Через тернии к форме

• Текст:Мария Серова
  27 января 2021
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

«Я думаю, это дело случая. Случилось землетрясение, и молодёжи дали самостоятельно проектировать. Как раз все успели набраться опыта. Он [Владимир Спивак] всегда очень много работал. Даже дома у него всегда стоял натянутый подрамник, и он постоянно что-то чертил, иногда ночью вставал», — рассказывает Антон Спивак, архитектор, внук В. Спивака.

Вид на ресторан с перекрестка

Процесс проектирования комплекса нельзя назвать простым: первый вариант проекта выполнялся в спешке, на скорость и был встречен на градостроительном совете волной недоумения — это был пробный шар, и очень многое в этом варианте напоминало об Алма-Атинском ресторане. Вердикт был бескомпромиссным: «Зарафшан» должен обрести собственный, индивидуальный, ни на что не похожий образ. Первый вариант не годился.

Пришлось начинать сначала. Функциональная схема здания была составлена просто и элегантно: на боковой фасад, примыкающий к зданию службы безопасности, была вынесена загрузка и парковка, подвальный этаж заняла зона хранения. В центральное ядро коробки размером 90 х 90 х 12 метров встали помещения кухни, а по флангам разместились объёмы различных залов. Но образ, тот самый индивидуальный и особенный, найти пока не удавалось.

Владимир Спивак, конец 1960-х

В интервью Ю. Г. Мирошниченко, главный архитектор института «Ташгипрогор» с 1959 по 1983 год, так вспоминал процесс поиска формы:

«Долго и мучительно продолжалась эта неопределённость. Владимир Спивак уже разместил залы, въезды в подвал, кухонные площади, складские помещения, уже прорисовывался весь технологический строй здания, а его облик, характер, привязка к месту, его архитектурный масштаб, пластика не удовлетворяли Спивака. Виля приносил мне свои варианты, я был тогда уже руководителем третьей мастерской, и мы подолгу обсуждали ход работ. Помню один из вариантов — попытку решить фасад двумя мощными круглыми башнями по углам главного фасада. Это решение было нами отвергнуто, оно не вписывалось в ансамбль улицы, хотя и придавало зданию крупный масштаб, живописность, пластику».

Владимир Спивак с коллегами, на заднем плане подрамники с проектом ресторана.

В этот момент в процесс проектирования активно включился соавтор проекта, архитектор Рустам Меметов. На пару со Спиваком они сделали макет из простых спичечных коробков, который и определил всю будущую форму и пластику здания. Лаконичные объёмы, то выступающие консольно, то опирающиеся на колонны, выявили всю структуру здания, обнажили его сущность. В промежутках между этими объёмами встала и широкая обходная галерея, вольготно разместившаяся снаружи по периметру здания и внутри двора.

«Помню, что Меметов сыграл большую роль в этом проекте. Ему удалось так поработать с формой, что композиция, близкая по духу к реализованной, была очень чётко им найдена», — С. М. Сутягин, заслуженный архитектор Узбекистана.

«Однажды я пришёл к ним в комнату и застал Спивака и Меметова за проработкой здания на небольшом макете, где-то в четырёхсотом масштабе, и меня как током ударило. Я говорю им: „Ребята, не отклоняйтесь, вот он готовый проект, вот его масштаб, его пластика, его архитектура“. И через несколько дней над проектом уже работали все архитекторы, технологи, конструкторы».

^{Ю. Г. Мирошниченко}

«Зарафшан» также не состоялся бы без талантливой команды инженеров. Формы здания обусловили ряд сложных задач для инженеров и конструкторов, особенности местного климата также выдвинули свои условия. Вопросам сейсмики здания в советском Узбекистане уделялось особое значение, за время своего существования Советский Союз воспитал не одно поколение талантливых инженеров, конструкторов и исследователей, наработанной базой которых республика пользуется и сегодня.

Вид на вход в чайхону, 1970-е

«Габариты здания превышали его размеры без сейсмических швов, которые разделили бы его на четыре части, что было нежелательно. После вмешательства главного конструктора института А. Асанова это препятствие было устранено. Над объектом уже работала группа инженеров-конструкторов. Первым главным инженером проекта был Ю. Ларионов, выходец из Ашхабада, прошедший там хорошую школу после Ашхабадского девятибалльного землетрясения. Очень чёткий, квалифицированный специалист, который взял на себя всю конструктивную и расчётную работу», — вспоминает бывший главный архитектор института «Ташгипрогор», — Ю. Г. Мирошниченко.

Вид на внутренний двор, 1970-е

За годы работы команда проекта «Зарафшана» становится по-настоящему единым организмом. С момента начала проектирования в 1966 году до момента сдачи здания в эксплуатацию и торжественного открытия в 1982-м проходит долгих 16 лет. Обычная история для советской архитектурной действительности: стройки затягиваются из-за нестабильного финансирования или других всевозможных причин, а качество строительных материалов зачастую не отвечает требуемым нормам. Раскрученная советами практика сдачи объектов к различным годовщинам и юбилеям часто не идёт на пользу строящимся зданиям. При приёмке работ заказчики на многое закрывают глаза, лишь бы работы выполнялись в срок и к нужной дате. Эта история не обошла стороной и «Зарафшан».

«Во время строительства шли постоянные скандалы со строителями, которых поддерживало партийное и городское руководство, заинтересованное в досрочном введении объекта в эксплуатацию. Оказывалось давление на авторов проекта при нарушении строителями проектных решений. Владимира Спивака, боровшегося с этим и не побоявшегося встать на защиту проекта, выгоняли с совещаний и в конце концов лишили права посещать строящийся объект. Насчёт выполнения в срок проекта у Спивака было своё понятие, которое он вбивал нам в головы: никто не вспомнит, если ты сделаешь плохой объект в короткие сроки. Весь коллектив участвовал в строительстве ресторана по мере своих возможностей, помогали решать возникающие проблемы, подбирали строительные материалы, конструкции, помогали строителям консультациями».

^{Ю. Г. Мирошниченко}

В какой-то степени этот проект вобрал в себя всю специфичность и все курьёзы своего времени. За внешней простотой и лаконичностью формы белоснежной глыбы, названной по имени великой реки, скрывалось множество сложных решений, найденных в долгом и кропотливом процессе. Важна была каждая деталь: от конструктивного решения консоли на фасаде до дизайна светильников в банкетном зале. И тот факт, что после открытия здание стало популярнейшим местом для отдыха и проведения торжеств, говорит о том, что многолетняя работа была проведена на крайне высоком уровне. Здание стоит на своём месте, пользуясь популярностью и до сих пор.

Южный фасад вдоль ул. Матбуотчилар, 1970-е