Не только хороший архитектор

• Текст:Анна Младковская
  18 мая 2020
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Елена Брониславовна Анцута родилась в Мариинском Посаде в Чувашии, куда семья со старшей дочерью Марьяной выехала из Казани на лето. Мама — Клавдия Дмитриевна, дочь врача Дмитрия Михайловича Зверева. Бабушка (со стороны мамы), Алевтина Андреевна — уроженка Крыма из русско-греческой семьи. Папа, Бронислав Альфонсович Анцута — из польской дворянской семьи, с которой в революцию оказался в разных странах.

По воспоминаниям Елены Брониславовны, в раннем детстве её любимыми занятиями были музыка и танцы — мама была хорошей пианисткой. Они с сестрой любили «путешествовать»: летом
в деревне садились на порог и «ехали». Сестра «ездила» в разные города, а она, малышка, — всегда «в Париж» (видимо, нравилось звучание этого слова — прим. ред.).

«Когда мне было пять лет, у нас появились кубики, большой ящик, деревянные, в пропорциях кирпича, все одинаковые. Папа заказал их столяру. Я начала "строить"»¹.

Может быть, эти кубики и стали её первым шагом в профессию.

В семь лет девочку (вслед за старшей сестрой — прим. ред.) отдали в Казанскую музыкальную школу, в класс фортепьяно, а через год она поступила в общеобразовательную школу.

Семья была дружная, благополучная. В декабре 1937-го нежданно-негаданно арестовали отца. «Десять лет без права переписки» — только значительно позже дочь узнала, что это означало: отца расстреляли уже в том же декабре 1937-го.

А в 1938-м пришли за мамой. Елена в это время была во Владимире — на летних каникулах гостила у маминой подруги по гимназии Антонины Андреевны Ивановой. Если бы не сестра Марьяна (ей исполнилось шестнадцать, и она считалась взрослой), младшую по возвращении забрали бы в детдом. Когда девочка вернулась в Казань, мамина сестра сумела оформить над ней опекунство. Все тяготы этого периода легли на плечи сестры. Из квартиры, которая после ареста отца была превращена в коммунальную, детей выселили, и они вдвоём целый год жили в комнатушке, спали на одной кровати.

Оставаться в Казани детям репрессированных было опасно, и старшая сестра поехала в Москву, надеясь поступить в Московский энергетический институт. А младшую взяла к себе во Владимир Ан- тонина Андреевна, тётя Тоня. Несмотря на то, что Марьяна была круглой отличницей, в столичный институт её не приняли без объяснения причин. Она поехала в Иваново и поступила там в Энергетический институт. 

Родители Елены Анцута Бронислав Альфонсович и Клавдия Дмитриевна 

«Тётя Тоня, истинно святой человек, имея троих детей — дочь Веронику, мою ровесницу, сына
и меня, в войну взяла к себе ещё семилетнюю племянницу из Москвы, одногодку её сына. Муж тёти Тони Петр Иванович, преподаватель математики в техникуме, ослеп на тяжёлых физических работах, и она одна тянула такую семью. Я прожила в этой семье три года — 8, 9 и 10-й классы». 

Учились в школе у Золотых ворот в здании дореволюционной гимназии, где раньше учились мама и тётя Тоня. Когда началась Финская война, а потом и Великая Отечественная, школу заняли под госпиталь. Занимались в третью смену в домике начальной школы. Вместе с другими школьниками ходили за пять километров от города рыть противотанковый ров. В 1941-м в морозы до 40 градусов.

«Одеты мы были как на маскараде. Тётя Тоня вынула из сундука старинные шубы, длинные, нарядные, такие широкие, что под них могло поместиться ещё пальто. После работы всей толпой спешили в школу — там нам давали по булочке. Время было голодное, спасали огороды и картошка, её сажали за Клязьмой. Я и Вероника регулярно сдавали кровь, были донорами».

Елена Анцута (слева) с сестрой Марьяной 

Школу Елена окончила в 1942-м, и детское, ещё не осознанное стремление стать архитектором, по-видимому, утвердилось во Владимире с его великолепными соборами. Для поступления в Московский архитектурный институт нужно было сдавать экзамены по рисунку и черчению. Но Москва была закрыта, поехать туда не было никакой возможности. Случайно узнала, что в Иванове в местной секции Союза архитекторов организуются экзамены для поступления в Московский архитектурный, который находился в эвакуации в Ташкенте. Немедленно в кузове попутного грузовика отправилась в Иваново. «Встретили меня ивановские архитекторы очень хорошо и даже позанимались неделю со мной рисунком. Гипс раньше я никогда не рисовала. Экзаменующихся набралась полная комната. Наши работы посылали в Ташкент на оценку».

Ещё с одной девочкой из Иванова они получили вызов из института и поехали в Ташкент
на поезде со многими пересадками. «На одном из перегонов ехали в «телятнике», а выйдя из вагона, кажется, в Казалинске, я не заметила, как поезд стал двигаться. Вскочила на подножку и ехала на ней по ночной степи на пару с каким-то юношей. Было очень страшно. Через какое-то время нас заметили и впустили в тамбур».

Наконец добрались до Ташкента, и Елена Анцута стала студенткой Архитектурного института. Учиться, по словам Елены Брониславовны, было чрезвычайно интересно, обстановка в институте оказалась тёплой. Заниматься приходилось с перерывами на работу в колхозах. Там студентов кормили, и это помогало им выжить в голодное время. Раз в неделю работали на стройке и рытье канала.

В ноябре 1943 года институт из Ташкента вернулся в Москву. Добирались по железной дороге одиннадцать суток. Одеты были в зелёные ватники, их выдали перед отъездом — тёплых вещей
ни у кого не было. В Москву приехали 14 ноября. Бывших «иногородних» сначала поселили в газоубежище, в глубоком подвале, потом — в аудиториях института: общежитие разрушила бомбёжка. Только после войны переехали в двухэтажные бараки Алексеевского студгородка. 

Елена Анцута, студентка Архитектурного института 

С благодарностью Елена Брониславовна вспоминает своих руководителей: «В Ташкенте
на первом курсе у нас были преподаватели из Москвы и Одессы. На втором, уже в Москве, я училась у Владимира Фёдоровича Кринского, на третьем — у Игоря Сергеевича Телятникова, на четвёртом — у Леонида Николаевича Павлова и Дмитрия Ивановича Бурдина. На пятом курсе по «планировке» у нас был Виктор Вениаминович Бабуров, по «прому» — Анатолий Степанович Фисенко. Он взял на диплом нашу группу, а я не хотела заниматься промышленной архитектурой и попросила Михаила Осиповича Барща взять меня на диплом. Но он сказал, что его группа уже скомплектована. Этот отказ оказался для меня судьбоносным. Я попала к Георгию Александровичу Зундблату, с которым работал Степан Христофорович Сатунц — он впоследствии стал моим мужем».

В 1933 году в Москве замечательными архитекторами братьями Весниными — Виктором Александровичем и Александром Александровичем — была создана мастерская. Сначала это была мастерская Моссовета, затем — Наркомтяжпрома и Министерства нефтяной промышленности. В 1950 году мастерской было присвоено имя В.А. Веснина. В 1956 году она была передана в систему Мособлисполкома и вошла в состав института «Мосгражданпроект».

В 50–60-х годах прошлого века мастерская насчитывала более двухсот сотрудников. В ней работали архитекторы-веснинцы: С.А. Маслих, М.Н. Слотинцева, С.Е. Вахтангов, Н.В. Никифорова и другие. Это были не только талантливые профессионалы, но и люди высокой культуры, имеющие бесспорный, как и сама мастерская, авторитет в архитектурных кругах.

В то время площадки строительства мастерской находились в Москве, Подмосковье, Уфе, Рязани, Ярославле, Куйбышеве и других городах страны. Наряду с ведущими институтами она полу- чала заказы на конкурсные проекты. Одним из них в 1961 году стал конкурс на планировку центра города Сочи. (Интересно, что дипломный проект Елены Брониславовны был как раз на тему «Железнодорожный вокзал в Сочи». Вот и не верь после этого в судьбу! — прим. ред.) Практически это был конкурс на право дальнейшей работы. Так началось многолетнее сотрудничество Елены Анцута с руководством и архитекторами Сочи. 

Дипломный проект «Железнодорожный вокзал в городе Сочи». Дипломант — Е. Анцута, руководители — Г. Зундблат, С. Сатунц 

С 1984 года руководителем мастерской имени академика В. А. Веснина стал заслуженный архитектор России Владимир Валентинович Александров, позднее назначенный директором института «Мосгражданпроект».

Основной территорией для деятельности мастерской была Московская область, но приходили и другие заказы. Так, по проекту мастерской построена знаменитая Олимпийская деревня
на Красной Поляне.

«Я попала в мастерскую Весниных благодаря Андрею Николаевичу Самгину, профессору института. Он читал у нас лекции по водопроводу и канализации. Как-то во время консультации он спросил, что я собираюсь делать после окончания института, где мой дом, предложил познакомить меня с Щусевым... Уже диплом был на исходе, и как-то Андрей Николаевич вызвал меня из аудитории:
«Я подумал — лучше с Весниными». Правда, Александр Александрович сказал, что им архитекторы не нужны, но всё-таки пригласил нас к себе. Когда мы пришли, мне показалось, что я попала в Рай. Было лето. Александр Александрович в белоснежном кителе с белой бородой. Лидия Александровна, его сестра, — в платье до пола. Оба улыбаются. Книги, картины ... всё очень красиво...».

Серия двухэтажных жилых домов (5 типов) в городе Небит-Даг. 1950. Осуществлены 

В условиях жесточайшего жилищного дефицита в стране у молодого специалиста не было ни жилья, ни прописки, она жила в институтском обще- житии. С пропиской помог А. А. Веснин, президент Академии архитектуры, депутат Верховного Совета. И её временно прописали в маленькой комнатушке на первом этаже двухэтажного деревянного дома в районе Арбата, в пяти минутах ходьбы от Веснинской мастерской. Елена Брониславовна смогла оформиться на работу. Потом по просьбе хозяйки квартиры получила постоянную прописку «без права на площадь».

В мастерской Анцута начала работать в октябре 1948 года. Атмосфера в мастерской была удивительно благоприятная и творческая. После работы занимались рисунком и акварелью с преподавателями Архитектурного института. Устраивались выставки, конкурсы на лучшую работу года. Александр Александрович в мастерской почти не бывал. Ходили на консультации к нему домой. Зимой подрамники возили на санках.

Школьный клуб в городе Небит-Даг. 1949. Осуществлён 

«Сначала недолго я помощничала, строила перспективы, что-то отмывала, но очень скоро мне дали самостоятельную работу — школьный клуб и серию жилых домов для Небит-Дага в Туркмении. Это был городок в пустыне, где небольшие со- временные постройки ещё соседствовали с юр- тами. Школьный клуб располагался между двух строящихся корпусов школы и тоже был осуществлён. Жилые дома — двухэтажные, экономичные, со стенами из местного камня гюша. Всё это проектировалось для сейсмики 9 баллов. С проектами мне повезло. Они были признаны лучшими в мастерской за 1950 год, а на Всесоюзном смотре-конкурсе работ молодых архитекторов отмечены дипломом и грамотой Союза архитекторов. Строить начали в 1950-м. Эта удача сыграла положительную роль: мне и дальше стали поручать самостоятельные работы. В 1951 году приняли в Союз архитекторов СССР. Рекомендацию дал А.А. Веснин». 

В мастерской им. академика В.А. Веснина. Сидят слева направо: С.В. Леверг, Н.Н. Филиппов, В.Г. Дувидзон, Е.П. Рошкович, стоят: В.А. Ракутин, Э.Г. Шабалова, С. Фатуев, Е.Б. Анцута, А.А. Бенкендорф, Я.Я. Мосевич. На стене — проект гостиницы на Главной площади города Новокуйбышевска 

Потом был проект жилого дома на Павелецкой набережной в Москве: Елена Брониславовна совместно с архитектором В.Г. Дувидзоном; проект института в Москве — с архитектором И.С. Николаевым (впоследствии, когда Веснин оставил работу, он стал руководителем мастерской — прим. ред.); гостиница и Дом общественных организаций на главной площади Новокуйбышевска. Гостиница по заданию была очень скромной в смысле удобств. Уже во время строительства началась «борьба с излишествами в архитектуре», в результате чего угловые повышенные объёмы подрезали, а точнее, изувечили.

После пяти лет работы в мастерской Веснина Елена Брониславовна поступила на ФАУ² МАрхИ. Занималась у Юрия Никитича Емельянова, заведующим кафедрой был Борис Сергеевич Мезенцев. Работали также Михаил Павлович Парусников, Дмитрий Георгиевич Олтаржевский, Григорий Александрович Симонов. Рисунок вёл Сергей Васильевич Тихонов, акварель — Пётр Петрович Ревякин...

В 1963 году впервые в составе туристической группы Елена Анцута попала в Италию. Эта по- ездка была её вторым выездом в Европу. А первая — в 1958 году в Албанию с заездом в Грецию. «И тогда, и позднее, в 1989-м, когда я опять была

в Греции, у меня возникло чувство, что Акрополь не могли создать люди, а что всё выросло само.
В 1958 году на Акрополе можно было заходить в храмы, не было никаких преград. На моём любимом Эрехтейоне вместо одной мраморной кариатиды был муляж. Потом недостающий оригинал я увидела в Лондоне, в Британском музее.

Думаю, что путешествия не только интересны, но и очень полезны для архитектора. Ещё в институте у нас была «ознакомительная практика» в Ленин- граде. А первый раз я попала туда сразу после окончания войны. Дома стояли как бы в разрезе и даже в некоторых на стенах комнат сохранились полки или картины. Это было особенно страшно. Тогда же я увидела в натуре Камерона. Несмотря на разрушения всё равно было красиво. В институте я увлекалась Камероном, и ещё на втором курсе по заданию на перспективу выбрала Камеронову галерею».

В 1956 году Анцута опять оказалась в своей мастерской (Весниных) и осталась в ней на всю жизнь. Руководителем мастерской тогда был И.С. Николаев, но он вскоре стал ректором Архитектурного института, а директором мастерской был назначен Виктор Фёдорович Соколов.

Секционный жилой дом в Москве (учебный проект). 1954. Авторы: Е. Анцута, руководитель Ю. Емельянов 

Елену Брониславовну приняли старшим архитектором в отдел С.А. Маслиха. Занимались тогда сериями типовых проектов жилых домов разной этажности, в основном пятиэтажных, экономичных. У Маслиха Анцута прошла серьёзную школу разработки и выпуска рабочих чертежей. Когда из этого отдела выделили группу Марии Николаевны Слотинцевой, она взяла Елену Брониславовну к себе. «С Марией Николаевной работать было очень радостно. Она была не только талантливым архитектором, но и удивительно интересным человеком в широком смысле».

Занимались преимущественно тоже жильём, но индивидуальным малоэтажным. Были дома на одну-две семьи на панелях пятиэтажных и даже глинобитные домики для индивидуального строительства. «Сочинять» их было интересно. Предусматривалось печное либо газовое отопление, некоторые были с мансардами. Нужно было сделать так, чтобы люди сами могли сооружать свои дома без каких-либо механизмов. Порекомендовали съездить в Подмосковье, в Шугарово, где, как было сказано, велось строительство с помощью немецких машин, готовящих из глины блоки. Они приехали и увидели углубление с глиной и какими-то наполнителями, и по кругу в нём водят лошадь, готовят раствор. На вопрос, а где же импортное оборудование, получили ответ: «Вон стоит. Да на что оно нам нужно?!» Эти проекты были опубликованы и стали весьма востребованными.

Были и другие темы, например, комплексная серия жилых и общественных зданий. В мастерской решали архитектуру, а конструкции выполнялись в другой организации — КБ по железобетону под руководством А. А. Якушева. В мастерской царила творческая атмосфера. Проводились кон- курсы под девизами. Нужно было до работы утром оставить свой проект в библиотеке, кстати, очень хорошей: выписывались все архитектурные журналы. Работали столяр (вся «показуха» выполнялась на тяжёлых подрамниках), переплётчик, фотограф.

В конкурсе на эскизный проект советского посольства в Албании Елена Брониславовна заняла первое место, но дальше работа не пошла. Были конкурсы и на разные типы жилых домов.

«Этими конкурсами занимались втроём: Мария Капитоновна Соловьёва — архитектор-практик, архитектор Слава Кузнецов и я. В двух случаях мы заняли первое место, в одном — второе. С Лёвой Шмахом и Славой Кузнецовым за проект по Уфе мы тоже получили первую премию».

Гостиница на 110 мест на Площади им. В. И. Ленина в городе Новокуйбышевске. 1953–1954 

В конце 1960 года Росстрой РСФСР дал ма- стерской задание на разработку эскизного проекта планировки центра Сочи. Это был заказной конкурс, в нём участвовали и другие институты — Гипрогор, ПИ-5 (рук. А.Т. Полянский), сочинский Южгипрокоммунстрой. Архитекторы Мосгражданпроекта (тогда — Мособлпроект) выполнили свой вариант. Конкурс был без премий, на право дальнейшей разработки проекта.

«С. Е. Вахтангов привлёк к работе архитекторов из разных отделов нашей мастерской: Славу Кузнецова, Юлия Штрихмана и меня. С этого времени началось наше долгое и плодотворное сотрудничество с архитектором Вячеславом Кузнецовым».

Работали увлечённо, подготовили не только планировочное решение, но и, как объёмщики, застройку главной, Навагинской, улицы — в макете это была Торговая галерея с пятью башнями-гостиницами. Решение было одобрено не только утверждающими персонами, но и всеми участ- никами конкурса. Ю. Штрихман вскоре перешёл в Гипрогор, а потом уехал из страны. Вахтангов стал руководителем мастерской в Моспроекте. А Елена Анцута и Вячеслав Кузнецов занимались Сочи много лет.

Проекты глинобитных жилых домов для индивидуального строительства. 1958. Авторы: Е. Анцута, М. Слотинцева 

«Хочется бесконечно повторять, как мне повезло, что я после окончания института оказалась в одной мастерской и потом в полном согласии работала со Славой Кузнецовым, а он, как мне сказали, то же говорил про меня».

В 1962 году Елена Анцута была назначена ГАПом. (Помимо Сочи были работы по Ярославлю — прим. ред.) После сочинского конкурса, как это было принято, объединили всех участников (кроме ПИ-5) для выполнения проекта детальной планировки уже большой территории. В 1963 году проект был одобрен.

В конкурсном макете было пять объёмов — гостиниц, которые как бы «наступали» на галерею. В ПДП эти высотные гостиницы пришлось превратить в 14-этажные жилые дома и, естественно, их оторвали от галереи и расположили за ней, на улице Островского, параллельной Навагинской. Сначала это были каркасные дома, а в итоге стали монолитными, возводимыми в скользящей опалубке — 14 этажей за 14 дней! Тогда учитывалась сейсмика 8 баллов. По ходу возведения стен полагалось устанавливать монтажные связи по торцам поперечных стен. Ничего не было сделано: строители посчитали это излишним. В одну ночь в Сочи случилось землетрясение в 5–5,5 баллов. Рассказывали, что с утра сбежалось городское начальство: дом-«полуфабрикат» стоял, а на земле сидел прораб, обхватив голову руками.

Уже первый 14-этажный дом, построенный в 1969 году, имеющий в плане с двух сторон вогнутую форму, плюс новый метод строительства вызвали огромный интерес. Было много публикаций, дом даже вошёл в 12-й том «Архитектурной энциклопедии». Елену Брониславовну стал звать к себе в ЦНИИЭП Жилища архитектор Борис Рубаненко. «А я всё равно осталась в Веснинской мастерской. Позднее Славу звали в институт им. Мезенцева, но он тоже не ушёл из нашей мастерской».

Всего в центре Сочи было построено пять домов. В первом и третьем — первая очередь строительства — заказчиком была городская администрация. По заданию требовались только одно- и двухкомнатные квартиры. Следующие дома проектировали по заданию санаториев. В них появились квартиры из трёх комнат.

«Как-то в Суханово я услышала, как одна дама из Сочи рассказывала, что она живёт на 11-м этаже (я поняла, что это наш дом) и очень довольна квартирой. Рассказ был примерно такой: «Входишь в переднюю, а там ниша, ну, как будто специально для вешалки, а в алькове все розетки на местах и вся мебель устанавливается. Ну, как будто специально сделано...» И далее в том же духе. Мы не были тогда знакомы, а мне хотелось ей сказать: «Мы для тебя именно специально это и делали».

Ещё до Сочи, в 1959 году Анцута и Кузнецова прикомандировали к планировочной мастерской Мосгражданпроекта для работы по международному конкурсу на планировку Юго-Западного района Москвы. Жилыми домами занимались вместе с М.Н. Слотинцевой и Н.П. Шабаровым. Проект института в целом и эти дома в отдельности были отмечены дипломами.

С 1966 по 1975-й параллельно с работой в мастерской Анцута работала на проектной кафедре МАрхИ, на вечернем отделении. Заниматься со студентами было интересно и полезно. Среди вечерников нередко встречались очень способные: Виктор Логвинов, Андрей Чернихов, Виктор Сажин. Сегодня эти имена не требуют комментариев!

На вечернем отделении Елена Анцута работала с И.С. Телятниковым — раньше сама училась
у него. Потом — и с другими профессорами института. Студенты-вечерники были разного возраста: и после школы, и уже практики, и даже старше преподавателя. В то время ректором института был И.С. Николаев. Он уговаривал Елену Брониславовну совсем перейти на работу в МАрхИ.

В 1975 году В.В. Кузнецов стал директором мастерской, а чуть позже — главным архитектором и директором Мосгражданпроекта. «Я сказала тогда, что от меня осталось 50 %. Вся нагрузка в мастерской свалилась на меня. Пришлось оставить преподавательскую работу, но Славу я и дальше по возможности привлекала к работе по нашим объектам».

Торговая галерея, состоящая из шести объёмов-блоков, оставалась главной работой, которая не в творческом, а в бытовом отношении проходила в бесконечной борьбе, во-первых, за сохранение её в мастерской, во-вторых, за сохранение и осуществление задуманного. При строительстве каждого блока возникали свои сложности.

В мастерской им. академика В.А. Веснина. 1970. Слева направо: М. Соловьёва, Е. Ершова, Е. Анцута, Н. Никифорова, М. Слотинцева, З. Петрова с внуком, В. Кузнецов, Г. Голухов, Ю. Петров 

Первый блок был расположен на перекрёстке Платановой аллеи и Навагинской улицы. На подоснове участка, у домика, от которого начинался первый блок, то есть сама Торговая галерея, был кружок — дерево. «Мы, естественно, от него отступили. Когда же привезли проект на согласование, обнаружили, что этот кружок — прекрасный платан, наклонённый к нашему будущему зданию. Пришлось быстро «сдвинуть» галерею. Платан сохранили, он очень разросся и неплохо себя чувствовал. В ХХI веке он кому-то помешал и его срубили». Появилась серьёзная проблема. Строители не желали выполнять по проекту навес «парус». Собрали совещание. Много людей: строители, заказчики, технадзор горисполкома Сочи. Идут споры. Строители заявляют, что вместо навеса криволинейного очертания положат плоскую плиту, и это — их последнее слово. Тогда Елена Брониславовна неожиданно направилась к двери со словами: «Немедленно уезжаю, ноги моей больше в Сочи не будет!» Видимо, это был такой искренний крик души, что автора остановили, и дальнейшая дискуссия пошла совсем в другом тоне. Несколько скорректировав по предложению главного инженера проекта Е.В. Манделя конструкцию навеса, выдержали его проектную форму. Со строителями подружились на всё время осуществления галереи.

Ещё одна забота — потолок в двусветном зале. Увидели на выставке завода светотехники нужный материал для светящегося подвесного потолка. На просьбу получили отказ. Связались с Министерством торговли СССР, потому что заказчиком был Курортторг Сочи. Снова отправились на завод за потолком с представителем Министерства, который, выйдя из кабинета директора завода, сказал, что нам будет потолок, а какой-то даме — норковая шуба. Через несколько лет, когда потребовалось часть потолка заменить, никаких проблем с получением материала уже не было.

Первая очередь Торговой галереи с навесом «Парус». Справа сохранённый платан 

Не давали алюминий для витражей — только чёрный металл. Блок ещё не был готов, а уже назначили директора нового универсама. Как-то он приехал в мастерскую и заявил: «Будет алюминий, я привёз два мешка воблы». Так в те времена тотального дефицита разрешались многие производственные проблемы. Витражи всё-таки сделали из алюминия.

В процессе согласований по третьему блоку вместо банка появился «Дом кинофотолюбителя» фирмы «Зенит». Кроме торговых залов в нём были музей и зрительный зал, который можно эксплуатировать независимо от магазина. Магазин «Спорт» в итоге превратили в «Детский мир» с мелкими детскими товарами и игрушками. Предусмотренный авторами эскалатор не установили.

В блоке «Дом здоровья» на первом и втором этажах были магазины «Диета» и «Минводы», аптека с оптикой, на третьем этаже — диетическое кафе и «Дом санпросвещения», тоже со зрительным залом. Большое внимание уделялось интерьеру аптеки. В мастерской Зураба Церетели была сделана люстра для двусветного помещения «Оптики» с открытой лестницей. Люстра была высотой порядка двух метров. В один из приездов в Сочи, уже в 1990-х годах, авторы обнаружили, что люстры нет. Новые арендаторы — не владельцы — сказали: «Она нам не нужна, мы её продали».

Проектирование пятого блока шло более спокойно: лимиты были, блок, но строительство за- тянулось, и не всё, заложенное в проекте, удалось выполнить. Начались переделки при строительстве и потом, в уже построенном здании. 

На техсовете в мастерской им. акад. В.А. Веснина. Середина 1970-х годов. Слева направо: на первом плане — В.Ф. Соколов (директор мастерской), Е.Б. Анцута, В.В. Кузнецов; на втором плане — Л.С. Нечаева. Справа налево: Т.Е. Ершова, Р.А. Пруслин, М.М. Токман, Н.И. Богомольный, А.К. Вышеславцева. 

На участке шестого блока находился «Дом ребёнка», который должны были перевести
в новое здание, но до 1990-х этого не произошло. В блоке состоялись универсам, кафе и на 3-м эта- же — административные помещения Курортторга. Но буквально к концу работы вышел официальный запрет на проектирование и строительство административных зданий. Заказчик предложил: «Елена Брониславовна, напишите, что на 3-м этаже склады». А там — остекление, лоджии, солнцезащита, актовый зал, явно не склады. Находчивая Елена Брониславовна предложила 3-й этаж назвать «Школа повышения квалификации работников торговли». Заказчик был доволен. Рабочие комнаты стали «классами», актовый зал переименовали в «большую лекционную аудиторию». Всё соответствовало плановому заданию, которое Елена Брониславовна сочинила под готовое решение. 

Проект попал на выборочную экспертизу в Госстрой РСФСР. Замечания были по гастроному и кафе, а по «школе» — ни одного. Потом и эти замечания сняли, а Елену Брониславовну (уже традиционно) стали уговаривать перейти на работу в Госстрой в отдел экспертизы. 

В 1990-е годы под галереей началась «дикая» торговля. «Меня как-то поймали местные телевизионщики с вопросом, что я думаю по этому поводу. Я честно ответила. Хорошо, что на следующее утро я улетала в Москву. Мне рассказали, что после моего «интервью» по телевизору стихийные торговцы устроили демонстрацию с требованием оставить торговую анархию на главной улице города. Торговать под галереей было, как считалось, престижно».

На первых порах в 1990-е ещё сохранялась какая-то видимость соблюдения прав авторов проекта. Если хотели что-то изменить, должны были согласовать с ними. Таких вопросов накапливалось много, и авторов вызывали в Сочи. Позднее начали ломать, пристраивать уже без разбора и без согласования. Несмотря ни на что, улица с торговой галереей простояла много лет. О ней насчитывается более 30 публикаций, включая «Архитектурную энциклопедию», а также статьи уже в нынешнем веке.

В гостях у скульптора Генри Мура. Слева направо: Генри Мур, гид, архитектор Иван Ионов, Елена Анцута. Англия. 1972 

По Сочи шли и другие объекты. Примерно в одно время с работой по четвёртому блоку торговой галереи появилось задание на 14-этажный жилой дом на Виноградной улице для санатория «Сочи». Он был аналогичным второму и четвёртому домам на улице Островского, но с некоторым своеобразием решения фасадов. Дом располагался на откосе, что позволило в торцах на 1-м этаже сделать двухэтажные квартиры. А на 14-м этаже в одном из торцов объединили две двухкомнатные квартиры — для семьи директора совхоза «Краснодарчай».

Позднее появились проекты жилых домов для Адлера и улицы Лермонтова в Сочи. «Мне очень повезло — у меня в бригаде в разное время работали талантливые архитекторы: Геннадий Прошляков, Борис Банеевский, Володя Прядихин, Андрей Гнездилов, Юрий Перов и другие, а также конструкторы — отличные профессионалы Инна Санковская, Анатолий Дон...».

Как-то в 1990-х сочинский — даже не заказчик, а собственник магазина в пятом блоке — приехал
в мастерскую с заданием на выполнение эскизного решения небольшой гостиницы в Адлере. Говорилось, что в гостинице должны быть номера люкс, лимитировалась высота из-за близости к аэродрому. Объём, вместимость и т. п. нужно было определить при проектировании. Такое задание было дано ещё кому-то в Сочи и в Москве. Заказчик — фирма «Урал» — предупредил, что оплачена будет только одна работа, которая понравится.

«Я была очень занята — шли пансионаты для Подмосковья, а Кузнецов директорствовал. Прошли все сроки. Другие участники этого как бы конкурса сдали свои проекты. Вдруг работодатель звонит мне и говорит: «Елена Брониславовна, я выбираю Ваш вариант». Я извинилась и сказала, что ещё ничего не сделано. А он: «Я всё равно выбираю Ваш проект!». Я рассказала об этом Славе. Поговорили и все-таки втянулись в эту работу. Я слепила планы, естественно, думая, что из них вырастет. Мы решили сделать макет, его выполнял из ватмана сам Кузнецов. По ходу решали фасады». 

Участок был на косогоре, крохотный, а запросы — большие, в числе которых было желание иметь бассейн. В одном из двух вариантов бассейн сделали на крыше — это посоветовала жена Кузнецова, тоже отличный архитектор. Работа понравилась, но с заказчиком «Уралом» что-то случилось, далее работа, к сожалению, не продолжилась, за неё не заплатили. «Но мы решили, что не заказчик нам, а мы ему должны, так как, работая, получали удовольствие».

Параллельно с Сочи занимались Ярославлем, павильонами ВДНХ, объектами Московской об- ласти. Шли работы для санатория им. А. И. Герцена, а также пансионаты «Огниково», «Аннино», «Земляно», «Пестово» и др.

В 1965 году мастерская получила заказ на проектирование павильона «Газовая промышленность» на ВДНХ СССР. Наверное, остались какие-то связи со времени, когда она относилась
к Министерству нефти. Задание было закрыто на реконструкцию и расширение круглого павильона под названием «Свёкла». В мастерской был проведён закрытый конкурс по этой теме. Елена Анцута получила первое место. Так у них с Кузнецовым появилась ещё одна интересная работа.

Нужно было спроектировать и построить павильон к 7 ноября 1967 года — к 50-летию Советской власти. Проект был выполнен. Главный архитектор ВДНХ Л.И. Мариновский согласовал его. Предстояло утверждение в Министерстве. Сначала рассмотрение проекта было у заместителя министра. Ругали, проект не нравился: «Надо полегче...». На следующий день должны были показывать министру. В приёмной в ожидании министра сидели главный инженер мастерской им. Веснина Иосиф Исаакович Вольфович и Елена Брониславовна Анцута, главный архитектор проекта. Волновались. Внесли подрамники, макет — «показуху». Двери кабинета открылись, и в окружении вчерашней комиссии вышел министр. Любезно поздоровался, всё обошёл и сказал: «А мне нравится!» Сразу всем тоже понравилось. Проект утвердили.

Елена Анцута с мужем архитектором Степаном Сатунцем в Суханово 

Строители были министерские. Очень старались. Строительство шло активно, но времени было в обрез. И когда дошло до выполнения наружного столба слева от входа и козырька над ним, что нужно было для уравновешивания композиции и совсем не нужно строителям, возникли проблемы. Кроме того, столб попадал на куст редкого клёна, который следовало сохранить. Пока на очередной оперативке пытались уговорить автора отказаться от столба:

— Елена Брониславовна, Вы не только хороший архитектор, Вы — умная женщина...

— Ах, умная, так и поступлю умно — не разрешу никаких отступлений.

Пока спорили, другой автор, Вячеслав Кузнецов, и коллеги-архитекторы вырыли траншею и передвинули куст. Столб и козырёк выполнили. А этот куст подрос и до сих пор продолжает жить, превратившись в большое дерево.

Павильон осуществили по проекту, кроме одной детали: не успели к 7 ноября остеклить выносную лестницу, она до сих пор стоит открытая. Ещё летом 2013 года павильон был цел, без грубых нарушений. А в ноябре того же года стало известно, что в нём пробили случайные окна.

«Вот такая у нас профессия! Несмотря на разные сложности, расстройства, всегда было интересно. Не только в мастерской, но и дома в голове что-то прокручивалось...». 

1. Здесь и далее цитируется по книге: «Елена Анцута рассказывает». М.: 2019
2. ФАУ — факультет усовершенствования архитекторов при МархИ