«Если бы мне не было страшно, я бы не придумывал дома из труб»

• Текст:Ольга Рогалёва
  8 октября 2020
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

— На сайте вашей компании говорится, что стать архитектором вас вдохновил фильм «Источник» по роману Айн Рэнд. А знали ли вы, что автор книги русского происхождения? Есть ли у вас ещё какие-нибудь связи с русской культурой?

— Да, в детстве я увидел этот фильм и захотел стать архитектором. В университете я прочитал книгу, она сильно на меня повлияла. Но я не знал, что автор русская. Я был в России несколько раз в связи с проектами и могу сказать, что ваша культура сильно отличается от китайской, европейской или американской. Я восхищаюсь ею, потому что климат, расстояния и условия довольно жёсткие, и я вижу много решительности, силы в русском характере. Когда я приезжал в Москву на встречу с заказчиками, то немного познакомился с культурой страны. Мне есть чему у неё поучиться, и я надеюсь, что знакомство продолжится. Это невероятное место, хотя мне было тяжело здесь находиться, потому что я не понимал язык и мне было трудно считывать выражения лиц. Когда ты что-то говоришь, ты ждёшь, что собеседник улыбнётся или покачает головой в знак несогласия, но люди не слишком активно выражают эмоции. Но сейчас я уже лучше понимаю людей, и мне кажется, у меня хорошие взаимоотношения с русской культурой, и я очень за это благодарен.

— В России в 1950-х и 1960-х действовала программа по обеспечению населения временным жильём — квартирами в трёх- и пятиэтажных типовых панельных домах. Но «постоянное» жилье так и не возвели, и люди по сей день живут в домах, срок службы которых 25 лет. Вы не боитесь, что ваши OPod Concrete Tubes — мини-квартиры в бетонных трубах, которые позиционируются как доступный вариант жилья для молодёжи и малообеспеченных людей, станут для кого-то постоянным домом?

— Во время визита в Москву я побывал в таких домах, так что мне знаком их стиль и атмосфера. В прошлом муниципальное жилье строилось без оглядки на архитектуру и с единственной целью — возвести здание быстро и дёшево. Не предполагалось, что эти здания прослужат 40–50 лет. Когда временное жилье переходит в категорию постоянного, возникает проблема, потому что его структура не предполагает этого. Это же касается моих проектов OPod и BoxPod. Это жилье не предназначено для долговременного проживания. Мы создали его, потому что заметили мировой мегатренд: урбанизация приводит к тому, что все больше людей проживает в черте города, стоимость жизни растёт, усугубляется проблема доступности жилья. Сейчас молодым людям очень трудно заработать на свою первую квартиру, и системы типа OPod решают этот вопрос. Они являются переходным этапом: живя в такой квартире можно найти работу и накопить на что-то постоянное. Когда мы создаём проект такого рода, мы никогда не предлагаем его в качестве основного жилья. Так что я надеюсь, что люди никогда не буду жить в квартирах OPod всю жизнь — они слишком маленькие для этого — и что архитектура такого типа поможет многим людям начать жить самостоятельно.

— А если сложится так, что кто-то проведёт всю жизнь в квартире OPod, как вы думаете, как это повлияет на их ментальность?

— Я считаю, что это негативно скажется на здоровье человека, и не рекомендую так делать, всё-таки это временное решение. С этим вопросом тесно связана проблема недвижимости. Если человек всю жизнь живёт в крошечной квартире, как это отразится на нём? Также негативно. Хочется, чтобы размер и качество жилья увеличивались в течение жизни. Возникает вопрос: должны ли мы жить в недвижимом имуществе? Что такое недвижимость — это здание, построенное на приобретённом девелопером участке, стоимость которого переносится на стоимость жилья. Она всё время повышается, потому что земля очень дорогая. Архитектура вроде OPod может стать началом «недвижимости» нового типа, которая не закреплена за землёй, потому что конструкцию легко перенести с места на место. Может быть, из-за того что в мире сейчас проживает 7,5 миллиардов людей, а в 2050 их будет 10 миллиардов, недвижимость станет более гибкой. Если вам придётся прожить в одном месте всю жизнь, что вы выберете: классическую или модульную, мобильную архитектуру, которая даёт возможность расширять жилье посредством присоединения других ячеек? В таком случае есть вероятность, что человек проживёт в OPod хорошую жизнь, потому что у него будет возможность модифицировать и совершенствовать пространство вокруг него.

— У вас есть похожий проект с кубическими ячейками. Они более просторные и оборудованы лучше, и всё же квартиры в трубах привлекли больше внимания. Значит ли это, что люди готовы пожертвовать функциональностью в обмен на яркую форму?

— Я всегда задаюсь вопросом, почему проект OPod стал таким популярным. Я думаю, причина в том, что у каждого из нас есть мечта о чём-то необычном, даже когда дело касается архитектуры: мы хотим, чтобы наше жилье было нескучным. Круглая форма и малый размер OPod позволяют представить, что внутри него у человека будет новая жизнь. Они маленькие — в одной квартире может проживать один-два человека. Кубические BoxPod более практичны — в них может поместиться до четырёх человек, но OPod куда интереснее, потому что они являются заявлением и отличаются ото всей остальной архитектуры. Часть этого заявления составляет тот факт, что в их основе лежит конструкция, которая уже используется в городе — водопроводная труба. И мы преобразуем её в архитектуру. Это превращение выглядит как магия, но эта идея не тянет на звание гениальной, людям просто нравится думать, будто можно переосмыслить что-либо и сделать новое из старого. Также OPod более интересны для прессы и тех, кто пишет об архитектуре, потому что здесь есть за что зацепиться, с отличие от BoxPod.

— Многие из ваших проектов относятся к классу элитных объектов. Но в то же время вы часто повторяете, что миссия компании Cybertecture состоит в том, чтобы облегчить страдания всех людей и удовлетворить базовую потребность в жилье. Не могли бы вы подробнее остановиться на этом несоответствии?

— Я надеюсь, что это положение не воспринимается как противоречие, я не противопоставляю миссию этим проектам намеренно. Во-первых, как и в случае многих других архитекторов, моя философия зрела вместе с тем, как развивалась моя карьера и как я размышлял о миссии моей профессии. В начале пути меня захватила тема инноваций и технологий, и я хотел заниматься исключительно хай-тек проектами. Но позже я столкнулся с трудностями, так же как и весь мир, — наступил экономический кризис, многие крупные проекты отменились или отложились. У меня был профессиональный застой, я спрашивал себя, какова ценность того, что я делаю, что я могу привнести в мир, каково моё истинное предназначение? В этот трудный период я осознавал, что весь мир испытывает трудности. В новостях я видел, что в мире есть множество людей, у которых нет даже жизненно необходимой архитектуры — дома, а я думал только о дорогостоящих масштабных проектах. Однажды я проснулся и меня озарило: настоящая цель моей работы — перейти от увлечения технологиями к осознанию того, что архитектура — это такая же технология, и вопросу о её назначении. Сегодня я считаю, что предназначение архитектуры как технологии — облегчать страдания. И миссия, например, офисного центра The Capital — создать хорошие условия труда, а миссия технологии OPod — помочь людям в трудной жилищной ситуации. Так что мне кажется, я не противоречу сам себе, эта двойственность — следствие того, что моя философия достигла другого уровня. Сейчас я понимаю, что архитектура как технология и то, как мы её применяем, может принести пользу. Моя философия стала более всеохватывающей: что бы ты ни строил, здание должно быть вкладом в изменение мира к лучшему.

Офисный центр The Capital в Мумбаи

— На Международном форуме и выставке 100+ TechnoBuild вы будете читать лекцию «Архитектура  как технология, решающая проблемы человечества». Поделитесь, пожалуйста, какими-нибудь идеями, как архитектура может помочь людям.

— Название лекции очень «громкое», надеюсь, я смогу оправдать ожидания слушателей. Абсолютно очевидно, что человек влияет на планету серьёзнее всего, он меняет природу. Так происходит, потому что её населяет огромное количество людей, для жизнедеятельности которых необходимо строить здания и инфраструктуру, создавать энергические системы и так далее, и всё это нарушает баланс планеты. Архитектура в этом случае — одна из ключевых технологий, потому что она потребляет до половины добываемых и производимых ресурсов. Такие глобальные проблемы, как изменение климата, нехватка энергоресурсов, голод, неразрывно связаны с тем, как мы конструируем мир. Если мы продолжим строить мир так же, как мы делали это в Новейшее время, мы очевидно попадём в беду. Как архитектор я спрашиваю себя, какова роль архитектуры в этом процессе, каким должно быть следующее её поколение, чтобы замедлить процесс разрушения? Если воспринимать архитектуру как лекарство, то нам нужно разработать новое поколение и заставить мир его принять. Как это сделать? Есть три пути, три вектора для размышления.

Во-первых, мы должны задать себе вопрос: какова концепция города, здания, пространства относительно нашей жизни? Обязательно ли города должны быть этими огромными агломерациями или они могут быть более миниатюрными образованиями? Обязательно ли здания должны строиться из бетона, камня и арматуры? Нужны ли нам и офис, и дом? Каковы взаимоотношения между этими элементами?

Второе направление мысли касается периода эксплуатации архитектуры. Когда рождается здание или город, они остаются на месте долгие годы. Но мир меняется так быстро, что необходимо продумать, как они будут приспосабливаться к новым условиям, включая те, которые мы не можем предсказать, например, массивные ураганы, солнечная радиация и новые болезни. Как мы можем сделать города программируемыми и легко приспосабливающимися — это второй вопрос, на который нужно себе ответить.

Третий аспект этой проблемы — мы должны начать использовать архитектуру, которую создаём, в качестве орудия для сплочения человечества, а не только способа заработать. Архитектура превратилась в товар. Она должна отдавать дань ценностям человечества, которые должны поддерживаться и использоваться, чтобы создать более экологически ответственный мир.

Архитектура — это та технология, которая изначально и заставила человека испытывать трудности, теперь мы должны усовершенствовать её, чтобы избавить его от них.

Жилая башня The Pad в Дубае

— Во время одного из выступлений вы сказали: «Во многих отношениях всё, что мы производили в прошлом, в скором будущем перестанет быть значимым». Думаете ли вы, что основные конструктивные элементы, такие как стены, плиты, двери и окна, будет заменены чем-то ещё?  

— Знакомые нам пол, стены и потолок останутся на месте, но они эволюционируют, потому что у пространства появится новый функционал, новые материалы и новые методы их возведения. Если мы продолжим работать из дома с помощью технологий достаточно долгое время, возможно, одна из стен в нашем жилище будет отдана под LED-систему, которая сможет моментально подключиться к любой точке мира. Это нововведение может стать повседневностью, потому что таков будет наш образ жизни. Или, например, понятие двери может измениться. Двери нужны нам для безопасности и уединения. Может быть, в будущем в магазинах будут установлены рамки, считывающие коды продуктов при проходе через неё, так что оплата будет производиться автоматически и барьеры будут не нужны. Уже сегодня в отелях иногда ванные представляют собой стеклянные кубы: представляете, как это неловко, если вы делите номер с коллегой! Но границы ванной начинают размываться.

Кроме того, с ростом населения квартиры станут ещё меньше, ванные комнаты, кухни и другие помещения превратятся в трансформеров, которые будут выдвигаться по необходимости. Эти преобразования меняют то, как мы используем пространство, и понятия, которые мы используем для его описания.

— Поэтому некоторые называют вас «киберархитектор». Что это за профессия?

— В университете я изучал архитектуру, но когда я основывал свою компанию, то не хотел использовать это слово по причинам, которые описал выше: мир слишком быстро меняется, и материалов, которые используются в строительстве, гораздо больше чем мы думаем (например, данные, сеть и интеллект — это тоже материалы). Но мне показалось, что слово «Архитектура» с большой буквы не отражает этого. Я хотел, чтобы у меня было напоминание о том, что каждый проект, который мы делаем, связан с настоящим и будущем, а материалы, которые мы используем, выходят за рамки классического представления о них. Поэтому я выбрал слово Cybertecture. Приставка cyber- не обязательно значит причастность к высоким технологиям. Сначала она означала «не из этого мира». Может быть, когда-нибудь слово «киберархитектор» станет настоящим названием должности или степени, и этот человек будет уметь проектировать здания, писать коды и разбираться в робототехнике. Но одно совершенно ясно: появляется новая профессия, связанная с архитектурой, но выходящая за её рамки.

Мини-город в шаре Technosphere в Дубае

— Какова будет роль архитектора в будущем, в котором большинство его обязанностей будет выполнять нейронная сеть, и что будут делать строители, если их работу будут исполнять 3D-принтеры?

— Надеюсь, что мы все просто отправимся в отпуск (смеётся). Я уверен, что грядёт ренессанс креативности, в который архитекторы и дизайнеры будут работать в коллаборации с искусственным интеллектом и нейронными сетями, чтобы понять мир на уровне, недоступном человеку в одиночку. Например, умные города работают по принципу нейронной сети. Здания, светофоры, смартфоны, подключённые к интернету, накапливают данные; оптимизирующие алгоритмы управляют всеми процессами: подсказывают автомобилю, куда ему нужно свернуть, чтобы избежать затора, выключают свет в здании, в котором никого нет, чтобы экономить электричество. Но красота человеческой цивилизации — не только в оптимизации, она в нашей чудаковатости и творческой изобретательности. Я называю это ренессансом, потому что скачок, произошедший в средние века, был ознаменован слиянием искусства, инженерного дела и науки, которое привело ко всем этим открытиям и изобретениям. И мне кажется, это стечение обстоятельств повторяется сегодня. Архитекторы исполняют роль посредников и хранителей появляющихся решений. Мы живём в удивительное время, когда можно возвести то, о чём десять лет назад и подумать не могли. И нам доступна эта возможность, способная сделать мир лучше.

— Ваши проекты часто называют футуристичными, но многие из них уже находятся на стадии строительства. Есть ли какая-то веха, после которой вы будете готовы сказать, что всё, будущее наступило? 

— К сожалению, нет. Каждый момент — это уже будущее. Завтра произойдёт что-то такое, чего я не мог предугадать сегодня. Меня часто спрашивают, почему я перескакиваю с одного стиля на другой, с большого проекта на маленький и так далее. Так происходит, потому что я считаю, что путь до результата важнее, чем его конечная точка. Путь — это и есть исполнение мечты. Нам всем выделено крайне ограниченное количество времени. Вопрос в том, насколько хорошо ты его использовал, какой путь ты проделал и какой путь мы проделали вместе. Так что будущее — это постоянно отодвигающийся рубеж. Даже если мне покажется, что я решил какую-либо проблему сегодня, это очень наивная точка зрения, потому что за спиной меня поджидает ещё большая трудность. Да, некоторые из моих проектов футуристичны, но через десять лет люди посмотрят на них и скажут, что не такие уж они были и футуристичные. Это меня и мотивирует придумывать что-то новое и браться за новые задачи.

Офисный центр The Cybertecture Egg в Мумбаи

— От чего человечеству придётся отказаться с точки зрения архитектуры по мере роста населения?

— Это очень опасный вопрос! Мне придётся дать на него неоднозначный ответ. Как и многие, я думаю, что есть лимит количества людей, которые могут проживать на планете. К 2050 году площадь, занятая постройками, увеличится вдвое — звучит как неразрешимое уравнение. Если мы продолжим строить так, как мы делаем это сейчас, у нас будут неприятности. Так что чем-то мы будет вынуждены пожертвовать. Скорее всего, нам придётся отказаться от места и жить в более скромных квартирах. Архитекторам будут строить более сдержанные, приближенные к масштабу человека строения. Нам также придётся уменьшить количество потребляемых ресурсов: сократить потребление электроэнергии, горячей и питьевой воды, снизить число единиц техники и украшений дома. И к сожалению, нам придётся пожертвовать своим физическим и психологическим здоровьем в следствие ограниченного количества ресурсов, пищи, места и свободы. Эти жертвы звучат ужасающе, но человек как вид всегда сталкивался с такого рода испытаниями и удивительно хорошо с ними справлялся, в этом дух человечества. Так что у нас есть шанс на достойную жизнь, но для этого нам необходимо осознать, что задача, стоящая перед нами, общая.

— Можете ли вы представить, что человечество приобретёт в процессе?

— Во-первых, человечество всегда продолжает приобретать знания, мы будем учиться на собственном опыте. Кроме того, мы глубже проникнем в суть уже знакомых явлений, к примеру, наших отношений и общечеловеческих уз. Мы многое узнаем о взаимоотношениях с технологиями, роботами и машинами. Мы будем жить в тесном взаимодействии со зданиями. Возможно, с освоением космоса появятся новые миры. Новые связи будут вплетаться в старую канву жизни и создавать узор, который сейчас трудно представить. Нас ждёт много нового с ближайшее столетие. 

— Вы не боитесь думать и планировать так смело?

— О, ещё как боюсь! Я ничего не боялся, когда был моложе, но я был глупым. Я думал, что сейчас приду и всё решу. Я боюсь за будущее своих детей, будут ли они жить достойно, безопасно, найдут ли они своё место в мире, будут ли они счастливы, я не могу гарантировать ничего из этого. Но если ты боишься, это не значит, что ты не можешь одновременно быть смелым и смотреть вперёд с оптимизмом. Мудрейшие люди видят мир реалистично, но не смиряются с тем, что видят. Мы должны продолжать упорно работать, чтобы сделать мир лучше. Но это стремление исходит из боли, населяющей мир. Если бы мне не было страшно, я бы играл в гольф каждый день, а не придумывал дома из труб. Мне страшно, но это нормально, это отлично мотивирует.

— Это то, чему вы учите своих студентов в Cybertecture Academy?

— Наверное, да. Я не говорю им напрямую, что они должны быть бесстрашными, но они чувствуют и учатся этому. Я спрашиваю 12–13-летних подростков об их мечтах, о том, чего они боятся и что можно исправить в мире. И когда они задумываются об этих вопросах, они находят себя, своё предназначение. Это лучший вид обучения — зажечь внутренний огонь, активировать скрытый талант. И тогда они знают, что у них есть цель и миссия, и когда они будут трудиться, чтобы занять своё место и повлиять на мир, они будут получать удовлетворение.

Джеймс с учениками Cybertecture Academy 

— Что побудило вас к созданию школы?

— У меня было много причин. Во-первых, это благодарность за своё образование, потому что я родом из очень бедной семьи, и я первый в семье, кто закончил университет. Во-вторых, моя мама всю жизнь проработала учителем начальных классов. Она очень любила своё дело и часто рассказывала, какими хорошими людьми стали её ученики. Очевидно, что учитель оказывает огромное влияние на человека. Так что в какой-то момент мне захотелось поделиться всем, что я узнал о жизни, о том, что такое страх и как принимать вызовы, за свою карьеру, причём сделать это раньше того, как дети пойдут в университет. И в-третьих, где-то десять лет назад, во время экономического кризиса, у нас совсем не было заказов, и моя жена сказала, что мне надо чем-то занять себя. Я решил организовать летние курсы, и так началась история Cybertecture Academy.

— Мой последний вопрос будет о стране проведения Форума 100+. Несмотря на то, что Европа и Азия встречаются на территории России, считается, что менталитет страны более азиатский, нежели европейский. Какие из ваших решений можно было бы применить в России с её климатом и менталитетом?

— В настоящий момент всё моё внимание сосредоточено на том типе жилья, которое поможет решить проблему бездомности. Когда я приезжал в Москву, я увидел, что у вас тоже много бездомных. Это была зима, и мне было ужасно холодно, даже несмотря на то, что я сидел в машине, не представляю, как люди могут жить на улице в такой мороз. Я бы очень хотел предложить правительству ту стратегию движимого жилья, которую мы обсуждали выше, в качестве способа борьбы с бездомностью. Администрация Москвы могло бы поддержать негосударственные общественные организации и передать им на короткий срок, допустим, десять лет, неиспользуемый участок земли, на котором они могли бы установить временное жильё, вроде наших OPod, или любой другой тип недорогой мобильной постройки, чтобы сформировать на этом месте сообщество. Россия только выиграет от этого. Нельзя оставлять людей за бортом, потому что когда людей, не включённых в общество, становится много, оно терпит крах.

Не так давно я основал стартап-компанию Homed, которая будет консультировать тех, кто захочет заняться установкой OPod и BoxPod, по вопросам их устройства, сборки, наполнения и лицензирования по всему миру. Мы можем помочь фабрике, которая возьмёт на себя их производство в России. Архитектуру можно использовать для того, чтобы обеспечить убежище бездомным.

— Только в этом случае нужно будет продумать серьёзную теплоизоляцию для микроквартир.

— Вообще-то прямо сейчас мы планируем реализовать три проекта в Ванкувере, а там тоже достаточно прохладно. Хотя, наверное, всё-таки не так холодно, как в России. Но не беспокойтесь, мы что-нибудь придумаем.

• Фото:Cybertecture