Премия как миссия, новаторский храм и новый город на берегу моря

• Текст:
  6 апреля 2023
• Добавить в кабинетДобавлено в кабинет

Валерий, как появилась премия Archpoint Concept Awards? Для чего нужна, какие задачи решает? 

Основная проблема для начинающего дизайнера – куда-то пробиться. Заказчик всегда идет к человеку, который уже что-то сделал, и он, заказчик, это что-то своими глазами увидел. В сегменте HoReCa особенно. Какие-то квартирки друзьям может делать и начинающий специалист, но ресторанная культура – это достаточно специфическая индустрия, требует определенных знаний и умений, и рестораторы рисковать не хотят.

Идея премии была – дать возможность молодым и талантливым дизайнерам рассказать, что они есть, и показать, что они могут. Часто заказчик сразу говорит, чего он хочет, и его желания накладывают определенные ограничения на работу дизайнера. Мы лезем в Pinterest, смотрим на аналоги, копируем европейские образцы. Места индивидуальности, аутентичности не остается. 

Мне захотелось сделать конкурс, который дал бы возможность заявиться и уже состоявшимся специалистам, и молодым, студентам. Конечно, денежные призы тоже хорошая мотивация для участия. 

Уже на втором сезоне мы поняли, что неплохо бы сделать такой дизайн-дейтинг, где будущие рестораторы знакомились бы с будущими дизайнерами. Чтобы они вступали в коллаборации и начинали дружить еще до того момента, как начнут делать совместные проекты, решать конкретные задачи. 

Ведь основная проблема в том, что заказчик понимает, что без дизайнера он не может реализовать свою концепцию. Но при этом он очень боится, что дизайнер начнет его «разводить» на какие-то решения, которые будет тяжело реализовать, потому что дорого, долго и так далее. Дизайнер не думает, сколько заказчик денег потратит, как будет потом эксплуатироваться то, что он напроектировал. А у дизайнера есть небезосновательные опасения, что заказчик не воспримет каких-то его идей, не даст ему их реализовать. 

Все это мешает сближению. И мы сделали такие встречи, на которых они могли бы знакомиться, делать коллаборации. 

Что касается вопроса о том, для чего вообще нужно было затеваться с конкурсом, отвечу несколько пафосно. Для меня это просто миссия, честно говоря. Да, в этом есть элемент пиара – значимость премии с каждым годом растет, и для нашего бюро это полезно, поскольку определенная событийность тоже имеет значение. Но в целом это все-таки миссия. О том, будет ли она приносить доход, мы не думаем.

В предыдущие сезоны тематика конкурса так или иначе касалась общепита, а в 2022 году участникам предложили более широкую тему нестандартных коллабораций в общественных пространствах. Почему она возникла?

Вообще идея нестандартных коллабораций у меня возникла давно, я года три-четыре назад начал говорить о том, что ее нужно раскрывать. Я всем твердил, что за этим будущее. Потому что связи, которые уже наладились – дизайнеры с дизайнерами, литераторы с литераторами, физики с физиками и так далее – все эти объединения, на мой взгляд, уже изжили себя. Сейчас время, когда нестандартные коллаборации дают очень мощное продвижение и развитие в той или иной сфере.

Мы несколько лет из-за пандемии не проводили конкурс, а когда, наконец, провели, и заявили именно эту тему, таких коллабораций уже было много, они оказались в тренде, так что чутье меня не подвело.

Можно ли, исходя из результатов прошлогодней премии, сделать вывод о том, что сегодня актуально в оформлении общественных пространств? Насколько эти тренды близки вашим представлениям и вкусам, как архитектора?

Я не могу сказать, что мы увидели какие-то тренды. Это просто иной взгляд. Или так: посмотрите, какие проекты у нас победили – вот это и будут тренды. Проекты, на которые жюри обратило внимание, они действительно актуальны.

Выбранные проекты действительно оказались мне близки. Более того, удивительно, но мы практически единогласно голосовали с остальными членами жюри, хоть и делали это, не глядя друг на друга, не знали, кто за кого проголосовал. А когда все сложили, у меня получился такой же результат, как и у остальных. 

На походе уже шестая премия, посвященная летним конструкциям. Какие проекты вы ждете от участников?

Нынешняя премия будет называться «Воздух». Мы как бы призываем выйти из замкнутых помещений в свободное пространство – это могут быть опен-эйры, набережные, летние веранды и прочее. Тема очень широкая и довольно интересная может быть по своим решениям. И она, на мой взгляд, очень актуальна. 

Мы привыкли обустраивать помещения с точки зрения интерьеров, но обустраивать пространства городской среды – эта немного другое. Скоро начнется прием заявок, и мы ожидаем много каких-то интересных проектов.

Бюро Archpoint известно тем, что вы делаете интерьеры общественных заведений, преимущественно, в сфере HoReCa. Мало кто знает, что ваше бюро стало первым в России, кому вручили премию международного конкурса религиозной архитектуры и дизайна Faith&Form за проект храма на Верейской улице в Москве. Расскажите, откуда черпали идеи и вдохновение для проекта храма? Много ли было противников у проекта? Нуждается ли вообще храмовая архитектура в новаторстве? 

Я вообще болею за современную архитектуру. На мой взгляд, храмовая архитектура нуждается в новаторстве, она должна развиваться и улучшаться. И к ней должно применяться не меньше критериев с точки зрения современности, несмотря на то, что она имеет очень глубокие консервативные корни.

Она была в какой-то момент под запретом у нас в стране, и когда этот запрет сняли, наши архитекторы начали обращаться к старым образцам, не зная новых. Я считаю, что это сработало как некий тормоз. 

Мне хотелось создать современный храм, в который могла бы ходить молодежь, чтобы не было ощущения, что это только для бабушек и дедушек. Я сам являюсь прихожанином Новодевичьего монастыря, и мы с подобными проблемами сталкиваемся. Хотелось создать не просто место, куда ты приходишь помолиться, потому что храм имеет и социальное значение. Там и воскресная школа должна быть, и место для встречи с прихожанами. Должны быть и элементарные бытовые удобства: чтобы можно было где-то оставить верхнюю одежду, чтобы туалет был удобный – в старых храмах это все обычно не продумано.

Но в то же время мы постарались сохранить традиционность, сакральность. Не перейти ту грань, когда в модернистском сооружении храм был бы не узнаваем. И, на мой взгляд, это удалось – у проекта практически не было противников, он был принят на «ура» и главным архитектором Москвы Сергеем Кузнецовым, и Патриарх Кирилл его одобрил и поставил свою резолюцию. Ну, и первое место на американском конкурсе тоже говорит в нашу пользу.

Когда мы готовились к интервью, то заметили, что есть что-то концептуально общее у храма и проектов станций БКЛ, над которыми работало бюро. Например, зона выхода к эскалаторам на «Шереметьевской» визуально очень напоминает купол церкви, а арочные фронтоны храма как будто перекликаются с оригинально подсвеченными выходами к платформам на проекте «Ржевской» – это совпадение?

На «Шереметьевской» есть очень известный Храм иконы Божией Матери «Нечаянная Радость», место знаковое для многих верующих. И этот отсыл в нашем проекте действительно был не случайностью, а именно темой дизайна будущей станции Большой кольцевой линии.

А что касается «Ржевской», то тут, скорее, просто совпадение.

Вы недавно вернулись с выставки дизайна в Стокгольме, в марте съездили на выставку в Китай. Что вам ближе как архитектору и дизайнеру – Запад или Восток? Можно ли вообще говорить о каком-то совмещении подходов европейских и азиатских дизайнеров? 

Я бы, все-таки, не делил подходы современных дизайнеров по географическому признаку. Восточный дизайн сейчас становится достаточно минималистичным, и в этом он схож со скандинавским. Конечно, есть тонкости и нюансы, которые их отличают, но в целом много похожего.

Я бы сказал, что китайские дизайнеры находятся в формате мировых трендов. И на Западе, и на Востоке сейчас внимание сосредоточено на одних и тех же проблемах – экологии, использовании вторичного сырья и так далее. Просто разные дизайнеры раскрывают эти темы по-разному. 

Понятно, что они хотят быть узнаваемыми и аутентичными, какие-то корни, конечно, просматриваются. Например, на китайской выставке меня поразила фундаментальная мебель, сделанная из цельного металла – ее невозможно сдвинуть, но при этом она очень изящная и красивая. В том же Стокгольме такой неподъемной мебели или какого-то излишества в материалах я не видел, там все-таки функциональность одерживает верх.

Но в целом они движутся в одном направлении. 

Кстати, о Востоке. В 2021 году бизнесмен Эмин Агаларов анонсировал возведение грандиозного урбанистического комплекса в Баку. Расскажите о вашей роли в этом проекте, как вы оказались его участником, с какими запросами к вам пришел заказчик, какова концепция, и в какие сроки проект будет реализован? Что это будет – город нового типа или очередная туристическая достопримечательность?

Мини-город на берегу Каспийского моря – это большой замысел, он давно созрел у Эмина Агаларова. Там будут жилые дома, отели, виллы и апартаменты, хорошо развитая инфраструктура, яхт-клубы на берегу моря, рестораны, больницы, и школы.

Проект будет охватывать разные слои населения, от среднего плюс и выше. Уникален он тем, что там запланированы и классическая азербайджанская архитектура, и современные здания, разные кварталы, как в обычном городе.

Мне кажется, Эмину очень понравилось, как мы поработали с его рестораном PEACH в Москве. Он, что называется, «зашел», теперь сотрудничество с Archpoint продолжается по другим ресторанным проектам.  

Видимо, наш опыт так воодушевил Эмина, что он предложил нам поучаствовать и в своем грандиозном проекте города.

Нам было выделено 6 га под микрорайон. Это будет такой премиальный квартал, под названием Miami Resort, в соответствующем стиле. Мы спроектировали 5-7 этажные здания, такой кондоминиум – комплекс домов-апартаментов с магазинами, большим внутренним двором, с прогулочными зонами, бассейном и так далее.

Что касается сроков, то недавно был сделан большой шаг – концепция была согласована с главным архитектором Баку. Сейчас идет проектирование, в ближайшие два года начнется строительство. Надеюсь, все получится так, как мы задумали.