Жилой дом «Маросейка, 11»

• Текст:Елена Одинец
  20 апреля 2024
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Мы начали обследовать здание в 2017 году и не прекращали своей работы вплоть до самого окончания восстановления. Это был сложнейший процесс выявления и анализа архитектурных деталей и элементов конструкций, которые больше трех с половиной веков замещали и дополняли друг друга. Драматическая история здания воплотилась в наслоениях кирпичных кладок, прорубленных и заложенных проемов, подшитых и растесанных сводов — огромного количества артефактов, для каждого из которых мы должны были определить роль на новом этапе развития комплекса исторических зданий, продолжавшего свое существование уже в формате жилого дома «Маросейка, 11».

Состояние здания

Когда мы начали работать, п-образный в плане комплекс зданий, состоящий из главного трехэтажного дома с проездной аркой во двор и боковых крыльев переменной этажности, находился в плачевном состоянии. На протяжении XX–XXI веков здание использовалось как жилой дом с коммунальными квартирами. На первом этаже располагались магазины, службы быта и кафе. Такой формат использования не мог не сказаться на состоянии всех элементов исторической постройки. Мы обнаружили документ, датируемый 1958 годом, по которому дом признается аварийным и рекомендуется к сносу. Не исключено, что авторы этого документа даже не подозревали о том, какие архитектурные сокровища скрыты внутри этого здания, и исходили только из оценки технического состояния несущих конструкций. Уже тогда в стенах были обнаружены трещины, которые появились вследствие неравномерной осадки несущих стен из-за проблем с грунтами и фундаментами. Но от идеи сноса отказались, и на протяжении следующих шестидесяти лет историческое здание постепенно ветшало и менялось под влиянием различных факторов.

Перед Великой Отечественной войной в доме было проведено отопление и установлены чугунные приборы центрального отопления в подоконных нишах XVIII века, часть которых сохранилась до настоящего времени. Все последующие годы жители коммунальных квартир пробивали стены, чтобы провести печные трубы, дымоходы и вентиляцию, а также расширить оконные проемы на дворовых фасадах. Аналогичным образом со зданием обращались пользователи помещений на первых этажах. Мы обнаружили, что несколько дверей были пробиты в советское время. Множество самовольно установленных перегородок и кирпичных стен совершенно исказили оригинальную планировку. Дом напоминал «Воронью слободку».

Здание несколько раз подновлялось, но ремонт в основном затрагивал фасады. Их покрывали толстыми слоями цементной штукатурки, чтобы скрыть трещины, что отрицательно воздействовало на кирпичную кладку, сложенную на известковом растворе. С главного уличного фасада ампирный белокаменный цоколь весь был заделан цементными подмазками, чтобы скрыть сильное разрушение, и больше чем наполовину скрыт слоями постоянно повышающегося уровня тротуара. При этом в цокольной части полностью отсутствовала отсечная горизонтальная гидроизоляция.

За последние шестьдесят лет здание серьезно обследовалось и фрагментарно реставрировалось лишь один раз. В 1965–1966 годах мастерская № 13 управления «Моспроект-2» под руководством Владимира Яковлевича Либсона изучила дом и подготовила документацию для проекта реставрации дворового фасада главного корпуса, который был разработан архитекторами Р. Подольским и Е. Жаворонковой. Эта работа стала частью большой программы, которую в этот период проводил Либсон. Он занимался выявлением палат XVII века, сохранившихся в центре Москвы, стараясь акцентировать их где восстановлением декора, где выделением хотя бы цветом более древних частей, чтобы сохранить эти ценные постройки и потом вернуться к решению более комплексных задач по их восстановлению. Тогда на дворовом фасаде центрального корпуса по адресу Маросейка, 11 на уровне второго этажа были выявлены следы и фрагменты стесанных междуэтажных карнизов, угловых парных колонн и белокаменных наличников трех окон с фигурными фронтонами конца XVII века и небольшими фигурными пилястрами между ними. Весь найденный декор имел характерные черты стиля «нарышкинское барокко». По проекту реставрации были восстановлены белокаменные наличники трех окон и две пилястры между ними, которые с тех пор украшают дворовый фасад и вызывают к нему особый интерес как к редкому памятнику жилой архитектуры XVII века. Восстановить другие срубленные элементы, относящиеся к барочному периоду, реставраторы тогда не смогли по причине недостаточности натурных данных, которые нельзя было получить без исследования помещений, занятых жильцами. Следы срубленных угловых колонн и межэтажного карниза укрепили и покрасили известковой побелкой. Вся же поверхность фасада на три этажа была окрашена минеральной краской в цвет кирпича. Весь остальной фасад окрасили в охристый, характерный для ампира цвет. Это колористическое решение можно увидеть теперь только на архивных фотографиях.

С тех пор на дворовом фасаде проводились только редкие косметические ремонты без участия реставраторов. И когда на восстановленном фрагменте фасада с «нарышкинским» декором краска поблекла и смылась дождями, его покрасили масляной краской в красновато-бордовый цвет. А позже почти всю поверхность заштукатурили и окрасили в желтый цвет, кроме белокаменных наличников, выкрашенных белой синтетической краской. Главный фасад дома, выходящий на Маросейку, поновлялся в 2003 году. Утраты ампирного декора не были восстановлены. Все, что сохранилось на тот момент, не расчищая, опять закрасили.

Накапливались проблемы с перекрытиями и кровлей всех корпусов. Когда в 2017–2018 годах обследовали крышу, обнаружили многочисленные места протечек. Часть стропильных конструкций была поражена гнилью, в некоторых местах имелись следы пожара. Из-за ветхости конструкций деформировалась геометрия кровли, что особенно было заметно в местах прогиба коньков. Давно не менявшееся кровельное покрытие из оцинкованного железа проржавело и во многих местах было насквозь пробито гвоздями. Водосточная система также пришла в негодность, так как местами отсутствовали желоба и фрагменты водосточных труб. Протечки и проблемы с водостоками привели к разрушению декора на фасадах. Так, ампирный карниз, имевший вынос порядка 60 сантиметров, был в ужасном состоянии. Наружу выступали деревянные брусья, между ними была натянута сетка и штукатурка, и все это от влаги просто рассыпалось. Украшающие фасад пилястры также находились в аварийном состоянии. В некоторых местах они отходили от кладки фасада, а под набухшей цементной штукатуркой разрушались кирпичи.

К 2017 году проблемы с фундаментами и трещинами в стенах достигли катастрофического состояния. Одна из самых больших среди обнаруженных нами трещин на главном фасаде со стороны улицы Маросейка достигала 12 сантиметров в ширину в месте максимального раскрытия. Некоторые части здания буквально рассыпались на части. Позже потребовались серьезные работы по укреплению фундаментов и ремонту стен, чтобы решить эти накопившиеся за долгую историю дома проблемы.

Обследования и открытия

На первом этапе нашей работы мы сосредоточились на проведении обследования, чтобы уточнить состояние здания, а самое главное — проверить датировку строительства различных частей дома и постараться найти ее подтверждение в виде характерных декоративных и конструктивных элементов. Мы искали остатки наиболее старых его частей, для того чтобы выявить первоначальную планировку палат XVII века и определиться с теми элементами, которые будут затронуты предстоящей реконструкцией, включая не только те, что мы должны сохранить или восстановить, но и те дополнения XIX и XX веков, которые придется демонтировать.

Эта работа всегда ведется в разных направлениях и несколькими способами. Прежде всего архитекторы-реставраторы проводят визуальное обследование и фотофиксацию внешнего облика здания, которые сопоставляются с имеющимися историко-архивными документами и фотографиями XIX и начала ХХ веков. Такое сопоставление позволяет отследить недавние изменения в облике здания. Затем мы восстанавливаем датировку частей объекта на основе научных данных и предыдущих исследований наших коллег. В первую очередь мы отталкивались от информации о здании из книги «Памятники архитектуры Москвы. Белый город» 1989 года издания. Очень помогли натурные данные, которые оставили для нас реставраторы Р. Подольский и Е. Жаворонкова, восстанавливавшие в 1965–1966 годах три «нарышкинских» окна. Ценным источником сведений стало подробное архивное исследование Галины Ивановны Науменко. В 2007 году в сборнике «Архитектурное наследство. Выпуск 48» она опубликовала статью «Палаты Д. Н. Рутца (Посольский двор на Покровке) в источниках XVII — начала XVIII века (от дворца времени Михаила Фёдоровича до дворца эпохи барокко)», в которой проследила судьбу здания и изменения в застройке на протяжении почти 150 лет. Правда, как выяснил в 2020 году исследователь архитектуры старой Москвы В. А. Киприн (статья «Ошибка более чем в 60 лет» в № 9 (357) журнала «Московский журнал. История государства российского»), в статью Г. И. Науменко вкралась ошибка. Дело в том, что согласно данным из книги «О немецких школах в Москве в первой четверти XVIII века (1701–1715 годов). Документы московских архивов, собранные С. А. Белокуровым и А. Н. Зерцаловым» (М., 1907), палаты В. Ф. Нарышкина, двоюродного брата царицы Наталья Кирилловны Нарышкиной, матери Петра I, никогда не были палатами голландского купца Д. Н. Рутца, ставшими потом Посольским двором на Покровке. На самом деле Посольский двор (позже Малороссийское подворье) находился по соседству на месте владения по адресу Маросейка, 9.

На основании собранных материалов нами были составлены поэтажные планы постройки с указанием на них в цвете частей здания, датируемых разными строительными периодами. Основным инструментом для подтверждения датировок служат зондажи и шурфы. Мы проводили зондирование в январе 2018 года и сосредоточились на обследовании в основном дворовых фасадов в уровне первого этажа. При помощи зондажей мы получали информацию о характере кладки, типе кирпича и кладочного раствора, наличии и цвете слоев краски, имеющихся или срубленных декоративных элементах и их геометрии. Например, один из зондажей на северном фасаде двухэтажной пристройки восточного крыла открыл кладку из большемерного кирпича на известковом растворе, в которой был найден срубленный декор обрамления древнего окна XVII века. Мы определили, что окно было заложено после 1801 года, поскольку оно было показано на плане первого этажа в «Альбоме партикулярных строений» архитектора М. Ф. Казакова. Рядом был найден еще один оконный проем XVII века, также показанный на казаковском плане. Ширину окна определить не удалось, так как один из откосов был разобран, чтобы сделать дверь в позднее время. При переделке окна в дверь, видимо, в конце XIX века, в верхней части проема была установлена металлическая перемычка из фрагмента кованой «связи» длиной 145 сантиметров. В XX веке этот дверной проем заложили обычным кирпичом. На этом примере можно легко представить, как велась работа и какие открытия мы делали буквально на каждом шагу.

Барокко или ампир

Собранные данные об истории дома и найденные документы, отражающие его облик в различные периоды истории, позволили нам разработать два варианта реставрации фасадов: основной — ампирный, отражающий то состояние, в котором здание дошло до наших дней и которое зафиксировано в его паспорте как «памятника архитектуры XVII, XVIII веков» «с фасадом XIX века», и альтернативный — в формах позднего барокко, восстанавливающий облик дома таким, каким он стал к 1766 году после перестройки его новым владельцем князем М. Д. Кантемиром. После смерти князя в 1791 году дом был куплен генерал-фельдмаршалом князем Н. В. Репниным, оставившим фасады без изменений, какими их запечатлел в своем альбоме М. Ф. Казаков.

Разумеется, оставить все как есть, как все привыкли и как зафиксировано в официальных документах, — это было наиболее правильное решение со всех точек зрения: экономической, юридической и исторической. Но после того, как мы обнаружили многочисленные следы и детали прежнего убранства — срубленные наличники, фронтоны, пилястры, карнизы и пояса, — стало очевидным, какое уникальное по архитектурному качеству здание стояло здесь, когда в первой трети XIX века, в угоду тогдашней моде, его кардинально изменили, отделав фасады в стиле «ампир». На мой взгляд, этот несколько казенный ампир главного корпуса, приспособленного в XIX веке под Маросейскую богадельню, не может быть отнесен к лучшим образцам стиля в Москве.

Мы сделали проект барочного фасада XVIII века, но после обсуждения с экспертами и коллегами отказались от этой идеи. Ее реализация означала бы большие работы по воссозданию утраченного фасада, а значит, создание «новодела», а также требовала бы разбора частей здания со стороны двора, относящихся к позднейшим этапам, что существенно сократило бы площадь дома.

Были и другие варианты, как отразить на фасаде архитектурную многослойность главного здания. Например, по дворовому фасаду мы хотели сделать междуэтажный карниз, отметив границу более позднего по дате постройки третьего этажа. Или добавить рядом с тремя барочными окнами на дворовом фасаде белые пилястры, следы которых мы обнаружили под штукатуркой. Мы сделали множество вариантов, но в итоге остановились на более лаконичном и чистом в профессиональном плане решении. Оно диктовало реставрацию ампирного фасада с добавлением только тех присущих ему элементов, которые были утрачены за последние 100 лет. По позднебарочному декору была проведена фотофиксация с последующим закрытием найденных фрагментов щадящей штукатуркой.

Скрытые сокровища

После того как был собран материал, необходимый для подготовки заключения и разработки проекта реставрации фасадов, изучение здания и новые открытия продолжились. Количество ценных находок многократно увеличилось, когда работа продолжилась внутри. Состояние многих помещений было плачевным. Часть помещений в корпусе, выходящем на Маросейку, была засыпана строительным мусором и битым кирпичом от снесенных перегородок. Нам с коллегой приходилось вручную разбирать завалы, чтобы добраться до древних стен с интересующими нас фрагментами. Так, после разборки встроенных в стену остатков калориферной печи было найдено окно XVII века с сохранившейся частью арки и откосами со следами древней известковой побелки. У окна были обнаружены часть подоконника, место установки столярных деталей и отверстия от решетки. Все это помогло выполнить рабочий чертеж для реставрации окна.

Очень важно было тщательно обследовать помещения первого этажа справа и слева от проездной арки. Это самая древняя часть дома, представляющая собой остатки палат, построенных В. Ф. Нарышкиным на участке, купленном у прежних владельцев в 1690 году. В конце XVII века, возможно, к 1693–1694 годам, палаты уже были в основном возведены.

Боярин Василий Фёдорович Нарышкин украсил фасады палат в модном тогда стиле московского барокко, который был распространен в боярской среде, приближенной к царскому дому. Сейчас этот стиль нередко называют нарышкинским барокко, но он прежде всего связан с узким кругом вотчинных храмов, построенных Львом Кирилловичем Нарышкиным, двоюродным братом Василия Фёдоровича, с активным использованием западных новшеств.

Казалось бы, мало что могло уцелеть за столько столетий. Но нужно отметить, что в основном планировка первого этажа сохранилась. Помещения сохранили подлинные своды с распалубками, кроме одной палаты. Когда мы вели вычинку кладки в восточной угловой палате (бывшем кафе на углу Маросейки и Маросейского тупика), то обнаружили угловые колонны фасадной стены палаты XVII века, попавшие в интерьеры более поздней пристройки XVIII века. Эти угловые колонны хорошо читаются на чертеже 1709 года «Дом генерал-лейтенанта Рагузинского, бывший… в Москве» из коллекции Ф. Б. Бергхольца. Мы восстановили две колонны и тумбы под ними, а третью оставили в ее первозданном виде, укрепив поверхность ствола колонны и ее белокаменный декор.

В палате с разобранным сводом и граничащей с проездной аркой мы обнаружили небольшой дверной проем XVII века, заложенный кирпичом, и фрагменты сводика утраченной внутристенной лестницы, которая вела из проезда на второй этаж. Видимо, это был черный ход, устроенный специально, чтобы проносить дрова в сени второго этажа и топить печи в жилой части палат.

К сожалению, сами печи не сохранились, но мы обнаружили печные затопы каминного типа XVII века с подставами для навеса металлических дверок. По ним стало понятно, куда выходила печь, и как был устроен сам затоп. Разумеется, мы сохранили их, и теперь они стали частью интерьеров. Еще мы нашли большое количество печных изразцов в пазухах свода над первым этажом. Очевидно, их сбросили туда после разборки печей в покоях князя М. Д. Кантемира, когда у палат появился новый владелец. Цветовое решение этих изразцов представляет собой бордово-коричневую роспись со сценками из сельской жизни. По времени они относятся к шестидесятым годам XVIII века.

Подводя итоги исследования палат первого этажа, можно сказать, что все они имели хозяйственное назначение. В каждую из них со стороны двора вел отдельный вход через портал. Существующие проходы между палатами — позднего происхождения, как и оконные и дверные проемы, выходящие на улицу Маросейку. В XVII веке уличный фасад палат не имел на первом этаже никаких проемов, кроме проезжей арки, что отражено на чертеже из коллекции Ф. В. Бергхольца.

Второй этаж представляет собой наслоение разных периодов жизни дома: стены XVII века, сквозь которые в XVIII веке пробивались проходы; в XIX веке деревянную лестницу в центральной части дома заменили на мраморную с чугунными перилами. Когда мы сняли штукатурку с внутренних стен, ограждавших эту лестницу, нашли сохранившиеся фрагменты «нарышкинских» наличников, аналогичных тем, что украшают дворовый фасад. Вместе с архитекторами мы решили обязательно восстановить наличники окон, находившихся на месте поздних проходов на лестницу. Я сделала обмеры и подготовила чертежи, как должны выглядеть колонны, капители и весь обрамляющий проемы декор. Подоконники восстановлены фрагментарно, так как проходы на лестницу на месте окон XVII века являются необходимыми и в наше время.

Богатый материал для понимания внешнего вида дворового фасада палат XVII века дали исследования внутри помещений второго этажа главного дома, попавших в поздние пристройки. Были найдены срубленные белокаменные фронтоны наличников «нарышкинских» окон и детали от сдвоенных колонн, фланкирующих поперечные стены палат.

Не могу не упомянуть о совершенно неожиданной находке, которую мы сделали в западной угловой палате. Там после разборки закладки в боковом оконном откосе была найдена внутристенная лестница шириной 70 см, перекрытая системой ступенчатых сводов. В древности лестница вела на чердак высокой тесовой кровли палат. Найденный фрагмент лестницы мы предложили сохранить как большой экспозиционный зондаж.

Исследования второго этажа прояснили в целом объемно-пространственную планировку палат XVII века, сохранившуюся до наших дней. Второй этаж представлял собой восемь палат, перекрытых сводами, где наряду с жилыми покоями находилось двое сеней. Как выяснилось, большая центральная палата выступает из плоскости фасада на четыре метра, образуя своеобразный ризалит, и делит фасад на две части, западную и восточную. В каждой части имелись сени, в которые попадали со двора по каменным лестницам-всходам, устроенным на ползучих арках. Кроме наружных лестниц, были в доме и две внутренние лестницы. Палаты соединялись между собой дверными проемами в поперечных стенах. Отапливались палаты изразцовыми печами через каминные затопы.

На планах и разрезах палат из альбома М. Ф. Казакова 1801 года видно, какие изменения в планировке произошли около XVIII века, когда палаты три раза меняли своих владельцев. Третий этаж главного дома и помещения вторых этажей боковых крыльев сохранили срубленный декор позднего барокко, который мы смогли изучить и выявить на поверхности стен.

Интересное открытие мы сделали в восточном помещении на третьем этаже главного дома. Оно относится к концу XIX века, когда в здании, начиная с 1884 года, размещалась Елисаветинская гимназия для девочек-сирот, отцы которых погибли на русско-турецкой войне. Для учениц здесь была устроена церковь. В большой палате была снесена поперечная стена, сделан деревянный коробовый свод по кружалам, обшитым дранкой. Свод был оштукатурен и украшен написанными масляными красками изображениями Иоанна Златоуста, Иоанна Богослова, библейских учителей и пророков. Видимо, уже после революции 1917 года это помещение было перестроено, а свод закрыт подшивным потолком. Когда начались нынешние реставрационные работы, кто-то из рабочих случайно пробил дыру в этом фальшпотолке, и мы увидели, что там есть свод. Когда разобрали потолок, оказалось, что свод просто в аварийном состоянии, потому что протекала крыша, и штукатурка с росписями висела на честном слове. И хотя росписи не обладали особой ценностью с художественной и исторической точки зрения, мы решили сохранить живопись как часть истории здания. Были приглашены специалисты из Санкт-Петербурга, которые аккуратно сняли изображения вместе со штукатуркой, укрепили их и отреставрировали. Росписи, перенесенные на жесткую основу, теперь украшают интерьеры холлов в главном доме.

Множество открытий было сделано за четыре года, пока шла реализация проекта. То, что мы обнаружили в ходе исследований, было зафиксировано в проектах реставрации фасадов, реставрации и планировки интерьеров. Но и после этого буквально каждый день здание преподносило нам сюрпризы, которые нам вместе с заказчиком и командой проектировщиков было необходимо осмыслить и по которым нужно было оперативно принимать решения. Что и как можно сохранить, как включить в проект жилого дома, как обыграть в интерьерах, за что нужно бороться, а в чем нужно будет уступить, чтобы здание могло жить. Архитекторам приходилось изменять уже принятые решения и придумывать, как включить новые элементы в планировки и дизайн апартаментов. Например, как показать в интерьере квартиры расположенные на стене наличники XVII века. Поначалу, когда я приходила с новостью об очередном найденном ценном элементе, коллеги просили меня остановиться в своих изысканиях. Но после долгих споров мы нашли общий язык и пришли к пониманию исторической и культурной ценности здания, с которым нам довелось работать. А самое главное, нам очень помогала позиция заказчика, который поддерживал большую часть наших предложений.

Обложка статьи: Панорама Маросейки, 2022

• Фото и иллюстрации:Музея архитектуры им. А. В. Щусева, Илья Иванов, Иван Ерофеев, Сергей Арустамов, Алексей Народицкий, Лика Тулупова