Конструкции и тектоника

• Текст:Елена Овсянникова
  21 июля 2022
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

От понятия «тектоника», введенного в профессиональную лексику теоретиками, изучавшими античные ордера в каменных сооружениях Древней Греции, далеко отстоит сегодняшнее художественное осмысление конструктивных систем из металла, железобетона, стекла. В относительно недавней истории поиска новой тектоники можно отметить как первую ее фазу обращение к ордеру, трактованному как «цитата» или, наоборот, сильно трансформированному. В Средние века, как и в эпоху модерна и ар-деко, ордер часто сильно изменяли, чтобы, не отказываясь от него, сделать здание современным.

Владимир Шухов. Опоры высоковольтной линии на Оке под Нижним Новгородом. 1890-е годы

Без оглядки на ордер не мог работать даже конструктор-новатор Густав Эйфель. Таковы выполненные им металлические конструкции обсерватории в Ницце, декорированные архитектором Шарлем Гарнье. Парижская металлическая башня, названная неслучайно Эйфелевой и ставшая символом города, даже при введении некоторых античных элементов была, как известно, объектом резкой критики за «уродливость». Особенно хлестко выразился о ней Эмиль Золя, назвавший ресторан на ней единственным местом, приятным для пребывания в Париже, «испорченным» таким сооружением. Сегодня трудно представить, что нынешний символ Парижа так раздражал современников, потому что здесь были найдены особые пропорции конструктивного каркаса, вписавшегося в историческую среду. Как ни парадоксально, в таком же положении был и гениальный русский инженер Владимир Шухов, многие творения которого были скрыты под эклектической декоративной архитектурной оболочкой с полной потерей тектоники.

Под влиянием эстетики авангарда 1920-х годов и послевоенного модернизма 1950–1960-х годов акцент на демонстрацию работы конструкции стал нормой. Более того, сложилась мода на «конструктивный» стиль, получивший название «хай-тек». Особое влияние на его формирование оказал реализованный в 1978 году проект Центра современного искусства в Париже им. Жоржа Помпиду, созданный Ренцо Пьяно и Ричардом Роджерсом. Желание архитекторов продемонстрировать всю техногенную начинку здания на его фасадах как художественный прием сначала вызвало бурные дискуссии, но вскоре стало ясно, что за этим решением стоит мощное новое направление современной архитектуры.

Густав Эйфель. Опора башни на территории Всемирной выставки в Париже. 1884–1889

В таком же духе действовал французский зодчий Жан Нувель, проектируя Институт арабского мира в Париже. На одном из фасадов этого комплекса устроена солнцезащита, действующая на фотоэлементах. Она превращена в орнамент, напоминающий арабский декор, и представляет собой множество диафрагм, работающих аналогично устройству фотоаппарата.

Сантъяго Калатрава сегодня создает новый ордер, превращая в художественное произведение разработанные специально для каждого случая конструктивные решения, единственные в своем роде. Разумеется, новая тектоника его сооружений направлена на решение иной задачи, чем та, что стояла перед древними греками, нашедшими художественную формулу стоечно-балочной каменной конструкции. Сегодня это железобетон, металл, вантовые покрытия, большепролетные висячие мосты. Именно мостами много занимается Калатрава (им спроектированы мосты, построенные в Севилье, в Иерусалиме, в Тель-Авиве и др.).

Сантьяго Калатрава (Santiago Calatrava). Башня для диспетчеров аэропорта в Бильбао. Испания. 1999

В целом можно говорить о новой архитектурной тектонике модерна, авангарда, модернизма, деконструктивизма. Так, если упомянут модерн, то надо вспомнить очень тектоничные произведения Виктора Орта. Например, магазин тканей Тасселя в Брюсселе с антресольным этажом и большим двухсветным пространством. В его интерьер открыто введены металлические конструктивные элементы, на которые указывают все иные архитектурные детали. Например, сетка разбивки металлических швеллеров антресольного перекрытия отражена в рисунке мозаичного пола нижнего этажа. Примечательно также, что здесь антресоль, прикрепленная к стенам, многократно отступает от них, оставляя просветы для визуальных связей между этажами, что подчеркивает специфику легкой конструкции и дает четкую ориентацию в пространстве. Посетители, подходя к перилам антресоли, с удовольствием смотрят с нее вниз, разглядывая декоративное мощение пола и ощущая целостность двухсветного пространства.

Тектоничны не только произведения зодчих-новаторов модерна. Мастера авангарда также изобретали новые трактовки ордера, хоть и отрицали его на словах. Деконструктивисты же показали примеры игры в некий антипод ордера. Так, Людвиг Мис ван дер Роэ разработал хорошо узнаваемую крестовидную колонну. Она появилась в уже упомянутом барселонском павильоне Германии, созданном архитектором как творческий манифест к Всемирной выставке 1929 года. На такие же колонны опирается и перекрестно-ребристая плита в Новой берлинской художественной галерее, созданной по проекту архитектора в 1957 году.

Майкл Грейвз (Michael Graves). Интерьер библиотеки университета в Денвере. США. 1990–1991 

Необычный ордер изобрел Оскар Нимейер, создав в конце 1950-х годов здание Национальной ассамблеи в новой столице крупнейшего латиноамериканского государства — Бразилиа. Это удивительные опоры из железобетона, которые стали его «визитной карточкой», как и крестовидные колонны в творчестве Миса ван дер Роэ.

Ордер многократно и своеобразно интерпретировали Рафаэль Монео, Марио Ботта и др. крупные мастера современной архитектуры, и этот процесс неостановим, как и развитие конструктивной мысли.

Приемы лидеров модерна и авангарда напоминает архитектура здания Медиатеки в Японии, спроектированной замечательным зодчим и дизайнером Тойо Ито. Медиатека представляет собой прозрачный куб, удивительное конструктивное решение которого хорошо
просматривается снаружи. Этот каркас, частично решенный в виде круглых в плане опор-конусов, напоминает сетчатый силуэт шуховской Радиобашни, состоящей из гиперболических параболоидов. Но в японской версии эти опоры не столь симметричны и визуально «ломаются» в духе деконструктивизма, характерного для 1990–2000-х годов. Внутри этих конусов расположены вертикальные коммуникации, а кое-где получились небольшие атриумные дворики, организующие универсальное пространство этажей. Благодаря таким зрительным взаимосвязям между всеми этажами совершенно непонятно, на чем конкретно держатся перекрытия. В таком пространстве есть зрительные взаимосвязи с ниже и выше расположенными интерьерами, а сами конструкции стали главными декоративными элементами Медиатеки.