директора уже больше 20 лет.

— Я получал много поддержки, так как мне пришлось пройти через трансформацию не только из художника в организаторы. Я был достаточно молод для этой должности, и до этого не занимался такими крупными проектами, не распоряжался таким бюджетом. Однако то, что из художников плохие менеджеры, — это стереотип: я бы утверждал ровно наоборот. Чтобы быть успешным художником, нужно очень много дисциплины; управление сложными процессами — это то, что художники делают просто замечательно, может быть, даже лучше, чем многие профессиональные менеджеры. Лучшей движущей силой становится страсть к своей работе. Менеджмент — это не только бухгалтерия и контроль, это поиск компромиссов, умение объединить разные силы, каждая из которых тянет одеяло на себя. Если у тебя есть понимание своей миссии и страсть к работе, то, я думаю, у тебя есть все для того, чтобы быть хорошим организатором.

— И в чем ваша страсть?

— Во-первых, конечно, в создании новых произведений искусства и арт-объектов с использованием современных технологий. Во-вторых, я присоединился к Ars Electronica, когда наш центр только создавался, и он изначально был образовательным центром. И меня захватила эта работа — мне нравилось обучать, быть медиатором, вовлекать людей, вдохновлять их — это то, что я делал, будучи художником. Интерактивные технологии меня интересовали всегда, не столько как инженера, сколько из-за чудесного опыта, когда ты создаешь что-то новое, и аудитория может в этом поучаствовать.

Ars Electronica Center 

Самое удачное совпадение в том, что мы в Ars Electronica Center смогли очень рано начать рассматривать культурные аспекты цифровой революции. Когда коммерческие компании впервые стали интересоваться тем, как использовать креативные идеи для решения вызовов нового времени, мы уже собрали много подобного опыта. Мы уже понимали, что создание интерфейса общения между человеком и машиной, обществом и технологией — не только удивительно интересно, но и крайне важно. Мы смогли запустить лабораторию будущего Futurelab, программу международного экспорта выставок и образовательных программ, каждый год проводим новые выставки и фестивали на разные темы. Мы объединяем тысячи людей, которые работают над созданием будущего. И я чувствую, что занимать пост креативного директора в таком месте, как центр Ars Electronica — это уникальная возможность, честь и привилегия.

— Как обычно происходит определение темы будущего фестиваля Ars Electronica? Решение принимается коллективно, или же ответ остается за вами?

— Формально это моя должностная обязанность, я должен принимать окончательное решение и делать все для развития фестиваля. На практике это коллективная работа — один мозг просто не в состоянии пропускать через себя все интересные динамики и темы в социальной, культурной сферах. Причем мы только часть большой сети, масса вдохновения приходит извне, от наших художников.

Brain-Computer-Interface

Каждый год есть потенциально наиболее успешная тема или их комбинация, и ее нужно не просто найти, а еще и убедиться, что эта тема интересна людям, что есть художники, которые с ней работают. У нас не конференция, а мультимедийный фестиваль, в котором есть музыкальные выступления, выставки, воркшопы, образовательная программа. 

Поэтому важно не столько определить тему, сколько еще и правильно ее «раскрутить», найти специфический угол, под которым ее можно рассмотреть. Найти перспективу Ars Electronica, которая делает тему осмысленной.

— В разговорах о вопросах будущего всегда есть место «предсказыванию», но сегодня будущее связывают со стремительным развитием технологий — достаточно четкой сферой. Можете ли вы сказать, что с годами применение интуитивного подхода в вопросах прогнозирования усиленно снижается?

— Я так не думаю. Ars Electronica — учреждение искусства, у нас многолетняя история того, как мы используем художественные подходы к решению задач, и в последние годы все больше коммерческих компаний и научных организаций обращаются к нам и к нашим художникам, чтобы вместе прогнозировать будущее. Искусству не просто позволено, от него ждут того, чтобы оно было спекулятивным. Интуиция становится очень важной. Даже обладая всей нынешней вычислительной мощью, мы не можем точно предсказывать будущее — любой, кто так заявляет, скорее всего ошибается. Это сложный глобальный мультикультурный процесс, который находится за гранью того, что можно подсчитать.

Grinder-Man, Mirage, Performance Art with Substitutional Reality system, Mariendom, Linz Austria

Нам нужен более спекулятивный подход — не точное предсказание, а сценарии, которые ведут нас, мотивируют. Если сценарий позитивный, то мы на его основе составляем порядок действий, что нужно совершить, чтобы его воплотить. Если негативный — то мы думаем о том, что сделать, чтобы такого будущего избежать. Нам нужно не предсказание, а вдохновение на то, чтобы развивать будущее самостоятельно.

Я думаю, что сейчас у нас много неясных факторов, которые несомненно повлияют на наше будущее и про которые мы пока не знаем. У нас просто нет нужного опыта для того, чтобы осознать их в правильном контексте. Есть множество факторов, которые сильно отличаются от тех, что мы привыкли рассматривать в контексте развития технологий. 

Например, количество пользователей интернета из Нигерии больше, чем из Германии, современной страны с хорошо развитой цифровой инфраструктурой. Вот почему нам нужен спекулятивный подход: традиционные научные методы предсказания можно использовать только на очень короткий период времени, с их помощью нельзя посмотреть, что находится за горизонтом.

— Беседа о будущем в любом случае связана с обозначением трендов. Насколько быстро они меняются? И не могли бы вы коротко описать то, как утверждались тренды с начала 90-х и по сегодняшний день?

— Очевидный тренд связан с тем, как новый цифровой мир осваивает молодое поколение. Они растут в условиях, когда вся твоя личная жизнь так или иначе доступна другим, и они научились жить с совсем другими представлениями о публичности и приватности. Я могу рассуждать об этом как о феномене, но никогда не смогу по-настоящему принять, выстроить понимание того, как индивид должен жить и работать в обществе, где границ приватности не существует. С другой стороны, когда твоя частная жизнь хранится в «облаке» — это создает новые принципы ответственности, в том числе социальной, и вопрос, в каком направлении мы пойдем. Будем ли мы, например, делать как Китай с «системой социального рейтинга», которая дает возможность оценивать людей и тем самым ограничивать или расширять круг их возможностей. Я не могу сказать, что это полностью некорректное направление, в каком-то смысле это новая модель заботы о людях. Но за ним стоит масса опасностей, и оно полностью отличается от того, к чему мы привыкли.

Jaehyuck Bae, Inside Out, Device Art, Ars Electronica Center, Linz. Credit the artist

Технологические тренды — технологии машинного обучения, искусственного интеллекта — становятся суперсилой цифровой революции. Десятилетиями прогнозы цифрового века воплотить было невозможно, но сейчас мы можем делать удивительные вещи, обрабатывать огромные массивы данных. 

Если я не ошибаюсь, около 75% финансовых транзакций сейчас совершаются между машинами, алгоритмами. Людям теперь можно думать только о том, зарабатывают они или терпят убытки, а бизнес работает автономно.

В каком-то смысле мы уже прошли момент технологической сингулярности. Сейчас под этим термином чаще всего имеют в виду момент, когда машина станет умнее человека. Однако изначально его использовали для описания момента, когда динамика и сложность технологического развития будет настолько плотной, что мы уже не можем делать точные прогнозы о воздействии, влиянии технологии на нашу жизнь. Этот момент уже произошел, причем не из-за самого характера технологии, а из-за ее распространенности. Больше четырех миллиардов человек подключены к интернету, больше трех используют социальные сети, больше двух — одну и ту же социальную сеть. И нас удивляет тот факт, что появился феномен фейковых новостей. Что еще можно было ожидать, когда миллиарды человек переключаются от традиционного типа формирования мнения к совершенно новому? 

Drone 100 — Intel in collaboration with Ars Electronica Futurelab

Мы совершаем только первые шаги к пониманию того, как теперь создается общественное мнение. Будем ли мы достаточно глупыми для того, чтобы совершать новые ошибки — я уверен, что да. С другой стороны, люди всегда были достаточно гибкими, чтобы найти выход в последний момент, перед тем, как вещи окончательно пойдут не так.

— Как говорить с публикой о вещах, стоящих на грани искусства (одной не особенно понятной области) и науки (еще более подозрительной темы)? Насколько возможно сделать этот разговор содержательным, но не скатывающимся в излишнюю интерактивность и развлекательность?

— Здесь важен личный опыт. С его помощью можно объяснить аспекты квантовой физики, нейронауки, генной инженерии — пусть и не в той степени, как у тех, кто несколько лет изучал эти темы в университете. Но когда ты можешь соотнести себя с темой, потрогать, пережить, в этот момент люди начинают делать для себя выводы, почему им важна эта тема и нужно ли им продолжать ей интересоваться, даже если у них нет всего академического бэкграунда. То же и с искусством: каждый может вспомнить моменты, когда что-то в объекте искусства, мелодии, визуальном образе сработало как триггер — возможно, ты и не понял, что хотел сказать автор, но тебе понравилось. Как думаете, как много из сидящих в зале филармонии действительно понимает симфонию Бетховена? Для этого нужно точно так же потратить много лет на обучение. Но чтобы понять, почувствовать, что это твое, не нужно быть экспертом.

Часто развлекательность — единственный способ сломать барьер и дать человеку возможность выйти на новый уровень. 

Тем, кто говорит с публикой о технологиях и искусстве, нужно предоставить возможность получить этот первый контакт и обязательно дать возможность сделать следующий шаг. Музеи и учреждения культуры могут быть в этом эффективнее, чем школы и университеты.

— В последнее время популярность набирают сериалы, в основе которых лежат сюжеты из произведений научной фантастики, или просто фантазии о будущем. Следите ли вы за этой индустрией?

— Я большой поклонник «Черного зеркала»: очень интересно наблюдать за тем, как они выбирают возможные сценарии будущего и разбирают, какие трудности может это будущее повлечь. Хороший пример того, как контент может быть не только развлекательным, но еще и образовательным. 

Еще мне нравится «Мистер Робот», этот сериал хорошо отражает хакерские подходы и при этом в нем есть отголоски стиля Филипа К. Дика, размытая грань между реальным и воображаемым миром. Но если идеи Дика связаны с распространением психоделиков в пятидесятые и шестидесятые, то в «Мистере Роботе» отражается наше с вами время, тот факт, что в цифровом мире у нас разные личности, между которыми мы переключаемся и балансируем.

— Не так давно мы говорили с кандидатом философских наук Кириллом Мартыновым* об искусственном интеллекте, возможной тотальной безработице и человеке, как объекте технологического вмешательства. Особенно запомнилось его высказывание: «Я бы беспокоился не по поводу виртуальной реальности, а о том, что несмотря на существование нашей реальной личности, решения будут принимать автоматизированные системы, что в мире параллельно может происходить процесс как создания, так и развития искусственных личностей». Что вы думаете об этом? Согласны ли?

— Отвечу на этот вопрос шуткой: это происходит с нами веками. У нас уже есть автономные системы, решения которых непосредственно влияют на нашу жизнь — они называются правительства. Каждые пять лет они спрашивают, довольны ли мы их работой, и начинается новый цикл.

Я бы не стал беспокоиться о том, что система принимает решение на основании алгоритмов или самообучения, меня больше волнует потенциал технологий манипулировать общественным мнением. 

Потому что если настанет момент, когда мнением можно будет манипулировать свободно, когда решение будет принимать что-то иное, а не человек — мы больше не сможем беспокоиться по этому поводу. Важно сохранить саму возможность передавать ответственность за принятие решения, неважно, правительству или машине. Остается надеяться на высокую степень прозрачности в отношении будущих систем искусственного интеллекта, принимающих решения.

Задача проекта LAKHTA VIEW — представить целостный, инновационный взгляд на развитие города будущего через синтез культуры, искусства, науки, архитектуры, дизайна и технологий. Полная программа проекта LAKHTA VIEW, инициатором которого выступил Лахта Центр в партнерстве с Санкт-Петербургским Домом Книги и Гранд Отелем Европа, рассчитана на восемь месяцев. Сессии проекта проходят каждую третью пятницу месяца с ноября 2017 года по июнь 2018 года в атриуме Дома Книги.

* Кирилл Мартынов объявлен в России иноагентом. 

За проведение интервью отдельная благодарность Константину Гайдуку.