«Ошибаться, делать снова, и обязательно — в команде»

• Текст:Артем Гильманов
  13 апреля 2018
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

— Я бы хотел обсудить с вами несколько вопросов, связанных с образованием и проектной деятельностью в сфере городского планирования или как это модно называть — урбанистики, хотя, это далеко не одно и тоже. Начну с образования, потому что вы тесно с ним связаны — занимались запуском института «Среда», ездили за границу со студентами для изучения иностранного опыта, периодически участвуете в исследовательских грантах. Какие ценности вы закладываете в свои образовательные проекты? Какие модели образования используете?

— Заниматься образовательными проектами мы начали в 2011 году — именно тогда появился наш первый проект CITY.CULT. Это был цикл лекций о городском пространстве, который читали специалисты из разных стран мира и различных областей науки и практической деятельности, от социологов из Германии до художников из Австрии, от активистов-сквоттеров из Испании до предпринимателей.

Тогда в Петербурге еще никто не говорил про урбанистику, да и интерес к теме города у не-специалистов только зарождался. В то время мы как раз вернулись из Берлина, где изучали меняющие город процессы. Нам захотелось выйти за пределы привычной нам академической среды и обсуждать с широкой аудиторией городское разнообразие. Это были бесплатные, открытые для всех лекции в лофт-проекте «Этажи», которые поддержали многие культурные институции в Петербурге.

На лекции в рамках проекта CITY.CULT.

В тот же период мы впервые начали работать со специалистами из различных дисциплин и поняли, как это интересно, плодотворно и ох, как непросто. Полгода мы только учились понимать друг друга и говорить на одном языке! Так появилась независимая платформа «Открытая Лаборатория Город» — сообщество профессионалов, которые не были удовлетворены исключительно деятельностью в университетах, поэтому занимались поисками новых подходов к исследованию и развитию города, общения и сотрудничества со специалистами из других профессиональных цехов.

В процессе общения с архитекторами, социологами, транспортниками, планировщиками, дизайнерами стало понятно, что классическая система образования не учит комплексному подходу к изучению города. Друг у друга мы учились разнообразным подходам, методам и пытались увидеть сложность города, его многослойность. Стало понятно, что нужно создавать новые образовательные форматы, которые смогут расширить диапазон знаний и умений молодых специалистов. 

Мы попробовали много разных форм — от экспериментальной магистерской программы до более свободных и гибких — образовательных поездок, воркшопов, тестовых исследований.

Очевидно, что никакой кратковременный образовательный проект не заменит академическое классическое образование: оно как минимум дает системное знание, учит людей учиться, погружает в историю дисциплин, методологию и теорию. Однако будучи системой — неповоротливой и бюрократизированной — классическое образование не успевает развиваться и обновляться, оно не поспевает за скоростью развития современного мира. Поэтому параллельно и дополнительно должны существовать самые разные образовательные форматы — краткосрочные, укорененные в практике, мультидисциплинарные, экспериментальные, построенные по принципу обмена знаниями, формальные и неформальные, заточенные под разные цели.

Георгий Никич; Хайди Вогельс — художник, член команды Trans Artists; Эрик Хагорт — член команды Trans Artists; Иван Тачаев — переводчик на лекции проекта CITY.CULT.

Здесь мы тоже прошли как минимум два этапа. Первым можно считать Институт урбанистики «Среда» и магистерскую программу “Building the city now”, реализованную силами преподавателей Архитектурной школы Барселонского политеха и социальными учеными из Петербурга и Амстердама. У программы было много важных «фишек», на тот момент вообще не существовавших (и по сей день в основном отсутствующих) в российском урбанистическом или архитектурном образовании. Одной из самых важных для нас оказалась междисциплинарность, заложенная в саму суть образовательного процесса. У программы было два равноправных со-директора — социолог Ольга Сезнева и архитектор Энрик Массип-Бош.

Но на этом не все. После «Среды» (которую очень хотелось продолжать, правда, из-за кризиса мы потеряли инвесторов, а студенты не могли полностью оплатить программу) мы сделали следующий шаг: от экспертов — к людям. 

К нам пришло понимание, что неверно считать экспертами по городскому развитию только представителей нескольких профессиональных цехов, специально и профессионально работающих с городом. Поэтому мы стали рассматривать в качестве «экспертов» гораздо более широкий круг жителей города — то есть обладателей важного для городского развития потенциала знаний, навыков, практик, способных всем этим багажом друг с другом обмениваться.

Мы стали делать небольшие образовательные проекты, ценность которых была в расширении кругозора тех, кто пришел учиться, и не только за счет приглашенных лекторов, но и за счет общения участников друг с другом. Стоит отдельно отметить, что участниками таких неформатных программ становятся молодые специалисты, которые уже попробовали работать с городом, которые не удовлетворены своим образованием и ищут новых подходов. Именно «ученики» создают особую атмосферу нестандартных образовательных программ — это подготовленные, образованные, мотивированные личности, которые меняют существующий порядок вещей.

Круглый стол «Зачем, чему и как учить молодых архитекторов и специалистов по развитию городов?», «Среда»

Экспериментальный характер получения знаний и умений учит людей выбирать разные подходы для разных ситуаций, собирать команду из разных специалистов, чтобы проекты получались максимально эффективными. Этому подходу нас научили еще барселонцы в «Среде»: они много раз акцентировали, что учат студентов не только умению пользоваться набором инструментов, но также выбирать инструменты под конкретные цели на каждый случай, местами дорабатывая их, совершенствуя. Практикующие урбанисты каждый раз должны это делать самостоятельно.

Города непрерывно меняются, мы видим, какие ошибки совершили десять лет назад, а какие совершаются нашими коллегами и как это влияет на среду, в которой мы живем. Мы видим, как масштабные и часто пронизанные неолиберальной идеологией государственные программы убивают ценное разнообразие наших городов, поскольку игнорируют особенности контекста, социальной среды. Нам бы хотелось, чтобы те люди, которые участвуют в наших проектах, могли предложить альтернативные подходы и убедить чиновников, девелоперов и других горожан в ценности гуманистического подхода, контекстуальности.

— Ни для кого не секрет, что выпускники бакалавриата, а то и магистратуры архитектурных институтов выходят без понимания как работать с городом. Мы (говорю за архитектурный цех) все еще «рисуем» города, улицы и здания. В чем, по-вашему мнению, основная проблема — в модели образования или в отсутствии понимания чему учить? Как вы решаете эти проблемы в своих проектах?

— По образованию мы не архитекторы, а социологи. Поэтому с нашей перспективы мы замечаем, что прежде всего выпускникам архитектурных вузов не хватает комплексности понимания города и внимания к социальному контексту. Мы видим, как игнорирование социальных процессов, отсутствие хорошо проработанного предпроектного исследования приводят к нежелательным для городской среды последствиям. От незначительных — как, например, появление детской площадки во дворе дома, где 90% жильцов — пенсионеры, до масштабных — таких как джентрификация, проектирование районов «гетто», создание красивых, но «мертвых» пространств.

На самом деле, социологов точно также не учат действовать на практике: готовят преимущественно либо «книжных червей», знающих общество по чужим книжкам, либо механистических «маркетологов», которые умеют считать проценты в программах, но не понимают, какое это имеет отношение к реальным действиям реальных людей. 

Так что неготовность к встрече с реальным миром на уровне применения профессиональных навыков — общая проблема как для архитекторов, так для и социальных ученых. Поэтому решать ее нужно совместными междисциплинарными усилиями тех, кто вышел из академической среды, но получив практический опыт работы, стал понимать, какого знания был лишен. Короче, решение одно: идти и делать, применять полученные навыки, ошибаться, учиться на ошибках, слушать более опытных коллег-практиков, делать снова, и обязательно — в команде.

— Насколько сложно запустить такой образовательный проект, как магистратура? С какими основными сложностями вы столкнулись? Почему не удалось запустить институт «Среда»?

— Магистерская программа Института урбанистики «Среда» отработала год и выпустила специалистов с магистерским дипломом Технического университета Барселоны — надо сказать, совершенно законным. Разработанная образовательная программа была полноценной и уникальной не только для России: перед запуском программы мы проехали по Европе и были во многих городах и странах, встречались с организаторами мультидисциплинарных направлений в области урбанистики — ничего подобного программе “Building the city now” мы не нашли. Она просто была очень крутой, и за пилотный год мы смогли сделать ее еще лучше. 

Круглый стол «Зачем, чему и как учить молодых архитекторов и специалистов по развитию городов?», «Среда»

Это была экспериментальная программа, где соединились социальный и архитектурный подходы к планированию городской среды, теория и практика. Преподавателями воркшопов были практикующие архитекторы из Барселоны, а теорию читали лекторы со всего мира. Программа постаралась взять лучшее от архитектурных и социальных программ — к примеру, директора программы преподавали на тот момент архитектуру в Барселоне и Милане, социологию в Чикаго и Амстердаме. В общем, архитектура и социология, теория и практика шли в программе рука об руку.

Для студентов было обязательным наличие первой магистерской степени и профессиональный опыт. Для всех участников этой программы это был своеобразный вызов, попытка воплотить то, что они не могли себе позволить в рамках классической программы при университетах. Знаком ее успешности для нас стало то, что часть студентов сменила место работы: они просто не смогли работать в тех же корпорациях. Кто-то уехал дальше учиться за границу, кто-то создал свое бюро, кто-то стал фрилансером, стараясь работать с близкими по духу людьми.

Сложностей при создании программы было много, начиная с того, что официальный диплом университет выдает только с определенным набором требований. Поэтому нестандартный дизайн обучения потребовал долгих переговоров и согласований в Барселоне. Российскую лицензию мы даже не пытались получить. Продолжение не состоялось по банальной причине — это дорогостоящее удовольствие. И хотя стоимость подобной программы даже ниже, чем в Европе, не многие российские студенты могут себе это позволить.

— Давайте поговорим про городские проекты в России. В последнее время крайне много внимания уделяют теме общественных пространств. Вы делали проект SAGA: «Сага о городе. Трансформация общественных пространств», в рамках которого вы совместно с бюро Яна Гейла “Gehl Architects” изучали опыт стран Северной Европы проектирования общественных пространств. Как вы считаете, актуальна ли тема общественных пространств для России? Ведь у нас есть проблемы с базовой инфраструктурой, инженерией, дорогами, зачем нам общественные пространства?

— На тему общественных пространств написано множество книг и можно написать еще столько же! Меняются времена, ценности и подходы. Когда-то пустые и красивые площади считались идеалом общественных пространств. Сегодня город — это люди, и пространства без людей не считаются успешными.

Форма, которую принимает общественное пространство, может быть любой, поскольку она вторична. Первично содержание того, что в нем происходит, поскольку именно содержание деятельности и делает открытое пространство «общественным» или «публичным».

Нужно ли говорить про общественные пространства, когда, например, канализация не работает? В социологии и социальной психологии есть очень серьезная критика «пирамиды Маслоу», к которой вы неявно апеллируете. Она, конечно, работает, но за исключением тех случаев, когда не работает. Надо ли людям читать книги, если они живут в коммуналке? Нужно ли ходить в кино тем, у кого туалет находится на улице? Думаю, это риторические вопросы.

Если мы понимаем под общественными пространствами не просто незастроенный кусок земли с клумбой посередине, еще не заставленный автомобилями, а материальную инфраструктуру, поддерживающую общественную жизнь, то общественные пространства нужны всем и всегда. Если есть общество и «публики» (от английского public, не вполне совпадающего по культурному значению с нашими определениями «общественного» или «общественности» — но именно оттуда происходят термины public sphere, public space), то им нужны пространства для осуществления определенной деятельности, которая неуместна в частных пространствах или просто не может там происходить. И это — не про потребление.

Общественные пространства — это пространства общения с незнакомыми людьми. А навык общения с такими людьми — это навык, который нужно тренировать, без него в городе просто невозможно жить.

В проекте SAGA мы как раз выяснили и попытались показать, что верно не только утверждение о том, что если в городе есть «публики», то им нужны публичные пространства. Также верно и обратное: общественные пространства способны превращать человека в гражданина, способны формировать «публики» из толпы потребителей. Только это требует усилий — в том числе от тех, кто привык быть потребителем. От власть имущих это требует смены парадигмы и способности помыслить горожан не тем, кем они привыкли их считать — попрошайками и жалобщиками, которых нужно в лучшем случае облагодетельствовать с широкого плеча, а в худшем — прижать «железной рукой». Если мы не намерены уходить от этой модели общества, то полноценные общественные пространства нам не просто не нужны, а вредны и опасны. Но если мы хотим двигаться к какой-то иной модели общества, то важно помнить: только с общественными пространствами, способными поддержать общественную деятельность, мы получим «публики» — ответственных граждан, способных в своих мыслях, заботах, действиях подняться над частными, семейными, корпоративными интересами и подумать о том, что хорошо для общественного блага (public good). Только тогда мы получим граждан.

Для этого нужны общественные пространства. И по этой причине они, возможно, должны предшествовать появлению канализации и хороших дорог — потому что пока не будет «публик» и граждан, заботящихся об общественном благе, ни дорог, ни канализации может не появиться. Общественные пространства (будучи не просто созданы в материи, но наполнены соответствующей деятельностью) способны починить «разруху в головах» — что, как мы знаем из классики, предшествует появлению разрухи в сортирах, и, соответственно, может помочь сортиры исправить.

— Чем проект развития общественного пространства отличается от проекта благоустройства?

— По определению Википедии: благоустройство — это создание где-либо необходимых условий и удобств, оснащение чего-либо оборудованием. Чьи интересы при этом учитываются? Каких условий и удобств и для кого именно? Оборудование для кого и зачем? К сожалению, проекты благоустройства редко (или никогда) предполагают концепцию развития и предпроектное исследование. Общественное пространство объединяет множество интересов и не только пользователей. Непродуманный проект благоустройства, который не учитывает контекст и местную специфику, может разрушить сложившуюся социальную жизнь в пространстве, породить конфликты и проблемы или оказаться просто бесполезным вложением денег. Именно поэтому необходимо провести исследование, чтобы проанализировать социальную жизнь и физические возможности развития пространства, разработать концепцию развития и устойчивости функционирования пространства в будущем. Переход к «продуманному благоустройству», подкрепленному концепцией развития, позволит создавать условия для функционирования живых общественных пространств. 

Лилия Воронкова на II Ежегодной Социологической школы СПбГУ «Современный город: настройка социологической оптики» 

Можно еще сказать так: благоустройство — это про удобство и эстетику. Общественное пространство — главным образом про этику, и часто вообще не про комфорт. Общественное пространство — про развитие личности и гражданских институтов: института ответственности, института участия (партиципации) и т.п. 

Кто сказал, что это всегда связано с комфортом? Скорее напротив. Благоустройство обслуживает пассивное потребление — поэтому оно про «комфорт» и «красоту».

Общественное пространство обслуживает продуктивные, созидательные процессы, оно провоцирует эти процессы в человеке и в обществе — силами этого же человека. Оно меняет человека, который меняет город вокруг себя. Подталкивает ли к этому благоустройство? В этом и отличие.