Усадьба Клаугу Муйжа (КМ), спроектированная Тотаном Кузембаевым, осмыслена и осуществлена так, что непроизвольно настраивает на размышления о связях ее построек и ландшафта с местной культурой. В одном интервью архитектор рассказал об образе ограды как обнимающего усадьбу традиционного латышского женского пояса с национальным орнаментом. Структуру и композицию усадьбы также можно мыслить как воплощение даже не орнаментального, а топоментального кода, который присущ этому месту. Этот код и был подхвачен, развит и запутан Кузембаевым, о чем на примере галерейного-выставочного пространства дома и пишет Андрей Иванов — главный редактор-составитель книги, целиком посвященной одному архитектурному объекту.
- Текст:Андрей Иванов7 августа 2018
- Добавить в кабинетДобавлено в кабинет
Галерея скромно расположена сбоку, на самом краю Гостевого дома. Думаю, что именно помещенная там «латышская» часть коллекции (художественный фарфор 1920–1940‑х годов от Романа Суты, Александры Бельцовой, Сигизмунда Видбергса и др., живопись и графика Александра Древиньша и Надежды Удальцовой) укореняет усадьбу уже не в физической, а в культурной почве Латвии — придает ей дополнительную, внеархитектурную глубину и прочно сцепляет с местной историей. Работы латышского модернизма и национальные вариации ар-деко, сконцентрированные в пространстве Галереи, сообщают усадьбе смыслы, выходящие далеко за рамки локальных. Древиньш, большую часть жизни проработавший в России, и русская «амазонка» Удальцова зримо олицетворяют здесь связь латышской и русской культур. Расширяют географию ориентальные, африканские, парижские мотивы росписей фарфора, уральские, алтайские, армянские пейзажи.
Галерея — место контакта с «большим миром». Место памяти. Место общения. Когда ты один в этой огромной усадьбе, тебе есть с кем поговорить… Благодаря коллекции КМ населена сонмом удивительных собеседников. Плоское «сегодня» углубляется и подпитывается здесь иными временными пластами — так рождается то самое творческое время «duree» Анри Бергсона, о котором упоминал в одном из вариантов своего эссе Александр Раппапорт.
Каковы временные полюса усадьбы? Если коллекция – полюс прошлого (самая ранняя работа датируется 1924 годом, все остальные относятся к межвоенному периоду, очень важному в истории Латвии), где тогда полюс будущего? В комнатах детей, случайно (или нет?) оказавшихся в общей с Галереей части ГД?
Но, скорее, уже «везде». Волны и лучи творчества, исходящие из Галереи, пронизывают всю усадьбу, поддерживаются и усиливаются ее архитектурой и — хочется в это верить — проникают в ее обитателей, подспудно меняя их.
А/О «М.С. Кузнецов», Роман Сута, декоративная ваза, 1934—1940
Мастерская «Балтарс», Александра Бельцова, декоративная тарелка, «Девушка с павлином», 1926
Мастерская «Буртниекс», Никлавс Струнке, декоративная ваза «Дочь Солнца», 1929—1939
Вектор «мир — ландшафт — архитектура — искусство, собранное в коллекции» и обратный импульс «коллекция — человек» — важнейшие силовые линии в структуре духовных смыслов КМ.
Но есть и еще одно направление. Именно здесь, в главном зале Галереи — единственное вертикальное пространство полностью горизонтальной усадьбы. Здесь проходит невидимая ось «небо — земля», необходимая каждому настоящему Дому. Не для всех это движение к «небесному» — легкое воспарение. Кому-то нужнее молниеобразные, рваные трещины-щели в стенах. Главное — вверх! Это еще одно улетное место, каких в КМ несколько.
А вот другая, более традиционная интерпретация вертикали — «мировое древо» в гостиной Дома семейного — совсем не пафосна. Дерево это толстое, немного наивное — как старая добрая бабушка, какие становятся сердцем полных жизнью домов.
- Фото:Илья Иванов
- Поделиться ссылкой:
- Подписаться на рассылку
о новостях и событиях: