Амфитеатр, который стал бургером

• Текст:Артем Дежурко
  12 июля 2018
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Сегодня амфитеатрами называют открытые летние театры с трибунами, которые расположены ступенями на склоне. Они напоминают театры Древней Греции. Но греки называли «амфитеатром» замкнутую воронку трибун, окружающую со всех сторон эллиптическую площадку — арену. Свой амфитеатр был почти в каждом городе Римской империи. Самый известный из них — Колизей в Риме. Первые амфитеатры были построены в городах Южной Италии, которые подчинялись Риму, но были греческими или полугреческими по языку и культуре. Само слово «амфитеатр» — греческое. Так что, может быть, амфитеатры, как и их предшественники театры, — тоже изобретение древних греков.

Сооружения, похожие на античные амфитеатры и называвшиеся так же, строили в XVIII веке в Англии. В этих временных, но больших сооружениях зародился современный зрелищный спорт. В частности, там проходили первые состязания боксеров. Английский амфитеатр той эпохи — предок современного цирка. Но чаще всего в Новое время амфитеатрами называли сооружения, которые древний грек назвал бы театрами — разомкнутые воронки трибун, устроенные на естественных склонах. Это новое значение слово получило по ошибке, но ошибка произошла так давно и была совершена такими авторитетными людьми, что его первоначальный смысл забылся и теперь известен только археологам.

Летний кинотеатр в парке Фили

Во Флоренции, на окраине города, стоит огромный дворец Питти. Когда было учреждено Великое герцогство Тосканское под властью Медичи, палаццо Питти стало одной из двух официальных резиденций герцогов. Позади дворца в склоне холма была каменоломня. В XVI веке ей придали форму правильной подковообразной воронки, упирающейся краями в крылья дворца, и гораздо позже, только в 1599-м или даже в 1630-е годы, устроили на склонах воронки несколько рядов ступеней. Сооружение очень напоминает по форме античный театр, но как театр не использовалось: на его полукруглом дне устраивали карусели (разновидность турнира), конные балеты и аллегорические постановки по случаю важных династических праздников. Называли его не театром, а именно амфитеатром.

Французская королева Мария Медичи устроила в Париже, в парке своего Люксембургского дворца, амфитеатр по образцу флорентийского. Он, в отличие от своего прообраза, не сохранился. Неизвестно, как он выглядел и были ли там ступени. Так или иначе, с этого времени слово «амфитеатр» прочно входит в словарь европейских садовников. Они называли так открытые театры и, кроме того, любую полукруглую площадку в парке, даже без ступеней по периметру, или полукруглую площадь перед дворцом (как например, в Нимфенбурге, Казерте и Царском селе), которую по-русски обычно называют циркумференцией. Барочная циркумференция-«амфитеатр» происходит не от греческого театра, а от римской экседры, но садовники Нового времени плохо знали античную архитектуру и путались терминах.

В XVIII и XIX веках амфитеатры (за исключением английских балаганов для бокса) — это парковые сооружения: либо элементы планировки регулярного парка, либо маленькие открытые земляные театры в них, где ставили спектакли для хозяев усадьбы и их гостей. Такие амфитеатры были в Кусковском парке (сохранился фундамент), в Павловске (там Бренна построил даже два амфитеатра, Каменный и Земляной, обращенные друг к другу и разделенные речкой: в Каменном сидели зрители, в Земляном шли спектакли).

Пространство выставочно-дискуссионного проекта бюро Wowhaus на выставке АрхМосква, 2015 

В XX веке их начинают строить и в общественных парках, а с середины века, с развитием звуковой аппаратуры, амфитеатры становятся огромными, и в них начинают проходить массовые концерты. Один из лучших амфитеатров-гигантов модернизма — эстрада-трибуна Певческого поля под Таллином, построенная в конце 1950-х (архитекторы Алар Котли и Хенно Сепманн). Певческое поле предназначено для фестивалей хорового пения, которые регулярно проходили в Эстонии с конца XIX века, сначала в Тарту, затем в Таллине. Это бетонный амфитеатр вместимостью около 15 000 человек под вантовой кровлей; и выровненный, вогнутый пологий склон перед ним. В амфитеатре могут находиться как певцы, так и зрители: во втором случае представление дают на площадке перед ступенями. Вскоре после таллинского Певческого поля были построены похожие эстрады в Вильнюсе и Риге, а затем и по всему Советскому Союзу пошла мода устраивать в парках так называемые «Певческие поля» (как правило, это просто открытые эстрады размером несколько больше обычного).

Хотя театры Нового времени, как правило, на античные театры не похожи, есть исключения. Знаменитый архитектор XVI века Андреа Палладио построил в Виченце странную реконструкцию античного открытого театра в интерьере, под облачным небом, нарисованным на потолке. Чуть позже похожий театр сделал в Саббьонете ученик Палладио Винченцо Скамоцци; а двести лет спустя — палладианец Кваренги в Петербурге (Эрмитажный театр). Кажется, сиденья «амфитеатром» первоначально были и в Останкинском театре-дворце.

Оливковый пляж, парк Горького

По мере того как эта архитектурная форма жила, постоянно меняя то назначение, то название, она обрастала смыслами, которые теперь неотрывно связаны с ней. Прежде всего, амфитеатр — это античная форма и античное слово, а где античность — там демократия. Вдобавок, сама форма театральной воронки прямо связана с политическими процедурами античной демократии. В Древней Греции были здания, похожие на маленькие крытые театры. Это булевтерии — залы, где собирались аристократические советы городов. Заседания римского сената могли проходить в разных помещениях, некоторые из которых, кажется, могли выглядеть как булевтерии. Так, заседание в мартовские иды 44 года до н. э., когда был убит Цезарь, происходило в портике Помпея, в экседре, специально оборудованной для них. Есть предположение, что там стояли полукруглые ряды сидений, поднимавшиеся ярусами. То есть экседра выглядела как маленький театр. Такую же обстановку мы видим на часто репродуцируемой картине Чезаре Маккари «Цицерон обличет Катилину» (1888), где изображено другое знаменитое заседание римского Сената, 7 или 8 ноября 63 года до н. э., в храме Юпитера Стратора на Священной улице. Маккари, по всей видимости, считал, что древний храм Юпитера Стратора — это ротонда вблизи Форума, сохранившаяся до наших дней и больше известная под именем храма Божественного Ромула; и изобразил на картине ее интерьер.

История XX века вновь связывает форму амфитеатра с темой демократии. Отделение Эстонии от Советского Союза началось в 1988 году с массовых митингов на таллинском Певческом поле. Так как обычай хорового пения — одна из основ национального самосознания эстонцев, да и место располагало, на митингах много пели; из-за чего события 1988 года вошли в эстонскую историю под названием «Поющей революции».

Участок Крымской набережной

Да и амфитеатры Нового времени — усадебные затеи, забава аристократов — не противоречат демократической теме. Преобладающий в то время партерный тип театра — сословный. Аристократия занимает ложи, простолюдины — партер, и между ними — непреодолимый барьер. Но в летние театры усадебных парков и дворцовые театры, вроде Эрмитажного и Останкинского, простолюдинов не приглашали. Зрителями были люди, равные друг другу, и им не от кого было ограждать себя барьером. Находясь в своем кругу, они могли демократически усесться на ступенях амфитеатра.

Но вернемся к партерному театру.

Театр барокко не похож на античные театры-воронки, зато похож на городскую площадь той же эпохи барокко — небольшую, замкнутую, с аркадами по периметру. Так выглядит площадь Аннунциаты во Флоренции, которая только в первые годы XVII века приобрела свой нынешний вид, Пласа-Майор в Мадриде и площадь с тем же названием в Толедо, регулярные площади Генриха IV и Людовика XIV в Париже. Причина этой связи очевидна. Театр заимствует форму у площади, потому что площадь — тоже театр. На ней издавна проходили пышные манифестации власти и церкви: торжественные шествия, карусели, открытые богослужения, казни. Площадь в эти дни работала как театр. Места у окон, откуда можно было разглядеть происходящее, покупали, как билеты в ложу.

Барочный театр и барочная площадь, функционирующая как театр, предполагают не только строгое разделение зрителей на толпу и привилегированное меньшинство, но также и то, что в течение всего спектакля зрители будут неподвижно находиться на своих местах. А затем произошла удивительная вещь: зритель городского спектакля встал с места и пошел.

Этот подвижный зритель, фланер — новый персонаж в городе, и предмет его интереса — тоже новый. Фланеру не интересны спектакли власти. Перед его рассеянным взглядом бесконечным потоком течет городская повседневность. В этом бесцельном, быстром движении толпы и в том, как его сканирует зрение гуляющего горожанина, есть предчувствие кинематографа (Виктор Форнель в 1867 году, анализируя взгляд фланера на город, называет его «подвижным дагерротипом»).

Пространство экспозиции в Architektur Galerie Berlin — выставка и площадка для лекций и дискуссий 

То, как фланер идет и смотрит — новый способ находиться в городе. И, словно подлаживаясь под него, начинает меняться город. Города XIX века обзаводятся пространствами, предназначенными для прогулок: общественными парками, бульварами, тротуарами вдоль главных улиц, часто также под сводами аркад. Замкнутые аркады городских площадей разворачиваются в бесконечную перспективу Риволи, в прямые галереи пассажей. Длинные ряды арок как бы обрамляют мгновенные снимки, которые делает взгляд фланера, идущего под сводом галереи. Пролеты арок становятся кадрами документального фильма его впечатлений.

Подобного опыта жизни в городском пространстве следующий, XX век не знает. Тот самый технический прогресс, который в XIX веке очистил городские улицы от мусора и нечистот, оборудовал их тротуарами, ночным освещением и позволил фланерам с комфортом прогуливаться по ним, столетие спустя вымел горожан с улиц.

Телекоммуникации избавили их от необходимости выходить на улицу, чтобы поддерживать знакомства и узнавать новости. Торговые сети и универмаги подкосили уличную торговлю. Повседневная жизнь горожанина превратилась в циклическое движение между интерьерами (дома, офиса, универмага, бара, парикмахерской и т.д.), причем средством перемещения между ними служит также интерьер (автобуса, вагона метро или личного автомобиля). Обычай ежедневных утренних прогулок, обязательный для дворянства и буржуа старого режима, ушел в прошлое. Улицы и площади заполнили автомобили, в парках и на бульварах остались одни бегуны и собаководы.

Одна из трудных задач современной урбанистики — выманить на улицу горожан, которые уже несколько поколений сидят дома перед телевизором и не очень-то понимают, что им делать на улице. Поэтому урбанистика предлагает им все сразу: и променад, и бургеры, и прокат велосипедов, и петанк, и пляжный волейбол, и возможность фрилансить на вайфае. Общественное пространство в современном городе — само как бургер, в том смысле, что в нем наслаивается друг на друга несколько функций.

Выставка “Architecture for communication” бюро Wowhaus, январь-февраль 2015, Architektur Galerie Berlin 

Поэтому и пространства современных площадей слоистые, складчатые, многоярусные. Таковы Крымская набережная Wowhaus, площадь перед зданием шотландского парламента в Эдинбурге и набережные гамбургского Хафенсити (Энрик Мираллес), терминал в Иокогаме и крыша торгового цента в Стамбуле (FOA). Архитектор Алехандро Саэра-Поло, ученик Рема Колхаса и в тот момент партнер FOA, объяснял структуру стамбульского торгового центра так — он расположил функции здания слоями друг над другом, затем начал тасовать их, как карты, а затем усложнил геометрию и переплел их.

Среди множества новых функций городской площади сохраняется и одна старая. Современное общественное пространство по-прежнему служит городским театром. Но спектакли, которые в нем разворачиваются, теперь — спектакли одного актера. 

Фланер XIX века подсматривал, современный фланер позирует. И основная его аудитория, конечно — в социальных сетях. Раньше границей, отделяющей зрителя от городского спектакля, была рама арочного проема. Теперь эту роль играет экран телефона. Что же касается площади, то теперь вся она — зрительный зал, но любая ее точка в любой момент может стать подмостками.

И тут оказывается, что форма амфитеатра в широком смысле, то есть расслоение площади и расположение ее слоев ярусами, чрезвычайно подходит для такого спектакля. Она амбивалентна. Сцена не обязательно должна находиться внизу и, кроме того, ступени амфитеатра сами могут быть сценой. Это его свойство хорошо демонстрируют барочные лестницы-каскады перед дворцами и храмами, вроде известной Испанской лестницы в Риме, ведущей к церкви Тринита-деи-Монти. Это амфитеатры наоборот: зрители смотрят со ступеней вверх, где над их головами, перед входом в здание, разворачивается очередной важный спектакль религии или власти. Недаром Испанскую лестницу все фотографируют снизу, и никто не делает снимков города с ее верхней площадки: панорама Марсова поля, которая оттуда открывается — одна из самых невыразительных. Но на вертеп, который устанавливают на Рождество на одной из ее площадок, удобней смотреть с верхних ступеней; а на площади у ее подножия время от времени выступают фокусники и музыканты. Это амфитеатр, работающий в обе стороны.

Кроме того, попытка современных урбанистов «вернуть людям город» — гуманистическая и пассеистическая затея. Урбанисты надеются, насколько возможно, восстановить в городах дух общины. Их вдохновляют смутные воспоминания о маленьких европейских городах прошлого, все население которых сходилось по воскресеньям на рыночной площади, они вспоминают о временах, когда слова «горожанин» и «гражданин» были синонимами. На горизонте их сознания маячат призраки форума и агоры. И из мерцания всплывает форма амфитеатра, с которой привычка культуры связала темы равенства, свободы и политического участия.