Аудиализация — дело будущего

• Текст:Ирина Зуева
  10 апреля 2019
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Я хорошо отношусь к музею Ельцина. Мне кажется, что готовность его сотрудников инициировать обсуждение экспозиционных решений, принимать во внимание мнение людей, которые не являются специалистами в музейном деле, но владеют экспертным знанием в области применяемых музеями технологий, способствует развитию музея. Обратите внимание: для сотрудничества с музеем приглашаются фотографы, культурологи, специалисты по цифровой культуре и другие эксперты, что позволяет сформировать многогранное видение экспозиции. В обществе отношение к Борису Ельцину до сих пор противоречивое, так же, как и к музею, и это даёт повод для содержательных дискуссий. Меня позвали в музей Ельцина провести экскурсию об акустическом ландшафте, сказали, что готовы слушать, воспринимать и дискутировать, — я сразу согласился.

Перед экскурсией я зашел в книжный магазин «Пиотровский», там на глаза мне попалась книга о том, как можно интересно проводить время в музее. Но в ней не оказалось никаких инструкций касательно работы со звуком в выставочных пространствах, не было сказано, как слушать и слышать экспозицию. Мировой музейный опыт подтверждает это: музеи имеют богатый практический опыт по части визуализации образов, событий, по работе с отдельными персонами. Аудиализация постепенно завоёвывает место под солнцем — по всему миру и в нашей стране появляются музеи звука. Однако пока опыт работы в этом направлении невелик и полноценное приобретение инсталляциями звукового окраса — это дело будущего.

На сегодняшний момент кураторами выставок, которые используют звук в экспозиции, скорее движет интуиция, чем знания. Если в музей будут приходить пенсионеры, то нужен один звуковой ряд, пробуждающий звуковую память прошедшей эпохи, если молодежь, — то другой ряд, порождающий современные и динамичные звуковые ассоциации (ведь молодым людям легче адаптироваться к активному переключению между звуковыми зонами). Пока что звук во всех музейных экспозициях занимает (и будет долгое время занимать) подчиненное место: если надо усилить эмоциональное впечатление от какой-то картины, инсталляции, события, туда добавляется звуковой фон, соответствующий тому, что хотел сказать автор. Каждый музейный работник решает по-своему, какое место в экспозиции займет звук, так как определенных канонов по его расположению на сегодняшний день нет.

А между тем есть очевидные факты из нашей жизни, на которые опирается возникающая на наших глазах наука аудиосоциология. Вот, например, социализация детей. Вспомните, мы едем в трамвае, а мама, держа ребёнка на акустическом поводке, говорит ему, воспитывая: «не шуми, тут другие люди». Любая социализация — это внушение определенного акустического этикета. Так же и в университете на занятиях утверждена стандартная акустическая модель: студенты сидят, слушают, пишут, в конце концов, в гаджетах развлекаются, но не мешают преподавателю. Акустическая дисциплина нужна везде. Получается, есть некоторые писаные и неписаные правила, к сожалению, не обобщённые в формальные принципы звукового поведения.

Директора музеев, пытаясь решить вопрос акустического комфорта, или настаивают на полной тишине в помещениях или вводят специальные зоны тишины, где нельзя делать определенные вещи. Да, люди разговаривают по телефону, люди общаются между собой, идут параллельные экскурсии. Это хаос, особенно в популярных местах. Справиться с этим достаточно сложно. Но ясно одно — пространство тишины в связи с развитием интерактивных технологий будет уменьшаться. Что будет через 20–30 лет? Если с визуальностью перспективы более-менее понятны, то как изменится акустический ландшафт музея? Вот о чём надо говорить!

Если немного пофантазировать, возможно, появятся устройства шумоподавления или, говоря по-другому, создания социального и индивидуального звукового комфорта. Люди научатся образовывать собственные звуковые ниши, в которых они будут жить, учиться, отдыхать. Индивидуализация звуковой среды в музее приведёт к дальнейшему развитию аудиогидов в различных формах.

Аудиогиды — это привычно и полезно, к тому же, они поддерживают традиционную тишину в музее. Когда есть экскурсовод, невозможно бросить все и отойти к интересующему тебя произведению. И на индивидуальной экскурсии, и на групповой существует зависимость от маршрута или рассказа. В использовании аудиогида же совершенная свобода — переключил и побежал в следующий зал. И я верю в следующее поколение таких карманных помощников (специальных шлемов) — может быть, в них будут крутить маленькие фильмы, так или иначе описывающие инсталляции. Наверняка, в такие гиды заложат не одну программу, а несколько, в том числе и с возможностью выбора. Опять же, очень удобно в плане индивидуализации — посетитель ходит и сам выбирает, что смотреть, что и как слушать, — и аудиогид становится полезным помощником.

Хороший пример инсталляции, активно использующей звук, — баррикады в музее Ельцина. Они находятся в зале, посвященном августовскому путчу 1991 года. Выходя из типичной советской квартиры, наполненной тревожными звуками и музыкой П.И. Чайковского, вы неожиданно оказываетесь на улицах Москвы, на баррикадах вокруг Белого дома: на большом экране показывают происходящее в столице, усиливая впечатление мощным звуковым фоном. И так — каждый день экспозиции, звучащий по-своему. Одним из примечательных сквозных мотивов экспозиции являются записи голоса Бориса Ельцина — в начале его политической карьеры и в конце президентства. «Звуковые души», расположенные в каждом зале, помогают прочувствовать атмосферу бурной эпохи 1980–1990-х годов. На мой взгляд, музею удалось добиться того, что за счет чередования шумов, фоновой музыки и голосов возникает объёмный эффект жизни советского и постсоветского общества как социального калейдоскопа с постоянной сменой событий и ситуаций.

• Фото:Люба Кабалинова