Гуманизация архитектуры

• Текст:Алвар Аалто
  11 января 2019
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Архитектуре, которая прежде всего заботится о чисто внешних формах здания, противостоит архитектура, которую мы определяем словом «функционализм».

Развитие идей функционализма и их воплощение в сооружениях представляют собой, по-видимому, наиболее воодушевляющее явление в современной архитектуре. Но тем не менее функцию в архитектуре — а следовательно, и понятие «функционализм», — оказывается, не так-то легко определить точно. «Функция» — это характерное использование, или выполняемая работа, или действие какого-либо объекта. Стало быть, «функция» есть некая вещь или величина, которая зависит от многих факторов и, следовательно, подвержена изменениям. Словари смело определяют понятие «функционализм» как «сознательное приспособление формы к цели использования». На самом же деле функционализм од­новременно и уже шире этого определения, потому что в действительности он должен осознать и учесть оба значения «функции».

Архитектура — явление синтетическое, охватывающее практически все сферы человеческой деятельности. 

Тот или иной объект архитектуры может быть функциональным с одной точки зрения и нефункциональным — с другой. В последнее десятилетие современная архитектура была функциональной главным образом с точки зрения техники, и прежде всего с точки зрения экономики строительства. Особое внимание, конечно, необходимо уделять экономике, ведь создание хорошего жилья для людей — дело весьма дорогостоящее в сравнении с удовлетворением других человеческих потребностей. Действительно, если архитектура призвана значить очень многое в жизни человека, то первым шагом в ее развитии должна стать организация экономической стороны дела. Однако, поскольку архитектура охватывает все сферы человеческой жизни, по-настоящему функциональная архитектура должна быть функциональной прежде всего с чисто человеческой точки зрения. Всматриваясь внимательно в процессы человеческой жизни, мы убеждаемся, что техника не представляет собой автономного явления, а служит лишь вспомогательным средством. Технический функционализм не способен породить подлинной архитектуры.

Если бы существовала возможность развивать архитектуру поэтапно, начиная с решения экономических и технических задач и лишь затем охватывая другие более сложные человеческие функции, тогда чисто технический функционализм был бы приемлем. Но такой возможности не существует. Архитектура не только охватывает все сферы человеческой деятельности; она должна развиваться во всех этих сферах одновременно. Если это условие не соблюдается, мы получаем односторонние, поверхностные результаты.

Термин «рационализм» употребляется по отношению к современной архитектуре почти столь же часто, что и термин «функционализм». Современная архитектура рационализирована в основном с технической стороны, причем в той же мере, в какой в наше время рационализирована собственно техника. И хотя чисто рационалистический период современной архитектуры привел к созданию таких построек, в которых техника приобрела самодовлеющее значение, а человеческие функции оказались недостаточно учтены, это еще не повод выступать вообще против рационализации в архитектуре.

Не рационализация сама по себе была слабой стороной начального, теперь уже прошедшего периода современной архитектуры. Слабость этого периода состояла в том, что рационализация не была проведена достаточно глубоко.

И вместо того, чтобы вести борьбу с рациональным подходом, на новейшем этапе развития современной архитектуры делаются попытки перенести рациональные методы из сферы техники в сферу человеческую, сферу психологии.

Приведем пример. В современной архитектуре большое внимание уделялось конструированию стульев, разработке новых методов их изготовления и применению при этом новых материалов. Трубчатый стальной стул действительно рационален технически и конструктивно: он легок, удобен для массового производства и т. д. Но стальные и хромированные поверхности не могут устроить человека. Сталь слишком легко проводит тепло, хромированная поверхность слишком сильно отражает свет, она не подходит для закрытого помещения и по требованиям акустики. Рациональные методы создания по­добной мебели складывались в правильном направлении, но хорошие результаты будут достигнуты только в том случае, если рационализацию распространить и на выбор материалов, наиболее пригодных для человека.

Современная архитектура, без сомнения, находится сейчас в топ фазе развития, для которой характерно стремление решать проблемы гуманного и психологического порядка.

Однако этот новый период не противостоит первому периоду технической рационализации. Скорее, его следует рассматривать как расширение рациональных методов, распространение их на смежные и родственные сферы.

В последние десятилетия архитектуру часто сравнивали с наукой, были попытки сделать ее методы более научными, предпринимались даже попытки превратить ее в чистую науку. Но архитектура не наука. Она по-прежнему является обширным синтетическим процессом, объединяющим тысячи определенных человеческих функций, и остается при этом архитектурой.

Ее назначение по-прежнему — приводить материальный мир в гармонию с человеческой жизнью.

Стремиться к большей гуманности архитектуры — это значит улучшать архитектуру, это значит понимать функционализм шире, чем просто технический функционализм. Эту цель можно достичь лишь архитектурными методами — создавая и комбинируя различные технические средства, чтобы обеспечить человеку наиболее гармоничные условия жизни.

Методы архитектуры порой сходны с научными методами, а процесс исследования, характерный для науки, может быть использован и в архитектуре. 

Но, хотя архитектурное исследование становится все более и более планомерным, в сущности оно никогда не станет чисто аналитическим. В архитектурном эксперименте всегда будут преобладать интуиция и искусство.

Очень часто ученые, стремясь в ходе аналитического исследования получить более достоверные и очевидные результаты, прибегают к намеренным преувеличениям, подчеркнутым, резко выделенным формам, например к окраске бактерий. Те же методы могут быть применены и в архитектуре. У меня есть свой опыт строительства больниц, в результате которого я пришел к выводу, что изучение обостренных физических и психических реакций больного служит хорошей основой для решения проб­лем, возникающих при сооружении обычных домов. Преобладание критериев технического функционализма, без сомнения, привело к тому, что очень многое в нашей архитектуре сейчас совершенно нефункционально с точки зрения психологии или психофизиологии. Чтобы узнать, как че­ловек реагирует на те или иные формы и конструкции, очень полезно «проверять» их на особо чувствительных людях, например больных.

Подобные эксперименты проводились в связи со строительством туберкулезного санатория в Паймио и в основном охватывали две группы факторов: 1) ощущения человека в предназначенном для него жилом помещении; 2) изоляция одного человека от большой группы людей, от давления коллектива. Исследование ощущений индивидуума в его жилище проводилось в экспериментальных помещениях и касалось формы этих помещений, окраски, естественного и искусственного освещения, отопительной системы, звукоизоляции и т. д. Первый эксперимент учитывал реакции человека в довольно тяжелом состоянии, лежачего больного. Одним из его конкретных результатов было решение полностью изменить окраску помещения. Разные эксперименты показали одно — помещение, где находится больной, должно отличаться от обычного жилого помещения. Это отличие можно выразить так: обычная комната — это комната для человека, живущего в вертикальном положении; больничная палата — это комната для человека, чья жизнь определяется горизонтальным положением, и окраска такой комнаты, ее освещение, система отопления и т. п. должны учитывать это обстоятельство.

На практике это означает, что потолок должен быть темнее стен и его цвет должен быть специально подобран — ведь именно на потолок обречен смотреть неделю за неделей больной, лежащий в постели. Искусственный свет не должен исходить, как обычно, из светильника на потолке — основной его источник должен находиться за пределами поля зрения больного. Что же касается отопления, то в больничной палате следует использовать потолочные радиаторы, но располагать их нужно так, чтобы тепло шло в основном к ногам больного, а голова его оказывалась бы вне действия прямых тепловых лучей. С учетом положения больного следует располагать также окна и двери. Чтобы исключить шум, одна из стен комнаты должна быть звуконепроницаемой, а раковина для умывания (у каждого больного в двухместной палате — своя раковина) должна иметь такую конструкцию, чтобы вода из крана поступала в раковину под очень небольшим углом, бесшумно.

Это только немногие примеры того, каким образом была оборудована экспериментальная палата санатория, и они приведены здесь, чтобы напомнить: наши архитектурные методы — всегда комбинация технических, физиологических и психологических элементов, они никогда не ос­новываются на учете какого-то одного конкретного фактора.

Функционализм оправдан лишь в том случае, если он охватывает и сферу психологии. Это единственный путь гуманизации архитектуры.

Гнутая мебель городской библиотеки в Выборге также возникла в результате экспериментов, проведенных в санатории Паймио. Как раз ко времени этих экспериментов в Европе появилась конструкция трубчатой хромированной мебели. Трубчатые и хромированные поверхности — удачные технические находки, но психологически эти материалы не могут удовлетворить человека. В санатории нужна мебель легкая, достаточно упругая, гигиеничная и т. д. В результате настойчивых экспериментов с деревом были найдены приемы изготовления гнутой мебели — и более удобной для человека и более подходящей ему по материалу, пригодной наилучшим образом служить человеку во время его долгого и мучительного пребывания в санатории.

Основную проблему при проектировании библиотеки создает человеческое зрение. Библиотека может быть прекрасной по композиции и функциональной в техническом отношении, однако, не обеспечивая своей главной, обращенной к человеку функции — создания условий для чтения — она не будет отвечать ни своему гуманитарному, ни архитектурному назначению. Глаз — малая частица человеческого организма, но это наиболее чувствительный и, возможно, наиболее важный орган. Зда­ние, в котором естественное или искусственное освещение либо портит зрение, либо мешает работе, — бесчеловечно. Бесчеловечно даже в том случае, если в каком-то ином отношении представляет собой достижение архитектуры.

Дневной свет, поступающий в помещение через обычные окна, освещает только часть большой комнаты. Даже если комната освещена достаточно, свет в ней распределяется неравномерно, по-разному выделяя ее различные зоны. Вот почему в читальных, музейных и других подобных помещениях источники света следует располагать на потолке. Но верхний свет, заливающий все помещение, очень резок, что создает необходимость в специальных, рассеивающих свет приспособлениях. В библиотеке, о которой говорилось выше, проблема была решена устройством в потолке многочисленных круглых фонарей, оборудованных так, что через них поступал обычный рассеянный дневной свет. Конструкция этих фонарей вполне рациональна технически, поскольку при этом применяется простая система цельных стекол (в бетонном конусе диаметром в 1,8 м крепится толстый, круглый, цельный лист стекла, причем крепится без какой-либо рамы, удерживаясь собственным весом). Эта система освещения рациональна и чисто человечески, поскольку обеспечивает именно такой свет, который нужен при чте­нии, — рассеянный и мягкий, отраженный поверхностью конусов. В Финляндии угол падения солнечных лучей не бывает выше 52°. Бетонные конусы сконструированы так, что лучи солнечного света всегда преломлены и свет рассеивается во множестве направлений. Таким образом, даже теоретически ясно, что раскрытая книга освещается с разных сторон и благодаря этому страницы не отбрасывают бликов от белой бумаги — одно из наиболее утомительных явлений при чтении. Точно так же эта система освещения исключает возникновение теней, причем независимо даже от позы читателя.

Проблема чтения книги шире одной проблемы зрения; хорошее освещение позволяет читателю принимать наиболее удобную позу и держать книгу в нужном положении. Ведь чтение книги требует особого рода духовной концентрации и физической собранности; долг архитектуры — устранить все помехи этому процессу.

Научно можно установить, какой именно свет и какой интенсивности следует считать идеальным, наиболее подходящим для человеческого глаза, но при проектировании помещения окончательное решение зависит от учета всего разнообразия элементов, которые вбирает в себя архитектура. Так, например, система световых фонарей явилась сочетанием конструкций перекрытия и потолка (по­мещение пролетом примерно 18 метров требует перекрытия балками, между которыми можно разместить бетонные конусы), а также специальных устройств для установки стекол в горизонтальном положении.

Любое архитектурное решение должно нести в себе человеческий мотив, рожденный из анализа живой реальности; другое дело, что этот мотив материализуется в конкретной конструкции, которая, конечно, зависит от многих внешних условий.

Примеры, приведенные здесь, относятся на первый взгляд к частным проблемам. Но это проблемы человеческой жизни, и потому они более значительны, чем все иные.