Зрительный зал МХАТа им. Горького

• Текст:Галина Минакова
  13 июля 2024
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Главное отличие хорошего театрального здания от плохого — это не количество фойе, музейных пространств и буфета, а удачная конфигурация основного зрительного зала. Покупая билет на балкон, зритель должен быть уверен, что он, по крайней мере, увидит спектакль. А еще было бы неплохо услышать все, что происходит на сцене. Театральная архитектура на протяжении всего своего существования пыталась найти компромисс между хорошей видимостью и максимальным наполнением зала зрителями.

Зал МХАТа был создан не только Владимиром Кубасовым. Для оборудования сцены были приглашены специалисты Гипротеатра, а акустикой занимался Арон Наумович Качерович — один из самых значимых специалистов своего профиля. Задача стояла непростая — в относительно небольшом зале расположить 1 387 мест [1] (на сегодняшний день 1 345). При ширине и глубине в 26 м высота зала составляет около 15 м. С этими параметрами невозможно было выполнить просторный амфитеатр, признанный лучшим решением для театральных зданий. Архитекторам пришлось бы делать непростой выбор — устраивать просторный амфитеатр или «проспект внутри бульвара». Решить задачу мог только ярусный зал. С ярусными залами в Советском Союзе возникали не только практические, но еще и идеологические проблемы, ведь второе имя ярусного зала — зал ранговый.

Михаил Бархин в своей критике театра особенно подчеркивал именно этот недостаток театра, ссылаясь на статью архитектора И. Рожина, где тот указал угол зрения с наиболее отдаленных мест верхнего яруса в 35°: «Хорошо это или плохо? Крайне плохо! Можно, конечно, сказать, что верхний ярус не был первоначально задуман авторами, они вынуждены были увеличить вместимость. Но ведь не лишний ярус им предложили сделать, а просто увеличить количество мест» [2]. Кроме того, Бархин указывает на крутой уклон балкона, при котором зрители, спускаясь, держатся за стулья: «И это понятно: уклон балкона сделан круче, чем, например, в амфитеатре Колизея в Риме». Эти замечания подтверждаются анкетой здания, где в качестве недостатков указан уровень глаза в 33 м от мест второго яруса до центра первого плана сцены [3].Но, находясь сегодня в театре, вы вряд ли обнаружите справедливость высказанной критики. В зале не 1 387, а 1 345 зрительских мест, и практически отовсюду прекрасно видно глубокую сцену.

Однако театр по сути своей никогда не переставал быть ранговым. Для особых зрителей здесь созданы две ложи на 20 мест с отдельными входами. Первая ложа, находящаяся в левой стороне зала, предназначалась для руководства театра и зовется «директорской». Ложа напротив обслуживала более высоких гостей и называлась «брежневской». За брежневской ложей есть отдельная комната отдыха, предусмотрен личный вход в театр и даже личный лифт. Каждая из лож рассчитана на 10 мест со свободной посадкой — в них стояли стулья, которые можно было передвигать по мере необходимости. Стулья эти сохранились до сих пор и не были заменены при первой фазе реконструкции, как это случилось и с креслами в зрительном зале. И если кресла во МХАТе довольно удобные, то стульям в ложах такой комплимент адресовать нельзя. Выполненные, как и большинство мебели театра, на Сходненском мебельном комбинате, они довольно жесткие, как по форме, так и по ощущениям.

Директорская ложа

Предполагалось, что в театре будут проходить не только спектакли, но и международные конференции и съезды, нужно было подготовить ложи к приему влиятельных гостей. По обеим сторонам были установлены выдвигающиеся защитные экраны из металлических трубок. При стрельбе охрана могла быстро закрыть ложу экраном и обезопасить важную публику.
Если для лож предусмотрены отдельные входы, то простые зрители попадали в зал через углубленные, портальные двери фойе. Пространства фойе и зрительного зала довольно сильно отличаются. Фойе, затемненные и камерные, стремящиеся к горизонтали, а зрительный зал удивляет своей высотой и антогоничным стремлением к вертикали. Даже подчеркнуто горизонтальные ярусы балконов не сильно компенсируют этот яркий эффект изменения направленности пространств.

Цветовая гамма в зале становится более светлой, дополнительно расширяя объемы. Зал отделан ясенем, пропитанным солями сернокислого железа. Эту технологию, разработанную в Сибирском научно-исследовательском институте лесной промышленности, предложил использовать архитектор Владимир Сергеевич Уляшов. Она позволяла сделать оттенок древесины более светлым, приглушенным, уходящим в серый, сизый цвет. Серым цветом был выкрашен и потолок с установленными на нем отражающими акустическими плоскостями. Эти плоскости сделаны из дерева, обиты тканью и окрашены в цвет потолка.

Кресла шириной 56 см были окрашены в чуть более темный, умбристо-коричневый цвет, гармонирующий с традиционным мхатовским занавесом. В подлокотники кресла были вмонтированы устройства перевода речи, так как планировалось использовать театр для международных встреч и конференций. Об этих планах до сих пор напоминают массивные двери с табличками «Кабины переводчика» в служебных коридорах.

Большой зрительный зал

Для обычных театральных постановок в зале можно не использовать усилители голоса, акустика решена прекрасно. Неудивительно, ведь для работы был привлечен Арон Наумович Качерович — руководитель лаборатории акустики кинофотоинститута НИКФИ. Он разрабатывал акустику самых значимых зрелищных сооружений страны, в том числе Дворца съездов в Кремле. Он разработал технологию масштабного моделирования с использованием коротких импульсов сигналов ультразвуковой частоты, которую применял и для решения акустики МХАТа. В своей книге «Акустическое оборудование киностудий и театров» он дает положительную оценку своей работе и подчеркивает, что ярусы только способствуют равномерному распространению звука от сцены. Согласно рекомендациям Качеровича, архитекторы везли шпон для потолка из Сибири, чтобы затем обработать его на местном деревообрабатывающем комбинате. По словам Кубасова, «получилась скрипка Страдивари» [4].

Сцена нового МХАТа — это во многом наследие здания Музыкального театра им. В. И. Немировича-Данченко. Ее размеры кажутся несколько гипертрофированными: глубина — 22,5 м, высота — 31,2 м, ширина — 26,1 м. К этому пространству добавляются еще и тринадцатиметровые карманы по бокам [5]. Подобные пространства дают театральному режиссеру возможность использовать глубокие планы, настоящую перспективу и устраивать быструю смену декораций, ведь в карманах находятся роликовые дороги для декораций, стремящиеся со скоростью 0,5 м в секунду к центру сцены, где размещен поворотный круг диаметром 17 м. Поворотный круг был гордостью старого здания Московского художественного театра. Чуть позже, обустраивая филиал МХАТа в здании театра Корша, на сцену так же добавят этот необходимый для постановок элемент, правда с диаметром 11,7 м.

О необходимости сложного, трансформируемого пола сцены говорили еще в 1920‑е годы. Александр Таиров в своих записках режиссера писал: «Пол сцены должен быть сломан. Он не должен представлять собой одну цельную плоскость, а должен быть разбит, в зависимости от задач спектакля, на целый ряд разновысоких горизонтальных либо наклонных плоскостей, ибо ровный пол явно невыразителен: он не дает возможности рельефно выявить спектакль, он не дает возможности актеру раскрыть в должной степени свое движение, в полной мере использовать свой материал» [6]. Возможности смены декораций не ограничиваются полом. Сверху находятся 69 штанкетных подъемов длиной 18,5 м для подвешивания декораций [7]. Гипротеатр, разрабатывающий эти механизмы, добавил и три дороги поплановых занавесов. Вся эта сложная техническая система завершается у края сцены противопожарным занавесом, почти 20 т которого изолируют сцену за 50 секунд [8]. Для того чтобы быстро доставить декорации из мастерских театра, предусмотрены и грузовые лифты, ведущие прямо к карманам сцены. От них же есть проходы к художественной и бутафорской мастерским. Стены этих мастерских несут следы бывшего музыкального театра, на некоторых сохранились даже сандрики оконных проемов.

За сценой расположились и уборные для артистов, рассчитанные на 68 мест [9]. Они распределены по нескольким этажам, и были неплохо оборудованы для начала 1970‑х (за исключением отсутствия душевой в каждой гримерке). Для входа в служебную часть имеется отдельный вестибюль со стороны Гнездниковского переулка. Для артистов предусмотрены просторные репетиционные залы, три из которых скрыты за стеной-экраном.

Не все эти пространства удалось доработать к премьере в 1973‑м. Гримерные не работали, актерам пришлось готовиться к спектаклю в старом здании в Камергерском. Владимир Кубасов рассказывает, что автобус с загримированными артистами ехал в театр на Тверском бульваре, а на перекрестке милиционер открыл рот и забыл зачем он там стоит, потому что с первого сидения на него глядел Ленин. На самой премьере тоже произошел курьез. В разгар представления к Кубасову привели пожарника, и он тихо сказал: «Вообще‑то пожар», — рванули на четвертый этаж, а там штукатурная пыль, оставленная на коврах, от ветерка открытой двери начала сыпаться в зрительный зал, создав иллюзию дыма. Дверь быстро закрыли, ветер прекратился, и пыль осела. Все выдохнули [10].

Общий вид зрительного зала, 1973

Не только Главный зрительный зал театра заслуживает внимания. Отдельно стоит сказать о Большом репетиционном зале, прозванным среди служащих театра «пещерой». Он темный даже для мхатовских интерьеров, с низкими скамьями и новой версией авторской отделки стен: здесь Владимир Кубасов берет в качестве инструмента строительную каску и ею водит по мокрому бетону стен. Рисунок при этом получается природный, создающий объем и дополнительные тени. Вход в зал украшают два фонаря из цветного стекла, по духу своему очень шехтелевские. Этот репетиционный зал вполне мог стать полноценным третьим залом (в театре есть и второй зал, рассчитанный на 150 зрителей). И Владимир Степанович, проводя экскурсию по зданию перед первой стадией реконструкции, размышлял о том, что можно для этого зала сделать отдельный вход с пристройкой небольшого фойе. Ведь в этом зале даже есть поворотный круг.

1. РГАНТД. Р-578. Оп. 6–4. Д. 18. Л. 6.

2. Строительство и архитектура Москвы. М., 1974. № 4. С. 31.

3. РГАНТД. Р-578. Оп. 6–4. Д. 18. Л. 6.

4. Из интервью Владимира Кубасова автору.

5. РГАНТД. Р-578. Оп. 6–4. Д. 18. Л. 17.

6. Таиров А. Я. Записки режиссёра. М.: Камерный театр, 1921. С. 137–138.

7. РГАНТД. Р-578. Оп. 6–4. Д. 18. Л. 11.

8. Там же. Л. 4.

9. Там же. Л. 9.

10. Из интервью Владимира Кубасова автору.

Обложка статьи: Большой зрительный зал 

• Фото и иллюстрации:Макс Авдеев, Музей архитектуры им. А. В. Щусева, открытые интернет-источники