От черного к белому

• Текст:Вера Дажина
  17 июля 2024
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Евгений Евтушенко

Что может быть прекраснее мая — месяца, дарящего нам те особые переживания, которые заставляют чаще биться сердце, напоминая о молодости, первых свиданиях, наполненных ни с чем не сравнимыми ароматами цветущей черемухи и сирени, которые мы проносим через всю жизнь?

Как свет застилается тьмой, так неожиданно приходит несчастье там, где мы его не ждем. Молодость и красота, застывшие в вечности, навсегда остались в памяти тех, кто знал Аню, ушедшую из жизни мгновенно и безвозвратно. Ей было много отпущено — талант, доброта, внутренняя цельность и рискованная смелость поступков. Она обладала редкой способностью воспринимать жизнь с легкостью и одаривала тех, кто ее знал, светом своей улыбки. Жизненный путь Ани был определен изначально. Она росла в окружении искусства и не представляла свою судьбу иначе как внутри него. С детства она знала, что искусство создается не только талантом, подаренным Богом, но и трудом, той невидимой каждодневной работой души, без которой не бывает творчества.

Черное = Белое, 2002–2003

В том немногом, что было сделано Анной Сергеенко, счастливо соединились качества, присущие ее родителям-художникам: строгая ясность художественных решений Владимира Наседкина и мягкая женственность поэтики Татьяны Баданиной. На вернисажах и выставках их всегда видели вместе — мир искусства родителей был и миром Ани, правда, в нем она нашла свой собственный путь, не вступая в следы чужих ног. Закончив художественно-графический факультет Московского педагогического государственного университета, Анюта сразу же активно заявила о себе как перспективный и оригинальный художник-модельер. Развивая идеи своего диплома — а в нем она смело использовала мотивы русского авангарда, привнеся в них долю историзма, характерного для постмодернисткой практики, — молодая художница искала возможности осовременить ставший классикой авангард. В художественном моделировании, которому она решила посвятить свое профессиональное будущее, Анна пыталась найти свой стиль, ища его в соединении авангардных тенденций с оригинальными конструктивными решениями одежды, одновременно уникальной и практичной. Смело экспериментируя с простыми и доступными материалами, она умело сочетала точность и ясность рисунка, выявляющего логику конструкции одежды, с лаконизмом световых решений, при котором локальная определенность цвета «ложилась» на геометрию силуэта. Ее вхождение в профессиональную среду было стремительным и многообещающим. Как член Международного союза дизайнеров она участвовала в выставках, показывая оригинальные коллекции одежды и на Художественном салоне 2003 в Центральном доме художника, и на салоне в Манеже, и на выставке «Московская абстракция второй половины ХХ века» в Третьяковской галерее.

Опираясь на уже наработанный опыт, Аня создала одну из наиболее заметных и стильных своих коллекций — коллекцию «Черное = Белое», с успехом показанную на дефиле «Абстракция в моде» в Третьяковской галерее. Главная тема коллекции — развитие от черного к белому как движение от тьмы к свету — это не только дань увлеченности русским авангардом, но и перекличка с тем, что делали Владимир Наседкин и Татьяна Баданина. В конструктивных решениях одежды, ее формах и цвете угадывались абстрактные мотивы живописи и графики Наседкина, неожиданным образом материализованные в пальто, платье, свободную накидку, а парение белого и женственность то изломанных, то тягучих силуэтов вызывали в памяти светящиеся колонны и летающие объекты Баданиной.

Как бинарные пары добра и зла, жизни и смерти, ада и рая, мужского и женского начал лежат в основании всего сущего, проявляя себя в динамике противостояния, так черное и белое — абсолютный свет и абсолютная тьма — заключают в себе одновременно рождение всех цветов в соединении их с белым и исчезновение, поглощение черным любого цвета. Эти два начала — свет и тьма, белое и черное, постоянно проявляясь, составляют метафорический образ рождения света и его умирания. «Белое, — писал когда-то еще Леонардо, — примем мы за свет, (…) черное за мрак (...). Одно есть лишение (цвета), а другое порождение». Семантика белого и черного многозначна. Она присутствует в древнейших формах ритуальных масок, в керамике, в предметах культа археологических культур, в бытовых обрядах, сопровождающих нашу жизнь, как свадьба и похороны, в современном искусстве, театре, кинематографе. Достаточно вспомнить «Черный квадрат» Казимира Малевича, «белую беспредметную скульптуру» Александра Родченко, белые на белом объекты Гюнтера Юккера, черные абстракции Пьера Сулажа, как и многое, многое другое.

В геометрической структурности и лаконизме конструктивных форм Аниной коллекции просматривается характерный для высокой моды отход от экстремальных решений и обретение того сдержанного стиля, который можно было бы условно назвать неоклассическим. Схожие процессы заметны и в отечественном актуальном искусстве. Экстремальные темы и формы постепенно утрачивают свою привлекательность. Перестав быть запретными и шокирующими, они уступают место искусству, в основании которого, вне зависимости от форм выражения и используемых технологий, лежит стремление постичь гармонию в нашем негармоничном мире распавшихся традиционных ценностей, обрести ее не в общественных и социальных контекстах, а в том, что существует вне человека и помимо него, — в изначальных, первичных природных и предметных формах, выраженных через число, пространство и объемно-пластическое взаимодействие структурных геометрических величин.

Мера условности и реальности заключает в себе знаковый код искусства. В нем раскрывается природная закономерность универсальных отношений первоэлементов всякой формы, отраженной на плоскости или существующей в пространстве, созданной руками человека или сотворенной божественной волей. Простейшие геометрические и объемно-пространственные величины — круг, квадрат, конус, цилиндр, шар, — лежащие в основании всех Аниных моделей, составляют код пластического языка конструктивной абстракции и, в частности, основу и масштаб полотен «Геометрия», представленных Владимиром Наседкиным на соискание Государственной премии 2002 года и показанных в мае 2003 на выставке в Третьяковской галерее. Художественная выразительность его монументальных черно-белых полотен достигается богатством возможностей при минимальном использовании средств. Топография природной геометрии, включающая абстрактные геометрические построения на плоскости и трехмерные объемно-пластические формы, как бы «плавающие» в пространстве, разнообразие живописной поверхности — то глянцевой, отражающей свет, то шершаво матовой, его поглощающей, сведенные к знаку и как бы увиденные из космоса природные ландшафты — все вместе составляет результат напряженной внутренней работы художника, его аналитического наблюдения за жизнью реальной формы, существующей в природе и зависящей от взаимодействия с пространством и светом.

Черное в Аниной коллекции несет в себе потенцию развития и самоуничтожения — разная фактура ткани выявляет разную плотность черного цвета, как разная фактура живописной поверхности в работах Наседкина то уплотняет, то делает легкой и готовой к изменениям черную составляющую его абстракций. Черное в живописи Наседкина обладает внутренней силой и напряжением, оно завоевывает себе пространство тем, что поглощает его, как свет поглощается тьмой. В Аниных моделях белое выявляется в черном постепенно, оно как бы прорезает ткань, как луч света проникает в щель и разрезает плотность тьмы.

Белое, как и черное, всегда динамично. Оно как абсолютный свет стремится к взаимодействию с формой, обволакивая ее и выявляя в контрастных соотношениях с поглощающим свет черным. Семантика белого как света, возможности его образного претворения стали важнейшей составляющей творческих поисков Татьяны Баданиной. В последние годы она ищет возможность пластически передать то, что неосязаемо и не имеет материальной формы, — свет, преображающий мир и наполняющий его жизнью, вступающий во взаимодействие с формой, ее выявляя, и с тьмой, ее усмиряя и растворяя. Большая часть ее живописных и графических работ последнего времени, как и ее пространственные инсталляции, обладают какой-то почти стерильной чистотой. В них преобладает белый цвет или очень светлые, выбеленные, как бы поглощенные светом цвета, когда цвет скорее угадывается, чем воспринимается. Ритуальные знаки, схожие с древними письменами, покрывающими скалы, керамику, стены буддийских храмов и вышивку в русских деревнях, столь же естественны в работах Баданиной, как и их белизна. Ведь то и другое берет свое начало в магической первопричине всего сущего — в свете, рождающем жизнь и ее воплощающем. Вступая во взаимодействие с другими цветами — желтым, синим, красным или зеленым, белое лишает их интенсивности, приглушает их звучание и как бы наполняет собой. Танины «белые рельефы», заполняющие большие плоскости, напоминают природные окаменелости или едва проступающие ритуальные знаки ушедших культур, как ее офорты с крылатым объектом — это всего лишь «тень» крыльев, их знак, отпечаток, заключающий в себе извечную идею полета. Ее световые инсталляции «Буддийская месса в Москве» и «Генератор времени» на одной из выставок галереи «Кино» в Малом Манеже, использующие разные по плотности материалы — рисовую бумагу или прозрачный пластик, подобны мощным световым потокам, заключенным в удерживающие их колонны. На границах световых колонн возникает напряжение, борение света и тьмы, рождающие динамичный и многозначный образ.

Неслучайно белая составляющая Аниной коллекции так женственна и легка. В ней присутствует та метафорическая эстетика света, столь важная в древних культурах и христианстве, которая могла быть воспринята через искусство ее родителей. Активно внедряясь в черное, белое обретает в коллекции самостоятельность и полноту звучания. Конструктивные линии одежды смягчаются, силуэты теряют определенность за счет взаимодействия с освещением, складки моделируются игрой легкой светотени. Белая одежда делает фигуру легче, а походку парящей, в ней столько женственности и чистоты.

Успех коллекции был многообещающим, однако судьба распорядилась по-своему. Анюта была объединяющим началом в семье. Ее будущее виделось прекрасным. В ее первых самостоятельных творческих решениях проявились качества «семейного» мастерства — чувство ритма, та мера, которая составляет гармонию целого, уважение к материалу и способность его преобразовать, наконец, свобода, позволяющая обрести творческую независимость и смелость поступков. Но, увы! Остается только сожалеть о беспощадности рока и уповать на то, что Анютин свет останется с нами, тьма не способна его поглотить.

Обложка статьи: Эскизы Анны Сергеенко, 2001–2022

• Фото:Предоставлены Татьяной Баданиной и Владимиром Наседкиным