«Работа арт-менеджера подразумевает бесконечный выход из зоны комфорта»

• Текст:
  11 декабря 2020
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Екатерина Баринова, Анастасия Голованова, Анастасия Лесникова

— Триеннале проходит каждые три года, соответственно, с 2017-го у организаторов было время на подготовку нового проекта. Расскажите, когда началась работа? И как новая система триеннальной сборки повлияла на скорость подготовки?

Екатерина Баринова (Е.Б.) — Разрыв в три года не только позволяет организаторам успеть собрать масштабный проект, но и создаёт паузу, в течение которой ситуация в художественном сообществе успевает переформироваться. Что касается системы сборки текущей Триеннале, то подобный подход дал нам возможность сэкономить время на поездках по России, на которые было потрачено много сил при подготовке первого проекта, и сфокусироваться непосредственно на реализации — например, это позволило нам создать много новых работ специально для проекта.

Зина Исупова. Фото: Алексей Народницкий

Анастасия Голованова (А.Г.) — Основная работа менеджеров над проектом началась за год до открытия. До этого над выставкой колдовал в основном только кураторский отдел, занимаясь разработкой и утверждением концепции. Придуманная система рекомендующего-рекомендованного удвоила и в некоторых случаях усложнила привычную цепочку коммуникации, соответственно, и времени на обсуждение и осмысление требовалось больше.

Разрыв в три года не только позволяет организаторам успеть собрать масштабный проект, но и создаёт паузу, в течение которой ситуация в художественном сообществе успевает переформироваться

Анастасия Лесникова (А.Л.) — Безусловно, коммуникация с таким задвоенным составом участников усложнилась или приобретала иногда забавную форму: в качестве примера можно привести розыгрыш участия в Триеннале, который организовал Александр Шишкин-Хокусай, или целый кураторский проект, который предложил Иван Новиков и над которым мы продолжаем работать до сих пор.

— Поскольку в этом году художники выбирались художниками, участвовавшими в прошлой Триеннале, то можно ли сказать, что количественно проектов было примерно столько же, сколько и в прошлый раз? Были ли случаи, когда художники меняли свой выбор относительно работы?

Е.Б. — Участников на этой Триеннале оказалось даже больше, чем в прошлый раз, ввиду того, что каждый член художественной группы имел возможность порекомендовать отдельного участника. Так, например, «Город Устинов» порекомендовали двух художников, а ТО «Наденька» — сразу пятерых. Конечно, были случаи, когда художнику было непросто определиться с выбором, особенно с учётом того, что многие из них — близкие друзья.

А.Г. — Что касается смены работ, то среди тех, с кем я работала, таких не было. Было несколько случаев, когда из-за текущей ситуации мы не были уверены, что получится привезти произведения, и существовала вероятность, что придётся их заменить, но, к счастью, всё получилось.

А.Л. — Но были проекты, которые для нас как для менеджеров были загадкой чуть ли не до самого открытия, например, работа Саши Мороз, которую мы увидели впервые за два дня до вернисажа.

Саша Мороз. Фото: Иван Ерофеев

— Расскажите, как формировался экспозиционный план. 

А.Л. — В этой выставке кураторы не только делегировали художникам свои кураторские задачи, но и дали архитекторам максимальную свободу в формировании выставочного пространства. Эту нелёгкую задачу взяло на себя миланское бюро Grace. Они оттолкнулись от очевидного — типологии отношений между участниками. Но, как водится, когда за работу берутся неравнодушные профессионалы, происходит чудо, и простой приём приводит к появлению уникального результата.

Е.Б. — Grace подошли к проекту как психологи, они смогли уловить типы отношений между художниками и сформулировать их в типологии с метафоричными топографическими названиями.

А.Г. — Кураторы предложили несколько идей, а дальше наши миланские коллеги построили географическую карту, основанную на типологии отношений. В случае, когда выборка работ изначально не предполагает хронологической, нарративной или какой-либо линейной экспозиции, довольно сложно придумать оболочку и структуру, которая бы сдерживала разномастность экспонатов. Кажется, наши «моря» и другие топонимы смогли организовать пространство.

А.Л. — Отзывы на архитектуру очень полярные, что как раз и говорит о том, что она удалась. Лично для меня пенопластовые моря стали тем, что связало выставку воедино и превратило её из набора отдельных работ в странную живую материю, в которой хочется находиться и которую интересно изучать.

— Как пандемия сказалась на работе над выставкой? 

А.Л. — Мы столкнулись со всеми кругами пандемии, начиная от невозможности купить и привезти необходимые строительные материалы, заканчивая тем, что некоторые художники-участники оказались представлены на выставке не так, как изначально было задумано, потому что они не смогли приехать на монтаж. Отдельным весельем было разрабатывать план пешего перехода границы Эстонии и России в Ивангороде для одной из художниц. К счастью, воспользоваться им не пришлось.

Безусловно, коммуникация с таким задвоенным составом участников усложнилась или приобретала иногда забавную форму: в качестве примера можно привести розыгрыш участия в Триеннале, который организовал Александр Шишкин-Хокусай

А.Г. — Нас, как и всех вокруг, коснулась новая реальность. Нас и как работников институции, и как людей, которые очнулись в нестабильном мире. Невозможность привезти некоторых художников на монтаж, неопределённость с возможностью транспортировки на протяжении месяцев, общая фрустрированность участников… К счастью, благодаря взаимной поддержке мы со всем справились. 

— Были ли проекты, которые создавались специально для Триеннале? Если да, то какие?

А.Г. — В этот раз большая часть работ, около 70%, была сделана специально для проекта. Это и «Огни Москвы» Кирилла Глущенко, который долго ждал возможности снимать на Московском проспекте, и работа Сани Кантаровского, которая ждала открытия мастерской, чтобы быть напечатанной в Нью-Йорке. Часть новых работ создавалась в мастерских, в том числе холст Мики Плутицкой, знаменитый фонтан Юли Шафаростовой и многие другие.

А.Л. — Эта Триеннале побила рекорд по количеству новых работ. Лично мне было приятно поработать с Сашей Морозовым над реализацией его проекта «Особенно медленный воздух» и собрать воедино эстонские стеклянные поплавки, работу кузнеца из Санкт-Петербурга и как итог удовлетворить Сашин перфекционизм и любовь к деталям.

Александр Морозов. Фото: Юрий Пальмин

Е.Б. — Из-за пандемии проект открылся на четыре месяца позже, что дало время некоторым участникам переоценить свои работы, а иногда и вовсе сделать новые. Например, у Иры Бутковской вы можете увидеть портрет людей в zoom-конференции, а Наталья Зурабова, живущая в Тель-Авиве, где был один из самых ранних и жёстких карантинов, сделала новую работу, изобразив свою квартиру, в которой ей пришлось безотлучно провести несколько месяцев.

— Чей проект оказался самым сложным с технической точки зрения? 

А.Л. — С этой точки зрения самым сложным в реализации была архитектура выставки: согласование концепции, тесты разных типов пенопласта, тесты моделей девайсов и их полная или частичная переделка, тестирование несущей способности отдельных элементов. Но дьявол в мелочах, поэтому это стоило бессонных ночей архитекторов, стажёров и, безусловно, монтажников пенопласта, которых в какой-то момент на площадке было больше, чем инсталляторов, которые монтировали искусство.

Е.Б. — Для меня это безусловно был проект Юрия Васильева «Северная гора — посёлок Южный» — видеоинсталляция, расположенная в автобусе. Было сложно на каждом этапе от поиска и покупки автобуса до его доставки и монтажа. Во многом работа арт-менеджера подразумевает бесконечный выход из зоны комфорта, а здесь я буквально вылетела из неё со скоростью пазика.

— Какой этап работы над Триеннале был наиболее трудозатратным? 

А.Г. — Наверное, как и всегда, это стадия подготовки. Она длилась несколько месяцев, на протяжении которых собиралась вся информация. Это этап согласований, направленный на то, чтобы все участники процесса были довольны, а проект каждого был представлен лучшим образом, этап производства работ.

А.Л. — Подготовительный — собрать воедино эту огромную мозаику и сделать так, чтобы участники были как минимум удовлетворены, а как максимум тотально счастливы реализацией своего индивидуального проекта. В групповых выставка очень сложно реализовать на 100% все желания каждого художника, и ты постоянно вынужден искать компромиссы в архитектуре, бюджете, сроках. Как вы понимаете, не все участники процесса к этому готовы.

Участников на этой Триеннале оказалось даже больше, чем в прошлый раз, ввиду того, что каждый член художественной группы имел возможность порекомендовать отдельного участника. Так, например, «Город Устинов» порекомендовали двух художников, а ТО «Наденька» — сразу пятерых

Е.Б. — Для меня на всякой выставке это монтаж, и Триеннале не станет исключением. За пару недель тебе нужно успеть физически реализовать всё, что ты накапливал месяцы, а то и годы. Нужно держать одновременно в голове тысячу мелочей, каждая из которых — фундаментальная, быть одновременно в трёх местах с десятью людьми, успеть между этим поесть, а главное — не умереть от холода музейного климата.

— Какая ваша самая любимая работа на Триеннале? И почему?

А.Г. — Очень сложно выбрать одну. Нежно люблю найденные платочки Александра Лаврова, фильм «Огни Москвы» и многие другие. 

Е.Б. — Наверное, это самый сложный вопрос для меня. В реализацию очень многих работ я была очень сильно вовлечена телесно и эмоционально. Например, с Аней Терешкиной мы работаем уже третий год, и это наш второй большой проект вместе, а у Юры Кузьменко я даже появилась в кадре. Но если бы нужно было выбрать только одну вещь одного художника, но это была бы ванная Мити Пахомова. Сейчас параллельно с работой в «Гараже» я учусь на иллюстратора, а Митя — не только ученик грандиозного Виктора Меламеда и однокурсник моей фантастической преподавательницы Маши Шишовой, но и художник-иллюстратор, чьим формообразованием и стилем можно только восхищаться.

А.Л. — Не смогла выбрать одну, поэтому «Зал ожидания» Вовы Абиха и графика Мити Забелина. Обе работы вызывают щемящую ностальгию по родному городу, хотя в общем-то они не совсем о Санкт-Петербурге. Но настроение... Если выпадает возможность, люблю посмотреть «ожидание» утром, до открытия музея, чтобы настроиться на позитивно-меланхоличный лад.

— Опишите свой последний день на монтаже.

А.Л. — В случае с этой выставкой у нас было два последних дня на монтаже, так как из-за ограничений открытие выставки растянулось на два вечера. Это стало дополнительной возможностью удовлетворить своего внутреннего перфекциониста и сначала найти (фланируя на первом вернисаже), а потом доделать (на утро после вернисажа) множество незначительных мелочей, незаметных и не важных никому, кроме тебя самого.

А.Г. — Последние день, ночь и утро до открытия, когда почти все художники находятся на площадке и нужно отполировать каждый проект, довесить этикетки и не забыть сделать множество значимых мелочей, сейчас уже как в тумане. Кажется, Мика Плутицкая принесла нам тортик в честь своего дня рождения, и это было очень трогательно. 

Лёха Г. Фото: Иван Ерофеев

Е.Б. — Последний день (а главное — ночь!) на монтаже — это всегда самое насыщенное, быстрое, но при этом бесконечное, интенсивное и стремительное время. Кажется, в этот день я прошла по музею около 30 тысяч шагов и ни разу не присела. Но выбросы адреналина были настолько мощные, что я совершенно, категорически ничего не помню! Кроме того, что мы заказали очень много рифлёных чипсов.

— Какие качества, по вашему мнению, самые важные для арт-менеджера сегодня?

Е.Б. — Сегодня и всегда — многозадачность, коммуникабельность, способность найти что угодно, когда угодно и при этом сохранить на всё это внутренний ресурс. В текущих мировых реалиях к этому очень важно добавить способность адаптироваться, готовность всё переделать в очень сжатые сроки и по дороге не растерять мотивацию.

А.Л. — Умение грамотно и вовремя делегировать, отстаивать свои профессиональные и личные границы.

А.Г. — Способность сохранять рассудок в любой ситуации, брать на себя ответственность и решать сразу несколько задачек, умение профессионально вести коммуникацию и при этом не забывать оставаться человеком с неплохим чувством юмора.

^{Фото предоставлены пресс-службой музея «Гараж». Заглавное фото: Антон Доников}