Назад в 1920-е

• Текст:Александра Иванова
  10 мая 2023
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

В Санкт-Петербурге и Москве уже есть несколько интересных примеров коливингов со своей историей. Стартапы под строительство нового формата жилья собирают на краудфандинговых площадках по нескольку десятков миллионов рублей. 

Вместе с тем, развитие коливингов в России пока идет не такими быстрыми темпами, как за рубежом. Виною тому свежая память нескольких поколений об общежитиях и коммунальных квартирах. По сути, лишь вступающие в активную жизнь миллениалы никак не ассоциируют коливинги со всеми нюансами и трудностями совместного проживания разных людей под одной крышей. Те же дома-коммуны для них не более чем архитектурный объект, лишенный реальных представлений о жизни, протекавшей в них почти сотню лет назад.

Мечты, разбившиеся о быт

Вместе с тем, одна из первых квартир-коммун появилась в России задолго до революции, через два года после отмены крепостного права — в 1863 году. Легендарную Знаменскую коммуну организовал в Петербурге литератор Василий Слепцов. Он снял на улице Знаменской в доме Бекмана 11-комнатную квартиру и заселился туда со своими друзьями и единомышленниками. По тем временам это было неслыханно: мужчины и женщины, не обремененные узами брака, живут под одной крышей. Софья Ковалевская писала: «Главным пугалом родителей и наставников в палибинском околотке была какая-то мифическая коммуна, которая по слухам завелась где-то в Петербурге. В ней — так по крайней мере уверяли — вербовали всех молодых девушек, желающих покинуть родительский дом. Молодые люди жили в ней при полнейшем коммунизме. Прислуги в ней не полагалось, и благороднейшие девицы-дворянки собственноручно мыли полы и чистили самовары». Коммуна просуществовала меньше года, но наделала много шума.

Слепцовская коммуна жила по своим законам: утром все должны были работать, в 5 часов — общий обед, а за чаем — обязательный обмен мыслями и впечатлениями о прошедшем дне, вечером каждый мог уединиться в своей комнате. 

Слепцов заботился о том, чтобы все члены коммуны, включая женщин, могли трудиться, для этого он организовал издательскую артель, ведь большинство жильцов были так или иначе причастны к литературе или переводам. Коммуна была связана с издательством «Современник» и «Русское слово» и вызывала пристальное внимание полиции. Это было, в первую очередь, связано со слухами о беспорядочных любовных отношениях между жильцами «странной квартиры». Коммуна быстро развалилась, поскольку обитатели, исповедующие теории социализма и на словах преклоняющиеся перед трудящимися массами, сами к бытовым обязанностям и простому домашнему труду относились с пренебрежением. По воспоминаниям современников, со временем всю домашнюю работу Слепцову пришлось делать самому, соседи оказались к этому не готовы ни морально, ни физически. Нередки были стычки между знаменскими коммунарами. Так мечты о фаланстере — утопическом дворце, где живёт огромная социалистическая коммуна из 1500–2000 человек, банально разбилась о быт. (Любопытно, что спустя 150 лет первые российские коливинги тоже появились в Санкт-Петербурге).

Меню по радио и общее пальто

После октябрьской революции идею фаланстеров подхватили комсомольцы. Так, например, говорила о коммунах Надежда Крупская: «Это организация на почве обобществления быта новых общественных отношений, новых взаимоотношений между членами коммуны, новых... товарищеских отношений между мужчиной и женщиной». Надежда Константиновна была, безусловно, передовой женщиной того времени. Классический пример трансформации дворянской девочки в прогрессивную молодую женщину: золотая медаль гимназии, марксистский кружок, аресты, эмиграция в Германию, а затем во Францию, сожительство и совместный труд с Лениным. Она говорит об обществлении, и это ключ к пониманию философии квартир-коммун, но некоторые комсомольцы понимали это слово буквально. Вот любопытная цитата из газеты «Северный комсомолец» от 2 марта 1924 года:

«Половой вопрос просто разрешить в коммунах молодёжи. Мы живём с нашими девушками гораздо лучше, чем идеальные братья и сёстры. О женитьбе мы не думаем, потому что слишком заняты, и к тому же совместная жизнь с нашими девушками ослабляет наши половые желания. Мы не чувствуем половых различий. В коммуне девушка, вступающая в половую связь, не отвлекается от общественной жизни».

Дом-коммуна текстильного института на улице Орджоникидзе

Жизнь в доме-коммуне была упорядочена согласно принципам жизни «нового человека» эпохи строительства коммунистического будущего. Просыпались по сигналу (иногда даже в общей спальне), дружно делали зарядку, принимали пищу в общей столовой, радостно шли на учебу или работу. После трудовых будней общий ужин и совместный отдых в общественных помещениях. В некоторых домах даже вещи были общими и висели по размерам в большом гардеробе. Деньги, кстати, некоторые жители дома-коммуны могли брать из общей кассы. Считалось, что в идеале личных денег у человека будущего быть не должно, поэтому всю зарплату относили наркомфину.

Дома-коммуны не только решали пресловутый квартирный вопрос, но также формировали новые принципы социалистического общежития. Планировалось, что трудящиеся массы будут избавлены от бытовой рутины: долой кухонное рабство! В домах-коммунах каждый житель вносил деньги в кассу столовой, а меню на день сообщалось по общему домовому радио. Мыться милости просим в общую санитарную комнату, в некоторых домах и туалеты были общественными.

Настоящий апофеоз этой идеологии — Коммунальный дом для студентов Текстильного института в Москве на Орджоникидзе (1929–1930), спроектированный Иваном Николаевым, и дома-коммуны архитектора Николая Кузьмина (1929).

Так, коммунальный дом Текстильного института состоял из тысячи двухместных кабинок размером 2,3 x 2,7 метра. Двери в этих мини-комнатах были раздвижные, как в поездах, и при желании любой мог заглянуть на огонёк без предупреждения. Днём жильцам запрещалось находиться в кабинках — они были предусмотрены только для ночного сна и запирались обслуживающим персоналом дома. Жизнь в доме была настоящим человеческим конвейером: встали, умылись, сделали зарядку, поели, дружно пошли на работу, дружно поели и отдохнули вечером. Открыли кабинки — можно сказать, картина счастья завершена.

Дом-коммуна архитектора Николая Кузьмина состоял из общих спален на шесть человек, а для супругов или влюбленных были предусмотрены несколько отдельных «двуспален», где по заранее составленному графику они могли периодически уединяться.

Наркомфин: дом-коммуна или первый коливинг?

Отдельного внимания, безусловно, заслуживает легендарный жилой комплекс «Дом Наркомфина» Моисея Гинзбурга. «Опытный дом переходного типа» — в этих четырёх словах целая философия новой утопической картины совместного проживания нового человека эпохи строительства социализма. Вот основные элементы идей авторов архитектурного проекта:

— оптимальные жилые помещения с небольшими кухнями и санузлами полностью с отделкой, которая разрабатывалась специально для этого дома;

— общественные зоны совместного пользования (общая кухня, прачечная, детский сад);

— общий парк и видовая площадка.

Обстановка в Доме Наркомфина, 2010-е годы. Фото: РИА Новости

Ничего не напоминает? Знаменитый дом на Новинском бульваре — не только памятник русскому конструктивизму, это один из первых коливингов в мире! Создатели дома всегда подчёркивали разницу между их домом и привычными для 20-30 годов XX века домами-коммунами. Ведь их было достаточно много. «Дома-коммуны — это конвейер, а наш дом — это новая философия жизни социалистических трудящихся», — примерно так позиционировали свои идеи архитекторы. Это был не дом, а настоящий социальный эксперимент. Знаменитый Ле Корбюзье с большим любопытством побывал в нем в 1929 году. И трудно сказать, Корбюзье повлиял на умы создателей Дома Наркомфина или они вдохновили его на новые идеи своим шедевром.

Формула этого здания знакома: совместное проживание людей в одном доме плюс общая идея и общие цели (строительство светлого коммунистического будущего, разумеется). Архитекторы не хотели, чтобы новый формат полностью вымывал из быта желание жить в красивом пространстве и иногда мечтать об уединении. Именно поэтому так тщательно подбирались варианты остекления, были придуманы уникальные двухэтажные квартиры с очень интересной колористикой стен. Для создателей было важно, чтобы при наличии общей кухни у каждого обитателя дома была возможность приготовить еду и у себя в квартире. Пусть кухня будет размером со шкаф, но зато своя. Человек не должен становиться винтиком огромной машины даже в атмосфере коммунального проживания. Отрадно, что сегодня этот дом обретает, наконец, вторую жизнь, а ведь совсем недавно он был включен в сотню главных зданий мира, которым грозит уничтожение.

Наркомфин, проект реставрации. Северная сторона. Авторы проекта В.М. Гинзбург, А.В. Гинзбург. 1995-2007 годы. Мастерская архитектора В.М. Гинзбурга.

Получается, что появление современных коливингов в России — это не просто заимствование зарубежного опыта, а, скорее, возвращение обратно в наше недалёкое прошлое. А, значит, все, кто готов поставить на первое место мобильность и общение в творческой атмосфере единомышленников, а не затворничество в четырёх стенах своего комфорта, добро пожаловать назад в 1920-е годы.

Иван Колманоксооснователь и руководитель архитектурного бюро AI-architects«Главная проблема домов-коммун состояла в том, что они принципиально лишали жильцов свободы выбора и приватности. Эти структуры безапелляционно навязывали своим обитателям и социальную среду, и набор обязательных сервисов, которыми человек вынужден был пользоваться. Допустим, если у тебя в жилой ячейке нет кухни, тебе придется идти на коммунальную кухню или в общественную столовую. Поэтому эксперимент не удался.  Современные форматы коливингов, уровень развития сервисов и их доступность меняют эту формулу. У тебя всегда есть выбор: пойти на завтрак в кафе, приготовить яичницу на кухне или заказать еду с доставкой на дом. Также не стоит забывать о том, что дома-коммуны существовали в нашей стране в условиях плановой экономики. Их сервисы были лишены развития, гибкости и никак не совершенствовались в соответствии с потребностями граждан. Современные коливинги и сервисы развиваются в условиях рыночной экономики и конкурентной среды. Один из ее мэйнстримов состоит в том, что бизнес становится более социально ответственным. Нужно не просто зарабатывать деньги, а зарабатывать деньги, делая мир лучше. Услуги, предлагаемые жильцам, должны решать их насущные проблемы, удовлетворять их потребности, делать их жизнь лучше и с практической и с эстетической точки зрения. Чтобы функции жилых пространств были действительно востребованы и работали, их необходимо формировать в тесном сотрудничестве с будущими жителями – изучать их потребности, образ жизни. За границей это быстро растущий сегмент жилой недвижимости. Это целые сети, в которые не так-то просто попасть, а лист ожидания очереди пожить в нем может достичь 1 года. В США действуют коливинги Outsite, Tribe, Coliving Club, Common и Commonspace. В Лондоне, к примеру: The Collective, в Стокгольме — К9. Формат получил развитие в Санкт-Петербурге, там есть несколько коливингов. Один из них, например, объединил сознательных граждан: жильцы сортируют мусор, не употребляют алкоголь»

Проект коливинга в Китае

Студия в нью-йоркском коливинге WeLive. Фото: Tranio

Арсений Леоновичгенеральный директор и главный архитектор архитектурного бюро PANACOM«Любой эксперимент, который опережает свое время, обречен и на провал, и на вечное первое место в истории. Так и первые эксперименты с коллективным проживанием прошли не слишком удачно. Этот формат мы тестировали еще в домах-коммунах, основанных на идее переустройства быта. Сдав ребенка в детский сад, находящийся в том же здании, человек шел завтракать кашей в общую столовую, а затем полный сил шагал на работу. Идея общежития очень русская по своей сути, но долгий период, когда все было по принуждению общим, на десятилетия отбил у россиян желание отказываться от личного в пользу общего. Старшие поколения еще не насытились потреблением. Вступление в активный возраст миллениалов, не знавших «совка», меняет эту мелкобуржуазную парадигму. Для активных пользователей sharing economy — Airbnb, Uber, каршэринг — формат коливинга органичен и приемлем. Получается, что, с одной стороны, коливинги, основанные на идее общежития, близки нам, но, с другой стороны, мы в большинстве своем пока не готовы их принять. Чтобы формат был востребован, с ним необходимо творчески, концептуально работать: грамотно выбирать локацию, дизайн, позиционирование, программировать сообщества. Коливинг может расположиться и в бизнес-центре, и в бывшей гостинице, и в цоколе жилого дома. Если рассматривать офисное здание, то самым экономичным и реалистичным вариантом его переформатирования будет вариант, где жилые ячейки не оснащены собственным санузлом и постояльцы пользуются общими санузлами и душевыми блоками, размещенными на месте нынешних офисных туалетов или кухонь. Оборудование каждого номера или мини-апартамента собственными удобствами значительно затратнее, так как неизбежно влечет за собой комплекс дорогостоящих мероприятий по гидроизоляции, проводке труб, дополнительной вентиляции. Несколько проще задача обустройства коливинга в части решения инженерных вопросов может решаться на первом или последнем — после технического — этажах бизнес-центра»

Общая кухня в коливинге в США. Фото: urbancoliving.com