Жизнь в экспериментальных условиях

• Текст:Ира Маслова
  12 мая 2020
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Папа родился в Югославии, а мама в пригороде Белграда. Папа уехал на заработки в Америку, устроился в Детройте на «Форд» мойщиком машин. В 26 лет мама была не замужем, что считалось неудачным. Папе было 40 лет, он тоже был не женат и решил найти себе в жёны соотечественницу. Друг сказал ему, что есть одна девушка, и тогда засидевшийся холостяк приехал из Америки в родную Югославию, прямо с вокзала отправившись к ней и сразу засватав. Это было в 1926 году. В Америку они вернулись вместе, стали жить в небольшом двухэтажном доме с садиком. Я родилась там, в Детройте. Потом, видимо, началось такое, из-за чего они захотели из Америки переехать в Советский Союз и счастливо строить коммунизм. На громадном пароходе в Новый год мы приплыли в Ленинград. Нас распределили, и несколько семей американцев отправили в Нижний Новгород. Сначала два года мы жили в Дзержинске, потом захотели переехать поближе к центру и попали в этот дом-коммуну, сначала в маленькую комнату, потом — на пятый этаж. Весь коридор был дружный, по соседству жили Горняки и Лудаичи. 

Папа смог тут работать только сапожником, устроился по соседству за банком на Свердловке. Американцы привезли с собой машины, чтобы чистить и ремонтировать обувь и устроили мастерскую, директором был Лудаич (его в 1937 году посадили, и он не вернулся, как и его сын после войны). 

Двор дома-коммуны «Культурная революция». Фото: Ира Маслова  

Мама в Америке, конечно, не работала, а здесь ей пришлось устроиться, она попала в мастерскую Драмтеатра и шила костюмы. Помню, как в десять лет я впервые попала в театр. Маму не любили на работе: как-то раз одна женщина обозвала её американской свиньёй, а моя агрессивная и бойкая мама ответила ей «а ты — русская свинья». На пенсию она ушла сразу, хотя к этому моменту отца с нами уже не было. 

В школе я училась плохо, никто это не проверял. Мама не хотела, чтобы я вообще учила русский язык, ей не нравилось всё это, она хотела бы уехать, но было уже нельзя. Кое-как я проучилась семь классов. Подружки позвали меня в фармацевтический техникум, я выучилась и стала работать в аптеке. Потом мы вместе поступали в Ленинградский, я прошла, а они нет, и я побоялась оставаться одна в незнакомом городе. Решили поступать вместе в Пермский, потому что там брали без экзаменов — нужны были работники. После окончания вернулась в Нижний, в свою аптеку, так там и проработала 46 лет. 

Вера Балевич в молодости. Фото 1950-х годов

Мама ненавидела папу, потому что он был старше, а в СССР мало зарабатывал. В последние годы войны он болел, жил на работе, потому что дома не топили. А когда стал совсем плохой, пришёл домой, лёг на кровать и умер. 

Однажды знакомые спросили меня: «Вера, почему ты не съездишь на родину, у тебя же там двоюродная сестра?». И я решилась, сходила на Воробьёвку, взяв справку в НКВД. В Югославии меня очень тепло встретили на вокзале сёстры и их мужья, и я почти каждый год стала их навещать. А потом меня вызвали и сказали: «что-то вы часто стали ездить за границу». И всё, перестала. У меня ещё был жених, но мама не хотела, чтобы я выходила замуж за русского. Он звал меня уехать с ним, но я не решилась — боялась…