Гончарова и Ларионов. 1913

На людей, оставивших след в истории или художественном мире, принято смотреть с перспективы прошедшего. Актуальный опыт, заглядывая в прошлое, формирует образы, структурирует жизненный путь, на выходе оставляя за собой исторически достоверный, но механически бездушный очерк. Редки те работы, что пишутся по горячим следам или вовсе пребывающие на самом острие общественных импульсов, схватывая их, запечатлев для потомков. Для их авторов обстоятельства, приведшие к написанию, переживались совсем недавно, что может приводить к ряду громких и импульсивных суждений. Так, например, в труде Ильи Зданевича «Наталия Гончарова и Михаил Ларионов» досталось критикам, не сумевшим распознать двух ярчайших представителей русского авангарда. Как видите, досталось за дело.

Наталия Гончарова и Михаил Ларионов, на ощупь исследуя художественные возможности, в сущности, прошли одной и той же тропой, но по разным ориентирам. Дорога эта роднит их не только друг с другом. Иные многие молодые авторы от коллективного француза, источника вдохновения и встряски стиля, попадали на глаза к совсем неколлективному Сергею Дягилеву. На тот момент оба художника уже работали как импрессионисты, но, выражаясь поэтически, краски для картин брали из разных тюбиков.

Гончарова, понимая сложность и многообразие форм, из которых берёт начало русская культура, рисует картины низовой, крестьянской истории, заливая приветливым солнцем поля и лица хлебопашцев. Фольклор, каменные «бабы», языческие идолы и прочие, незаметные городскому глазу правды. Всё то накладывается на увлечение Гогеном, Брейгелем, Сезанном. Даже испытывает влияние её мужа и «египетского стиля». Позже и вовсе станет работать в лучизме.

Наталия Гончарова. Крестьяне, собирающие яблоки. 1911 (?). Холст, масло. 98×104,5. Государственная Третьяковская галерея. Москва, Россия

Европейская роль в формировании русской культуры была для неё очевидна, и именно благодаря созданию синкретического синтеза может возникнуть новое — вне рамочных ограничений теории и правил. Художнику вообще стоит избегать теорий, опираясь на самоощущение. Так, например, она в качестве чувствующего субъекта бегло формирует положение возвышенного в искусстве, указывая на привилегированное место, в её глазах, всякого творчества, прославляющего государство и веру.

Городам, необъятным и бесцветным, места на холстах Гончаровой зачастую, не находилось, чего не скажешь о творчестве её мужа, Михаила Ларионова. В поисках своего стиля он вслед за своей женой начинает экспериментировать с поверхностью работ, из чего проклёвывается созданный им стиль — лучизм.

Михаил Ларионов. Прогулка в провинциальном городе. Около 1909. Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея. Москва, Россия

Предварительно он формулирует теорию, согласно которой художественное произведение создаётся из линии и цвета, фактуры и одухотворённости. Именно сочетание всех представленных элементов и способно родить на свет нечто прекрасное, о чём не стоит забывать мастеру.

Михаил Ларионов. Ахмет (?). Оформление сборника Алексея Кручёных и Велемира Хлебникова «Мирсконца». 1912

Лучизм же, уничтожая предметность, предлагает сконцентрироваться на восприятии, закрепляя форму отождествления солнечных лучей с предметом, от которого они отражаются. Углубляя пространство, развивая внерациональное ощущение объёма.

Их творческая биография — на 1913 год — пересказана в достаточной мере, чтобы, даже будучи там, полагать великое будущее этой пары. 

Статья о книге:
  • Поделиться ссылкой:
  • Подписаться на рассылку
    о новостях и событиях:
▲