Эпоха больших экспериментов

• Текст:Елена Овсянникова
  19 декабря 2017
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Хорошие показатели «ячейки F» были обусловлены экономией на размерах подсобных помещений при относительно обширной по размеру, двухсветной общей комнаты-гостиной. Сочетание «ячеек F» с коридорной системой давало экономию на коммуникациях в сравнении с секционными домами традиционной структуры. В таком случае, во-первых, перепад уровней позволял соединять ячейки попарно зеркально и сделать коридоры через этаж, то есть отказаться от многочисленных лестниц секционных домов, во-вторых, можно было увеличить высоту общей комнаты при низких потолках в прихожей, санузле и спальне, и в-третьих — совместить функции гостиной, столовой и кухни в одном помещении. Для этого был разработан особый «кухонный элемент» типа шкафа. Гинзбург, признавая успешность дореволюционного опыта планировки квартир в доходных домах, убедительно обосновывал на их фоне конкурентоспособность новых квартир-ячеек. В 1928 году он поставил задачу перед коллегами — разработать обширную серию разных жилых ячеек, расположенных в одном и двух уровнях. Для их индикации был использован латинский алфавит (А, В, С и т.д.). Важным моментом в редких опытах реального применения таких ячеек стала их взаимная компоновка. Например, в знаменитом «Доме Наркомфина», где были применены разные типы ячеек. 

Всего же удалось построить на основе проектов Стройкома только шесть домов с «ячейками F» — три в Москве, по одному в Свердловске, Саратове и Нижнем Новгороде.

Дело в том, что массовое жилище, состоящее из квартир-ячеек в двух уровнях, несмотря на мощную агитацию за него на страницах журнала «Современная архитектура», оказалось в 1920-е годы слишком затратным. Качественное строительство таких домов было доступно только крупным организациям. Проблема была в том, что возведение домов с типовыми двухуровневыми ячейками архитекторы связывали напрямую с внедрением в новой строительной технологии — железобетонного каркаса. Но тогда в СССР металл и цемент направлялся в основном на нужды промышленности. А без каркасных конструкций намного труднее построить дом с квартирами в двух уровнях, также как и сделать дома, которые бы соответствовали всем модным принципам архитектурной стилистики, за которые ратовал Ле Корбюзье (дом, приподнятый на опорах, с плоской кровлей, с ленточными окнами и «свободной» планировкой).

Часть вариантов жилых ячеек Стройкома РСФСР, примененные в Доме Наркомфина, 1928 год

Надо сказать, что именно акцент на прогрессивные конструкции звучит в термине «конструктивизм». Деятельность в этом направлении группы единомышленников Гинзбурга, членов Объединения современных архитекторов (ОСА) стала одним из самых перспективных направлений в архитектуре тех лет. Но не на практике, а в теории. Продвижение в жизнь новых технологий, действительно, сопровождалось эффектными проектами, но реализация новых форм шла через имитацию нового стиля с использованием кирпича для стен и дерева для перекрытий. То есть, преимущества пространственных форм, обусловленных применением железобетонного каркаса, и в первую очередь свободной планировки, не могли полноправно войти в жизнь. Такая «свободная» структура жилища до сих пор не внедрена в массовое строительство, и также по причине экономии, в условиях внедрения более дешевой, чем железобетонный каркас строительной технологии — крупнопанельного домостроения, не рассчитанного на модификацию внутренних пространств квартир, которые располагаются только в одном уровне. Итак, девиз деятелей Стройкома: «Индустриализация страны требует, прежде всего, индустриализации строительства...» оказался несбыточной мечтой, хотя техническое перевооружение страны шло неимоверно быстрыми темпами.

План 2 и 5 этажей Дома Уралоблсовета

Строительство новых заводов велось с помощью иностранных фирм, для работы в СССР были приглашены иностранные специалисты. Для них были возведены коттеджи или традиционные многоквартирные дома. Классическими примерами этого могут стать поселок «Березки» в Магнитогорске или квартал для американцев в московской Дангауэровке (архитектор Михаил Мотылев). Строители и первые жители новых городов типа Магнитогорска, многие из которых попали туда из тюрем и лагерей для репрессированных кулаков и других «врагов народа», ютились в нечеловеческих условиях, в землянках и бараках. Их жизнь ничего не стоила, о чем убедительно написал Джон Скотт в своей книге «За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали». 

Тем не менее, концепция массового строительства, выдвинутая «Секцией типизации жилища», как и самая компактная из квартир, разработанных в 1920-е годы, «ячейка F», вошли в историю современной архитектуры. 

Новые пространственные качества «ячейки F» было напрямую связаны с новой и чисто советской практикой обобществления быта. Дело в том, что зарубежный вариант двухуровневой квартиры был давно известен. Например, таковыми были мастерские художников, в которых внизу можно было заниматься живописью или скульптурой, а наверху — спать, не покидая места работы. Восходит этот пространственный тип также к массовому жилищу в Европе (в том числе блокированным кирпичным «рядовым» домам в промышленных городах Англии), где традиционно внизу были гостиная, кухня и столовая, а наверху — спальни.

Интерьер типовой квартиры Дома Наркомфина

Константин Мельников предложил сходную компоновку квартир в конкурсном проекте 1923 года на Образцовый рабочий поселок — нереализованный. Характерно, что в студиях людей искусства, например, парижских ателье друзей Ле Корбюзье, собственно бытовая часть была весьма компактна, так как все они обедали вне дома, в уличных кафе, а постирать белье отдавали прачкам. Именно такая тенденция сокращения бытовой функции соединилась в советской действительности с идеей пространственной организации нового быта. Часто дома с «ячейками F» неправильно называют домами-коммунами. На самом деле, они были рассчитаны на отдельное проживание каждой семьи. Обобществление жилища было лишь дополнением к индивидуальному быту, поэтому такие объекты назывались «домами переходного типа» (от «буржуазной» отдельной квартиры к коммуне). В «Секции типизации жилища» идеологом нового быта был Михаил Охитович, социолог, позднее репрессированный. Но были и другие адепты нового быта, в том числе архитекторы, реализовавшие проекты домов-коммун на практике. В их числе самым заметным был Иван Николаев, создавший знаменитый дом-коммуну (общежитие) Текстильного института на 2000 человек в Москве. Он лучше других смог доходчиво показать на деле свою архитектурную концепцию, хотя ее подоплеку и объяснял требованиями комитета комсомола института.

Фрагмент главного фасада с входным вестибюлем в Доме Наркомфина и воздушным переходом в общественный блок

Если не смешивать социальные аспекты с формально-пластическими, то станет ясен главный мотив в деятельности авторов «ячейки F» — новая пространственная организация квартир с вынесенными в отдельный корпус или особую часть здания бытовыми функциями: питания, воспитания детей, досуга и т.д. Ключевой пространственной затеей в таком случае стало четкое разделение по высоте и площади помещений разного назначения при значительной ширине корпуса и двухсторонней ориентации квартир. Естественно, максимальный объем имела общая комната, а минимальный — спальни, а не только прихожая, санузлы, кухонный элемент. Так, высота спальни и коридора была 2,25 м (далее у Ле Корбюзье, согласно его системе пропорций «Модулор», она равнялась позднее 2,26 м, то есть усредненной высоте человека, с поднятой вверх рукой), а высота гостиных — полуторная (таковы «ячейки F» и «2F») или двойная (как в ячейке «К»). Сильный перепад уровней в «ячейках F» создает впечатление очень просторного, ничем не стесненного пространства. 

А.К. Буров, Ле Корбюзье, Н.Н. Соболев, А.А. Веснин, Г.П. Гольц, 1928 год

По сути, общественной зоной остается, во всех случаях, их нижняя часть. Верхняя же часть рассчитана на сон в компактных спальнях. В своих статьях и книге «Жилище» (М., 1934) Гинзбург такие спальни сравнивал с каютами пароходов и с купе в поездах дальнего следования. Приготовление пищи предполагалось, как в самой ячейке (чего не было в домах-коммунах), так и в общественной столовой или на фабрике-кухне. В связи с этим очень компактное кухонное оборудование в виде шкафа было рассчитано на приготовление простого завтрака или на то, чтобы разогреть доставленную из общественной столовой еду.

«Кухонный элемент» для «ячейки F» требует особого рассказа. Он стал результатом серьезной исследовательской работы. Архитекторы построили графики движения хозяйки на традиционной кухне, доказавшие, что ее скромная, на первый взгляд, работа требует многократного прохождения многих километров (от стола к раковине, плите и буфету и обратно). 

Об этом никто не задумывался, особенно в том случае, когда нанималась кухарка, на которую возлагалась такая деятельность. В результате, Михаил Барщ и Соломон Лисагор (коллеги Гинзбурга), спроектировали компактное оборудование — «кухню-шкаф». Сегодня она стала нормой, входя в оборудование квартир гостиничного типа. Такое оборудование закрывалось мобильной перегородкой или шторой, и тогда общая комната-гостиная превращалась в чисто «клубное» пространство, рассчитанное на семью.

Кухня-ниша

Традиционные ванная также подверглась ревизии. Ей предпочли душ, как более компактное и дешевое оборудование. На практике оно в 1920-е годы не производилось для нужд массового строительства. Поэтому в Доме Наркомфина, например, были установлены ванны, отлитые из чугуна в ретроспективном стиле, с опорами в виде звериных лап. Была также попытка совместить подогрев воды для душа с подогревом пищи. В уборной же, для сокращения ее габаритов, предлагалось делать «задвижную, как в вагонных отделениях, дверь». Аргументировалось и сокращение передней. Хранение вещей во многих случаях реализации проектов с минимальными по площади квартирами типа «ячейка F» обусловило использование подвала, где делались кладовки. А при невозможности сделать подвал жильцы ставили в коридорах свои сундуки, закрытые на замки, какие до сих пор можно увидеть, например, в Хабаровске, в доме-коммуне НКВД, 1931–1932. В историю вошла разработка интерьера одной из самых ранних версий «ячейки F» Эль Лисицким, знаменитым мастером авангарда, немало сделавшим для пропаганды советского искусства, архитектора по образованию.

Поскольку железобетон не был доступен во многих случаях, то в кооперативном доме в Саратове, как и в общежитии Ватной фабрики в Москве, строители обошлись кирпичом и деревянным каркасом с легким заполнением. Надо сказать также, что осуществленный железобетонный каркас дома Наркомфина, к примеру, заполнен легкими шлакоблоками, изготовленными прямо на стройплощадке. Они не выдержали проверку временем и превратились в труху, тогда как качество исполнения стен в кирпичных домах не вызвало и не вызывает до сих пор критики. Но это никак не снижает высокой оценки самих проектов и пространства жилых «ячеек F». Именно пространственные преимущества двухуровневых ячеек, типа «F», «2F» и «К», больше всего запомнились очевидцам их внедрения в шести показательных домах, выстроенных в Москве, Свердловске и Саратове.