Cлово о мастере

• Текст:Феликс Новиков
  3 августа 2018
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Первый из них — низший — мы оценим в качестве архитектурного ремесла, подразумевающего владение нормативными установками и способностью к проектной работе в рамках общепринятых стереотипов.

Второй ранг, квалифицирующий овладение профессией архитектора, имеет в виду свободную ориентацию специалиста в комплексе архитектурной проблематики, обеспечивающую возможность создания композиционных систем различной сложности. Это уровень профессионализма.

Третий — высший, характеризует архитектора в качестве мастера и подразумевает сугубо индивидуальный, личностный творческий почерк, за которым стоят осмысленные творческие установки, обеспечивающие неповторимость создаваемый архитектурной формы. Такие мастера способны внести в процесс развития зодчества конкретный персонифицированный вклад.

Французский философ Дени Дидро заметил: «Правила превратили искусство в рутину, и я не знаю, не принесли ли они больше вреда, чем пользы. Скажу точнее, они помогли человеку заурядному и повредили человеку одарённому». Но мастерство может позволить себе недозволенное и оказаться правым.

В свою очередь, мастеров высшего ранга можно ранжировать в зависимости от широты сферы их творческого влияния на три уровня, подразумевающих соответственно региональную, национальную и мировую значимость творческих достижений.

Ле Корбюзье © Federico Babina Architect

Такова общая, изначальная установка в классификации мастеров архитектуры. Вместе с тем заметим, что так или иначе организованных творческих коллективов, частных проектных бюро и прочих образований с «ограниченной ответственностью», иначе говоря, архитектурных мастерских много больше, нежели зодчих, достойных этого звания. Скажем и то, что оценивать мастера следует исходя из того, насколько он достиг цели, поставленной им самим. Но мы продолжим их классификацию по другим существенным признакам.

Встречаются мастера одной темы и, напротив, мастера универсального таланта. Одного зодчего характеризуют новаторские устремления, другого следование традиции. Есть мастера, обладающие особым даром изобретательства, и это способность активно выражается в формотворчестве, в то время как другие обладают своеобразным талантом воспроизводства уже известных исторических образцов.

Есть архитекторы, творчество которых питается главным образом логикой мышления, расчётливой оценкой всех обстоятельств, более того, конъюнктурой. Есть другой тип мастера. Как бы не от мира сего. Художник, которому как будто бы и не свойственна способность к восприятию логики обстоятельств творческой задачи. Однако такому мастеру нередко удаётся создание яркого произведения зодчества. И тогда выясняется, что подобное явление может быть извлечено из его внутреннего мира, имеющего свои невидимые связи с жизнью. Есть особый дар интуитивного понимания общественных потребностей и вкусов, способность привнести в жизнь то, в чём она нуждается. Подобные произведения возникают как откровения, как творческие открытия.

Нередко встречаются зодчие, программирующие образ сооружения заранее, до столкновения с предметностью задачи. Другие, напротив, полагают, что творчество должно импульсироваться получением конкретной информации, и соответственные архитектурные решения должны из неё извлекаться. Я полагаю вторую позицию более плодотворной.

В многообразии профессиональных талантов можно заметить и такой тип мастера, творчество которого в развитии выражается в отборе личных приёмов, характерных художественных средств. Накапливаясь со временем. они составляют, уже упомянутый, собственный, личный «парк форм». Их применение делает работы такого мастера безошибочно узнаваемыми. В то же время другой профессионал опирается на свой творческий метод, на подходы, дающие в каждом случае такие решения, которые непосредственно вытекают из конкретных условий задачи. И тогда каждое сооружение отличает соответственный подход, результатом которого становится оригинальный композиционный приём, свой ритмический строй, своя стилистика, одним словом, свой неповторимый мир. Разумеется, высокие результаты достижимы в обоих случаях.

Есть ещё один важный аспект классификации мастерства. Оно может быть относительным и абсолютным. В первом случае возникает произведение, художественная ценность которого преходяща. Мы нередко видим работы, способные устоять во времени относительно недолгий срок. Постройки такого уровня с течением времени утрачивают свежесть и остроту, хотя и оказывают определённое положительное влияние на процесс развития архитектуры. Абсолютное мастерство творит свои произведения, имея в виду вечность.

Антонио Гауди © Federico Babina Architect

Но есть ещё одна категория мастеров — это небожители, несущие в мир свою эксклюзивную архитектуру, которой с неизмеримо меньшим успехом стремятся подражать другие архитекторы. Такие мастера были и в прошлом. Среди них Палладио, Лeду, Гауди, Райт, Корбюзье, Мис, Кан и Мельников. В нынешние времена мастеров подобного масштаба принято называть stararchitect, иначе говоря, звёздами. И они, действительно, небожители, потому что значительную часть жизни проводят в небесах, летая от одного своего офиса к другому, от одной своей стройки к другой, ибо расположены они в разных частях света.

В архитектурном творчестве, как и в каждом другом виде искусств, существует объективная необходимость соотнесения личных творческих устремлений с общественными потребностями. Каждому мастеру — и это важно — должна быть свойственна способность ощущения времени. И я повторюсь — именно из него, из воздуха времени архитектура извлекает свои формы. Можно сказать, что глазами мастера смотрит время и его искусством выражает себя.

Но если ощущения текущего времени для относительного мастерства достаточно, то для абсолютного, я повторюсь и в этом, нужно ещё и ощущение вечности. Должно быть, в этом и состоит высший дар художника — понимать и чувствовать свою причастность к текущему моменту и, вместе с тем, к прошлому и будущему. Только такое творческое состояние может породить произведение, способное устоять во времени.

Яркие, убедительные современные образы возникают всякий раз в том случае, когда они извлекаются из существа и специфики всего комплекса формообразующих факторов. И, тем не менее, каждый мастер из одних и тех же условий извлекает своё решение. Выдающиеся творческие личности, обладающие комплексом качеств и талантов мастера — ниже я попытаюсь их назвать — умноженных на энергию, целеустремлённость, если угодно, одержимость, прорывая всяческие ограничения, находят средства для реализации своих идей.

Мис ван дер Роэ © Federico Babina Architect

Мастерство зодчего приносит обществу ощутимый эффект во многих жизнепроявлениях —
социальном, градостроительном, функциональном, техническом, эстетическом, экономическом. Но что же здесь главное? Какой эффект важнее? Полагаю, что тот, который оказывается более долговременным. И здесь возникает своеобразное явление. В годы становления и развития советского модернистского движения, приступая к решению конкретной задачи, архитектор получал руководящие установки, в которых на первое место ставилась экономика, на второе — простота возведения, на третье — функция, а эстетика вообще выносилась за скобки. Но если посмотреть на проблему в перспективе, все критерии выстраиваются противоположным образом.

И, действительно — затраты единовременны, функция, являвшаяся исходным посылом созидательного акта, со временем трансформируется и может быть вовсе подменена другой. Зато эстетические достоинства постройки со временем способны к росту. Счастлив город, к которому прикоснётся рука мастера. Ведь и городов в России много больше, чем мастеров архитектуры.

А теперь я попытаюсь выстроить некую иерархию достоинств, которым следует обладать мастеру, и сопровожу её соображениями о возможных последствиях их отсутствия.

Итак, самое первое нужное ему качество — восприимчивость, способность к восприятию всяческой информации, имеющей отношение к творческой проблеме. 

Здесь главное, охватывающее все частности, выражается в понимании жизни, интересов людей, общества. Иначе неизбежно возникают противоречия — идеи препятствующие жизни, ложные социальные установки, стремление навязать жизни схоластические структуры и т. д. И тогда жизнь не получает того, в чём нуждается. Её реальные процессы и, вместе с тем, множество людей лишаются необходимых комфортных условий.

Мастер непременно понимает, чувствует специфику среды. Он знает, что она поможет ему верно ориентироваться в пространстве. В её содержании — предпосылки неповторимости. Такую же чуткость, то же понимание проявит он и к функции. И тогда не случится просчёта во взаимоположении её компонентов, ясными будут связи между ними и главные её составляющие получат должное внешнее выражение.

Мастер должен обладать сознанием исторической преемственности, пониманием сущности традиции, дабы избежать поверхностного подхода к проблеме, механического воспроизводства копируемых приёмов, форм, декора. Вместе с тем ему следует быть новатором, способным разрушать привычные стереотипы, создавать новые яркие образы, обогащающие городские пространства.

Заха Хадид © Federico Babina Architect

Ему должно великолепно ориентироваться в средствах воплощения архитектурных идей, которые он предлагает, быть точным в выборе конструктивного решения и материалов. И тогда он достигнет желаемого образного решения, не требующего избыточных сил и средств, прилагаемых к достижению цели созидания.

Мастеру надо обладать множеством других качеств. Если его подведёт зоркость пространственного мышления, он может нежданно обнаружить непредвиденные ракурсы, компрометирующие постройку. Если он утратит чувство масштаба, то может возникнуть конфронтация его сооружения с соседствующими объектами, способная разрушить единство создаваемого ансамбля. А если его подведёт ничем не измеряемое чувство меры, то архитектура утратит ясность и достоинство форм, станет навязчивой и суетливой.

Не забудем о полезных мастеру графических и живописных способностях, о необходимом таланте общения с людьми, обладании даром полемиста, способностью убеждать в своей правоте, владении ораторским искусством. Скажем, наконец, что мастер архитектуры подобен спортсмену-многоборцу, который владеет каждым видом спорта, в котором выступает и побеждает по сумме баллов.

Ну, а если вместо всего перечисленного попробовать найти одно краткое определение суммы качеств, которыми должен обладать мастер? Есть ли такое слово или словосочетание? Оно есть, и его нашёл мой давний друг, писатель и журналист Александр Агранович, бывший в 60–80-е годы заведующим отделом науки популярной тогда «Литературной газеты». Его перу принадлежит «Притча о царе и архитекторе», которому было велено построить великолепный дворец, а срок на то дан всего один месяц.

«Взялся мастер за дело и тут же столкнулся с тем, что ни шагу ступить не может без царской на то грамоты. Ни людей нанять, ни лес повалить, ни материал закупить. Всякий раз его останавливали царские визири — то визирь по кадрам, то визирь-лесничий, то по делам торговым — и вновь за грамотой к царю посылали. А царь, тем временем, то на охоте пребывал, то был свадебным пиром занят. И так полсрока в ожидании грамот пропало. Наконец, когда дворец был уже под крышей, пожелал зодчий у заморских купцов ковры приобрести. И тут остановил его визирь по заморской торговле. И опять бросился мастер в ноги к царю. “Что ещё тебе нужно?” — раздражённо воскликнул царь. “Дай мне такую грамоту, чтобы заранее всё было позволено. Всё, что потребуется”. Повелитель рассвирепел: “Уж не хочешь ли ты быть царём?!” — спросил он грозным тоном. До срока оставалось всего три дня, и архитектору нечего было терять. Он ответил бесстрашно: “Я хочу быть царём в своём деле!”

Быть мастером — это значит быть царём в своём деле.

Профессия архитектора космополитична по определению. Архитектура не нуждается в переводе. Все мы, в известном смысле, происходим от своих древнеегипетских, древнегреческих, древнеримских, древнерусских и других предшественников, творивших по всей планете. И гастроли мастеров по разным странам в прошлом и настоящем подтверждают эту истину.

Успех никому не гарантируются заранее. И небожители нередко проигрывают конкурсы. Удача может быть результатом точно рассчитанного эффекта. Иногда удача бывает неожиданна. Всегда неожиданны ошибки. Мастерство надо подтверждать каждой новой работой. А новая задача способна поколебать ранее обретённую уверенность в себе. Она всегда связана с сомнениями, разочарованиями, надеждами.

Каждый истинный творец приносит в этот мир создаваемые им художественные образы — поэтические, музыкальные, живописные. И даже, казалось бы, немногое — новое словосочетание, новые ритмы, невиданный прежде колорит оказываются ценностями, обогащающими культуру, передаваемую из поколения в поколения. Также и в архитектуре — новые формы, пластические построения, новые композиционные приёмы, делают человечество богаче.

Но можно ли себе представить идеального мастера, идеального архитектора? Пожалуй, я не возьмусь за такую задачу. Во-первых, потому что, как мы знаем, в любом обществе найдутся критики нашей работы. Нынче непосвящённые в сферу архитектурного творчества нисколько не церемонятся в оценке труда зодчего. Во-вторых, ещё и по той причине, что само наше профессиональное сообщество щедро на критику и не всегда с удовольствием признаёт успехи коллеги. Не секрет и то, что мастера тайно и явно соперничают друг с другом, порой ревнивы к успехам собрата по цеху, не скупятся на острое слово. А потому я предоставляю каждому, читающему сей труд, коллеге, возможность выбрать свой собственный идеал, а если таковой не найдётся, увидеть в нём самого себя.

Луис Кан © Federico Babina Architect

Архитектуру творят оптимисты. Слабому духом она не даётся. Пределы свободы каждый устанавливает для себя сам. Но больше посмевший, большего и достигнет. Иногда слышатся упрёки в адрес архитектора — будто бы он творит во имя собственной славы, побуждаемый эгоизмом творческой личности, строящей «памятники себе». Я не стану оспаривать такое утверждение. Скажу лишь, что в числе мастеров архитектуры есть великие эгоисты. Список их имён составляет гордость человечества, а плоды их творчества — бесценное его богатство.

• Графика:Federico Babina Architect