Искусство Тотана

• Текст:Настя Елизарьева
  1 августа 2025
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Тотан Кузембаев много раз говорил о начале своего творческого пути: о том, как построил в 15 лет свой первый дом из кирпича-сырца, который заготавливал все лето; о своем поступлении в архитектурный институт, когда толком и не понимал, куда поступил. Эти истории создают вокруг него разные мифы и в то же время мало что сообщают о Тотане как о художнике, кроме, пожалуй, одной – до поступления в МАрхИ у него возникло желание стать летчиком (он даже какое-то время проучился в Ейском военном училище). Такое желание связано ни с чем иным, как с преодолением пространства – стремлением, присущим авангардистам, художественный язык которых постоянно приписывают Тотану как архитектору. Допущение подобных сравнений творчества современного автора с образчиками направления в искусстве, рожденного, существовавшего и доминировавшего в одно конкретное время, кажется неточным и непозволительным без ряда уточнений. Конечно, можно говорить о том, кончился ли авангард, подразумевать различные постмодернистские ситуации, но предоставим это теоретикам. Все же в нашем случае стоит говорить об уходе эпохи и вырождении нарратива, который несло в себе искусство того времени. Под искусством здесь нужно подразумевать и архитектуру в том числе, несмотря на то, что ее позиции за последние десятилетия в этом вопросе сильно расшатаны. Сегодня она либо никак не воспринимается (причем самими архитекторами), либо все больше рассчитана на wow-эффект и заигрывание с медиа-реальностью.

То же самое и с авторскими позициями Тотана – художник в нем неотделим от архитектора, они оба подпитывают друг друга. Поэтому и далее под «художником» стоит иметь в виду его позиции как архитектора, и наоборот.

Для Кузембаева создание арт-объектов и архитектурное проектирование взаимосвязаны. Он много раз упоминал о том, что творчество – это в большей мере интуиция, которая отменяет отсутствие знаний. Восприятие творчества как внутренней необходимости опять же роднит его с мастерами начала ХХ века.

И все же довольно часто о Тотане упоминается как об архитекторе, переводящем материю своей архитектуры на язык авангарда. Возможно, такое умозаключение рождается по причине того, что в Кузембаеве, действительно, сохранился импульс начала двадцатых годов прошлого века. Импульс, вряд ли относящийся к той политической заряженности и отрицанию, но в котором, по крайней мере, заложено кипение и накал всего вокруг, ведь только таким образом может родиться что-то новое. Маловероятно, что Тотан, создавая геометрически линеарную архитектуру, заведомо выстраивает привычную твердую форму, неотличимую от конструктивистской. Безусловно, сходство языка неоспоримо, но если говорить о возможностях организующей архитектуры, имея в виду именно культурный аспект, то стоит уйти с поверхности и начать видеть дальше самой формы. Здесь как раз важен тот момент, когда человек понял саму идею идей, основание для своего собственно метода, тем самым получив право им воспользоваться.

Искусство Тотана убедительно. Усвоив формальные основы предшественников, он строит свой язык на отработанных (и работающих) до него приемах.

Тотан как художник думает о движении, констатируя стагнацию всего вокруг, когда архитектура является временным понятием. Он, отрицая предсказуемость, пытается создавать новое, хотя в сегодняшнее время постоянного воспроизводства об этом сложно говорить так однозначно.

Тотана Кузембаева волнует содержание опыта, определяющего свойства и качества видимых предметов, и не сама форма, а именно процессуальность создаваемых им произведений. О том, что ему важен процесс, художник упоминает неоднократно. Авангард тем и знаменателен, что ставил под вопрос все пространственное. Вспоминая тот период, становится очевидным, что временные виды искусства начинают развиваться со стремительной скоростью, но одновременно с этим брать на себя ответственность синтезирующих начал. Каждый раз в проекте Тотан старается обогащать форму новыми приемами пластической выразительности, освобождаясь от скованности и косности. Здесь речь идет именно о силе духовной энергии, стремившейся к преодолению (возвращающей нас к постулатам авангарда), в чем и заложена суть процессуальности – качества, которое усугубляется и становится доминирующим понятием в определенный период времени.

Архитектура Кузембаева, будучи искусством, создает неповторяемые единицы, выразительность которых исчерпывается в них самих.

Конечно, его архитектурные произведения посвящены ритму, практическим функциям и абсолютно конкретному использованию. Тотан всегда говорит о голом функционализме в своей архитектуре – о функции, на которую натянут кожух. Действительно, этот чистый язык формы отрабатывает идеи, заложенные в проектах. Опираясь на эти доводы, стоит говорить об эстетике, чем вести речь о тезисе и назначении архитектуры в их содержательном качестве.

Тотан Кузембаев включает объекты в пространство и небо, тем самым уже претендуя на художественность. Создавая архитектуру вне города, он хорошо представляет себе то, что его проекты окружает – природный ландшафт. Для него главным остается система внутреннего и внешнего пространства здания и окружения – вступая в контекст, он понимает, что де-факто его нарушил. В то же время эту архитектуру можно воспринимать (что ценно), совершенно абстрагируясь от ее содержания. Все это возникает ввиду того порядка и правила, вследствие которых рождается правильность архитектуры. Причем правила могут утверждаться, отрицаться и перерождаться в новые, но долговечна лишь сама идея правила.

Принято считать и говорить, что качественна та архитектура, которая хороша и через пятьдесят лет после того, как ее осуществили. И здесь чаще подменяют смыслы – говорят о качестве физическом, априори забывая о морали. Дело в том, что мораль нельзя так просто ставить в один ряд с эстетикой (чистое искусство не выносит морали – оно эстетично), но в данном случае эстетика авторского подхода Тотана неразделима с преследуемой им этикой.

Он в своих проектах изменяет природу вещей, преодолевая своей соразмерной архитектурой не только пространство, но и индивидуализм, воспитывая заказчика.

Недаром последний доверяется автору и теперь хочет жить в доме, уже все меньше удивляясь факту комфортного существования на 50-ти м2. И в этом случае надо отметить, что непонятный для многих настоящий архитектурный язык начинает говорить о понятном.

Тотан совсем не «книжный» архитектор, а всецело архитектор-практик, который может полагаться только на свой опыт. Важно, что проектирование в дереве – это опять же интуитивный выбор (и он ни в коем случае не связан с традиционным представлением о доме).

В этом и самобытность мастера – дело не в поиске форм, отвечающих современной жизни, чем занимается большинство архитекторов, а в том, чтобы найти форму и материалы, которые смогут поставить в совершенно отдельном монументе человеческие ценности. Формы, создаваемые Тотаном, стоят отдельно.