«Когда от былого духа останутся лишь фотографии»

• Текст:Михаил Волокитин
  18 августа 2021
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

― Одна из кратовских дач принадлежала вашему деду ― композитору Петру Савинцеву. Когда вы приезжали к нему в детстве, кто-то из ваших родственников рассказывал истории о знаменитых местных жителях? 

― Нет, тогда никого не интересовали такие вещи. Все истории мне приходилось выуживать уже в зрелом возрасте сначала у родителей, а затем у соседей. К тому же у меня не было цели выискивать дома каких-то известных людей. Из подобного я видел только дачу семьи Вертинского: теперь это простой классический дом без оригинальных наличников и с металлическими жалюзи. А в книге я отталкиваюсь не от известных фамилий, а от сохранности зданий ― и только после этого погружаюсь в семейную историю.  

― Расскажите про самые первые воспоминания о детстве на вашей даче.

― Это кошка Лиза и мелодии, которые насвистывал дедушка. Для меня дача была местом дружбы, фантазий и экспериментов. Мы строили шалаши на деревьях, боролись с шершнями, взрывали шифер в костре. Там я иногда занимался музыкой, читал книги на балконе во время дождя, а с друзьями купался в прудах и катался на велосипеде. Помню, что уходил утром и возвращался вечером, так что никто не знал, где я и что делаю. Такая свобода очень важна для самопознания, и мне жаль, что нынешние дети, особенно городские, лишены подобного опыта в становлении личности. 

― Можно ли считать книгу о кратовских дачах личным продолжением вашего проекта «6 соток», для которого вы снимали необычные сады в Архангельской области? 

― Безусловно. Так совпало, что после поездки по Архангельской области, где я занимался съемками домиков, мы с семьей перебрались в Кратово, чтобы переждать локдаун. Там я начал обращать внимание на старые дома сначала в самом поселке, а затем и за его пределами. Тогда я по-иному посмотрел на окружающее пространство и понял, что здесь так много разрушенных и уничтоженных домов, что нужно срочно снимать оставшиеся.  

― Расскажите о том, как была собрана информация для книги: какими источниками вы пользовались, какие поднимали архивы, кого интервьюировали? 

― Самый главный источник ― истории самих жителей, свидетелей эпохи. Мы просто общались с ними, вопросы возникали по ходу разговора, кто-то знал историю своего дома, а кто-то нет. От архивов же я отказался намеренно, потому что в них нельзя было найти информации о повседневности простых семей, хотя и не все там были простыми. А, вообще, своей книгой я, скорее, пополнил архивы поселка Кратово ― хорошо было бы продолжить это повествование, чтобы сложить более полное представление о действительности. Пока сложно сказать как именно будет выглядеть продолжение и будет ли оно: сейчас мы уехали из Кратово, а для развития истории лучше всего находиться в поселке. Однако если появится дом, о котором захочется рассказать, то я, конечно, буду делать попытки выяснить его историю. 

― А труды каких авторов вы читали для того, чтобы разобраться в вернакулярной архитектуре, с какими специалистами разговаривали? 

― Пока я только на начальном пути изучения архитектуры. Часто иду интуитивно, но, конечно, понимаю, что было бы очень полезно, если бы к процессу подключились профессионалы. Однако дело в том, что почти никто и никогда не рассматривал объекты вернакулярной архитектуры в России  с профессиональным интересом. Данных о ней не очень много, и книгой мне хотелось бы заинтересовать профессиональное сообщество. Я уже разговаривал с исследователями, недавно была издана книга про современные дома Николая Малинина, так вот мои находки были включены в это  издание. 

― Изначально поселок Кратово, когда он еще носил другое название, планировался как город-сад. Расскажите, как работа архитекторов и инженеров-градостроителей повлияла на вид поселка и на расположение домов сейчас. 

― В Кратове до сих пор сохранилась форма лучевых улиц, сами участки земли в сравнении с обычными кооперативами там огромны: вплоть до гектара. Изначально предполагалось, что у населенного пункта будет полная автономия, на улицах должны были проложить трамвайные пути. Сейчас идея канула в лету, кругом правит вкусовщина, так как современные дачники никакого конкретного стиля не придерживаются: появляются огромные заборы и ангары вместо настоящих дач, уходит культура с особым духом этого места.

― Насколько я понимаю строительство на этом участке началось еще в 1910-е годы. Какого возраста сейчас самые старые дома, а какого ― самые молодые? 

― Дома в основном начали строится в начале 1930-х, чаще упоминаются 1935-1937 годы застройки, получается, что некоторым зданиям здесь около 90 лет. Новые же постройки там появляются постоянно: как правило, купив участок, дачники сносят исторический дом и строят на его месте безликую коробку. Однако я не считаю, что нужно вводить строгие правила по застройке этого участка: только культурный пример может привести людей в чувство. 

― Что сейчас вообще происходит с домами в Кратове, защищает ли их как-то государство, объединяются ли собственники для восстановления? 

― Некоторые местные жители возможно и хотели бы восстановить свои дома, но на рынке не так много специалистов, которые могли бы провести работы хорошего качества. Государству же эти здания совсем не интересны. Министерство культуры не видит в них ценности, земля здесь дорогая, самое грустное, что и собственники часто не считают дома значимыми. Думаю, что наступит момент, когда от былого духа останутся лишь фотографии. 

― На выставке в МУАРе, где представлены ваши снимки дачного поселка, также можно увидеть и предметы интерьера. Расскажите о том, как вы их собирали, какая находка оказалась самой неожиданной?

― Самой неожиданной находкой были предметы из дома, принадлежавшего полковнику КГБ. Когда новые хозяева купили участок, они начали рушить дом, сжигать старую мебель и выбрасывать вещи. Часть мне удалось выкупить и забрать, но самым интересным было то, что в доме обнаружился тайник, обшитый фанерой. Внутри мы нашли нетронутые временем предметы: детскую итальянскую машинку и швейную машинку «Zinger» со старыми нитками на шпульке. Когда в этом же доме разобрали полы второго этажа, то обнаружилось, что все перекрытия уложены портретами Сталина и Ленина ― нужно учитывать, что дом строился в 1935-1936 годы полковником КГБ. 

― А какие снимки показаны на выставке? Те же, что и в книге? 

― Я постарался комбинировать: что-то можно будет увидеть лишь на выставке, а что-то лишь в книге. 

― По поводу самих фотографий. До того как десять лет назад заняться проектом «6 соток» вас в большей степени интересовала репортажная съемка. Потом с вертолета вы сделали кадр разбросанных на заснеженной площадке разноцветных дачных домиков и после этого стали снимать архитектуру. Отношение к съемке зданий за это время у вас как-то изменилось, эволюционировало? 

― Все верно, стартом к исследованию архитектуры стала фотография снежных домиков, которая и называлась «6 соток». Снимок был сделан в 2008 году во время создания проекта про спасение бельков на Белом море. Спустя десять лет я снова начал искать поселок, который снял с воздуха, год изучал картографию, приезжал в Архангельск, а когда нашел ― понял, что это ― целый клад, разнообразие цветов и форм. С тех пор на проекты, связанные с советскими дачами, я потратил около четырех лет. Так что отношение к архитектуре в целом, конечно, изменилось. Я думаю, что без нее человек не может полноценно развиваться, поэтому активно принимаю участие в процессах по сохранению культурного наследия. 

― В одной из ваших лекций на YouTube вы рассуждали о технических и сюжетных составляющих в фотографиях. Технические характеристики, насколько я понимаю, с вашей точки зрения уступают сюжетным и содержательным. Как вы находили баланс во время съемки кратовских дач и на какую технику снимали?  

― На лекции, о которой вы говорите, я рассуждал о том, что не технический вопрос должен главенствовать, а сама идея. И проект про Кратово, снят на iPhone. Этим я продемонстрировал, что нет ограничений для реализации своих идей, что важно лишь движение и что современные гаджеты позволяют работать на высоком уровне. 

*Facebook/Instagram — проект Meta Platforms Inc., деятельность которой в России запрещена. 

• Фото:Федор Савинцев